В общем, я - актер Соболин, играющий журналиста Самойлова, сотрудника вымышленного агентства АЖУР - настолько хорошо вошел в роль, что уже не мог понять - кто я и кого же на самом деле играю.

Ирина, кстати, была несказанно хороша в роли моей супруги, списанной с Ани.

Постоянно спрашивала, как та носит волосы, как смотрит, как разговаривает. Вот и сейчас она воспользовалась перерывом между дублями.

- Володя, а такой жест характерен для вашей жены?- Она взмахом руки откинула каштановую гриву за плечо. Я засмеялся и энергично покрутил головой - в этот момент Ира больше всего напоминала мне Завгороднюю.

- Лучше скажи, есть ли у тебя алиби на вчерашний вечер?- брякнул я.

Гримерша Ляля, подскочившая припудрить Иру, не дала ей ответить:

- Тоже мне, Шерлок Холмс! Алиби, улики, мотивы... как это устарело. Это даже в театрах уже не ставят.

- Почему?- спросил я.

Ляля задумалась и заявила:

- Да потому что накладно. Реквизит, костюмы...

"При чем здесь реквизит?" - подумал я, но психованный Семен уже подал команду к следующему дублю.

- Есть...- тихо шепнула мне Ира, когда мы застыли, обнявшись, в финале эпизода.

- Что есть?- не понял я.

- Алиби!- сказала она тихо и добавила: - В обед предъявлю.

- Снято!- крикнул режиссер и бессильно развалился в кресле.

***

Итак, вчера вечером в холле сидели и выпивали за "сотый кадр" абсолютно все члены съемочной группы, кроме Иры Комовой.

Как ни печально это сознавать, но именно она - спокойно посапывающая сейчас на моей груди красавица - является подозреваемой номер один. Как и сколько она купалась в заливе, не видел никто. Даже я, как ни пытался. Второй режиссер Надя и живой еще Олег удалились примерно в одиннадцать. За ними ушел осветитель Слава - вернее, уполз, поскольку ходить был уже не в состоянии. Кроме них, из компании кто-то периодически удалялся в туалет, но не более чем на пять минут. Наиболее часто покидал компанию режиссер. Такая картина вырисовывалась из показаний, собранных в перерыве между съемками. Опять же с помощью Ирочки, которая в нескольких словах так доступно объяснила всей группе, что на мои вопросы лучше отвечать, а не кривляться и не кобениться, что у меня почти не было проблем.

Итак, Семен в очередной раз пошел пописать. За каким-то чертом он поднялся на второй этаж, хотя на первом есть прекрасный туалет, да и до "ближайших кустиков" недалеко. Но он поднялся, якобы к себе в номер, и увидел, что дверь в комнату Олега чуть-чуть приоткрыта. Он счел своим долгом туда заглянуть, увидел труп и заверещал. На месте любого мента я бы задержал режиссера с самого начала как главного подозреваемого. Но, будучи на своем месте, я был твердо убежден, что такой человек, как Семен Неручко, ничего хуже бестактности совершить не может. Его удивительная глупость (которая, надо признать, не так бросалась в глаза на съемочной площадке) была для меня стопроцентным алиби.

Впрочем, с алиби вообще творилась полнейшая ерунда. Все настолько путались и противоречили сами себе, что можно было подозревать их всех вместе взятых. Больше всего путаницы было с администратором Лерочкой подозреваемой номер два.

- Ой, она постоянно была с нами, ни разу не отходила,- суетилась Елена Борисовна Черкасова, актриса, довольно убедительно играющая Агееву.

- Я ее в упор не помню,- возражал ее гражданский муж Юра Птичкин, стараниями Черкасовой утвержденный на роль Зудинцева.

- Это потому, что у нее типаж такой - "серая мышка",- заметила "добрая" Елена Борисовна.

На глазах у Лерочки при этом появились слезы.

- Нет, она вечером была с нами, я ее только наверху не помню,- сказал художник Босов.

- Не по-омню!- вскинулся молодой артист Гаврилов, который отличался такой бандитской внешностью, что уже успел сняться в пяти криминальных сериалах.

В данном случае он играл главного похитителя Антошки.- А кто побежал "скорую" вызывать? Пить меньше надо, вот и помнить будешь...

- Была она. Она прибежала сразу после меня в номер Олега. А вот Птичкина я вообще не заметил,- внес вклад во всеобщую путаницу режиссер.

После этого началась грандиозная перебранка, и я погрузился в собственные мысли.

Итак, вне подозрения были только я (правда, только для себя самого), Черкасова (ее вечером запомнили все, потому что она очень много говорила, и ее отсутствие было бы столь же заметно, как взрыв атомной бомбы) и Ляля (подвергшаяся обыску через несколько минут после убийства).

Все остальные - потенциальные убийцы. Основные подозреваемые: Птичкин, которого не помнит Семен, сам Семен, не вовремя захотевший писать, 17-летняя Лерочка, ставшая жертвой собственной неприметности, и Ира.

Кому же было выгодно убивать Спиридонова? Да и что я, в сущности, знаю о нем? Только то, что успела мне сообщить Ирка, утомленная любовными играми, перед тем как заснуть.

Интриги, романы, дурацкие роли, бесконечная смена театров, пьянство и три развода - как мне это все знакомо... И как сложно, с точки зрения хоть какой-то версии.

Ох, надоела мне эта дедукция, которую приходится основывать на ничем не подтвержденных деталях. Шерлок Холмс здорово блефовал, когда делал свои "элементарные" открытия.

Я непроизвольно пошевелил рукой и наткнулся на такое привлекательное местечко на теле моей прекрасной "женушки", что решил отложить расследование до завтра.

***

Утро я встретил в выделенном мне номере Спиридонова. Суеверностью я не отличался, поэтому когда Ирка так же твердо, как накануне, выперла меня из своего номера, спокойно завалился на свежезастеленную кровать и прекрасно продрых оставшиеся два часа до подъема.

Единственное, что я счел нужным сделать после пробуждения, так это зашвырнуть подальше ботинок покойного, встретивший меня на балконе. Австрийский шуз красиво полетел в сосны. При его приземлении из леса послышался сдавленный стон.

Но я даже не удивился: вчера, под шумок, Черкасова доверительно сообщила мне, что, по ее мнению, Спиридонова убил очень аморальный тип. А самым аморальным в съемочной группе был художник Босов. Его аморальность заключалась в том, что он, по наблюдению Черкасовой, каждое утро занимался китайской гимнастикой в голом виде.

Прямо напротив окон пансионата, в лесу.

Как она разглядела его "голый вид", учитывая довольно густую сосновую растительность перед окнами, я не спросил.

И вот теперь я был почти уверен, что зарядил ему ботинком в какое-нибудь болезненное место. Не нравился мне этот Босов, который, кстати, тоже улучил момент, чтобы шепнуть мне несколько слов, смысл которых заключался в том, что к нему, Босову, были неравнодушны все женщины группы, особенно Черкасова. ("В ее-то годы!

Понимаете, Владимир?") А Спиридонов над ним постоянно издевался, потому что Босов был... как бы это поделикатнее объяснить... в общем, геем. ("Надеюсь, вы человек просвещенный!") Так вот бабы Олега из мести и замочили!

Чистя зубы, я еще вспомнил, как после окончания съемок меня дернул за руку Семен и, глядя куда-то в сторону, процедил:

- Если тебе интересно, то после тебя первым делом я подозреваю Надьку!

- А что так?- нетерпеливо спросил я, глядя вслед Ирине, уходящей в сторону пансионата.

- А потому что змея!- прошипел Семен и исчез.

Вот такой сумасшедший дом.

Одевшись, я пошел на завтрак. Но не успел спуститься на первый этаж, как услышал нечеловеческий визг. Кричали откуда-то с улицы, куда я, естественно, и помчался.

Вылетев на крыльцо вместе с несколькими взбудораженными киношниками, я прислушался. Кричали где-то в соснах...

***

Пролетев спринтерским рывком несколько метров по узкой тропинке, я наткнулся на источник визга - им был до невозможности перекошенный рот Черкасовой. Еще на ее лице присутствовали огромные синие глаза, из которых прямо-таки брызгали слезы.