– Мужики, у меня «бэха» есть, тридцатьчетверка. – Андрей выцепил в кармане куртки ключи. – В идеальном состоянии, я ее реставрировал, влил просто немыслимо денег… – Полез за документами. – Какой-нибудь коллекционер за нее нехилые бабки отвалит, как и я когда-то. Или себе оставьте. Это меньшее, чем я могу вам помочь. С переоформлением решим попозже…

– Раз не понимаешь слов… – приблизился Музыкант, – придется на твоем языке…

Молниеносная подсечка сбила Андрея с ног. Ударившись оземь спиной, сталкер зашипел от боли, закашлялся, поднял растерянный взгляд:

– Какого?.. За… кхе-кхе… за что?

– За то, что слов не понимаешь. Не надо нам от тебя ничего. Просто помоги потом другому человеку, попавшему в беду. Так вернешь должок.

– Знаешь, а ты дикий, Вадим, – заметил Лешка. – Он же весь чай разлил. Снова! Транжиришь драгоценный напиток на этого неблагодарного. А нам еще до лагеря шагать целый день.

На Зимовище окончательно опустился непроницаемый ночной мрак, и лишь маленький сталкерский костерок, вокруг которого сгруппировались трое бродяг, был лучиком света в темном царстве.

Искатели целый час беседовали о том о сем. Рэй довольно быстро позабыл о фокусе, что выкинул Музыкант. Мужик-то он правильный, с понятиями. После слов о том, что всегда нужно поступать по-человечески, предложение анархиста можно было расценить как оскорбление. Чтобы загладить вину за то, что вспылил, Музыкант подарил Андрею новую, полную пачку дорогих сигарет. На том и сошлись.

– Что за чертовщина в этот раз была вместо Зарядки? – Лешка уткнулся в экран «наладонника». – Сейчас читаю, сталкеры со всей Зоны пишут, что локации накрывало не поочередно, как обычно, а… блин, даже не знаю, как тут объяснить. В смысле, мы же все понимаем, как оно происходит. Выброс аномальной энергии идет с центра, разливаясь волной. Чем ближе к границам – тем меньше последствий. А в последний раз выбросы аномальной энергии происходили по всем секторам. По отдельности, смекаешь? С разбросом в несколько минут или часов, чего никогда не было. Где-то раньше, где-то позже. Не в одно время, не волной, как обычно. Академгородок накрыло ранним вечером, здесь, в Зимовище, это случилось под ночь, а базу «Удара» задело ближе к утру, когда Турко вывесил тела Рах… тела казненных. В чате множество сообщений о погибших или пропавших без вести. Из Припяти, где обосновалась часть «ударовцев», никаких вестей, их сослуживцы в панике. Кое-кто из выживших в городе успел откликнуться сразу после Зарядки, сообщив, что город окружило плотное кольцо аномалий и теперь оттуда не выбраться. Но больше ничего, глухо.

– Мне всегда нравилось считать, что мертвый город сам решает, кого впустить. Нравилось считать, что он живое существо, как и сама Зона, – философствовал Музыкант в ответ. – Вспомните, совсем недавно к Припяти было не подобраться. Искатели уходили и не возвращались. Гибли на подступах к городу. А потом пошли слухи, от вас же, что какой-то неумелый гражданский, школьный учитель, нашел дорогу. Как оказалось, в Припяти засел целый отряд вооруженных боевиков. Потом «Удар» подмял там все под себя. Опять же – никакого сопротивления со стороны Зоны. А теперь вот. Если это правда, Леш, они оттуда не выберутся. Возможно, после следующей Зарядки, если она не усугубит положение. Зона наказала их за то, что они совершили под своей крышей.

– Хватит, Музыкант. Зона – не живое существо. Это все фантазии. Просто так уж получилось. Не нужно наделять божественными силами любую непонятную нам хрень. Зона – это на сто процентов результат какого-нибудь вышедшего из-под контроля эксперимента. Что-то в таком духе. Ну, еще разве что как в той теории заговора – результат высадки пришельцев. Я в это больше поверю, чем в божественную сущность.

– Обойдемся без споров. Так что ты решил, Андрей?

– Я не знаю. Посижу еще часик, сил наберусь, а потом попробую начать поиски. У меня осталось одно незаконченное дело.

– Мы можем как-то помочь?

– Нет, не нужно. Я справлюсь. Понимаю, что потерял пару суток, но мне нужно добраться до его дома, чтобы удостовериться, что он жив. Либо…

– Его могли поймать и военные. Кто знает, какая судьба ожидает паренька в таком случае? – Леха почесал щеку. – Если тебя это утешит, я, честно, соболезную тебе. Не представляю, как ты держишься.

– Благодарю, брат. На КПП «Зимовище» служат Антипин и Гусляков. Если они все еще те, кого я когда-то знал, они не дадут пацана в обиду. Только бы он добежал, не вляпался. Уверен, они постараются во всем разобраться. Вряд ли они будут задерживать, калечить или убивать ребенка.

– Ну, не скажи, Гусляков та еще мразь.

– Гусляков мразь по отношению к нам, сталкерам. Так происходит потому, что он очень идейный и принципиальный, вот. Мы – преступники, он – закон. Но он не детоубийца. У него есть совесть и честь.

– Лично знаешь?

– Когда-то знал. Мы выросли вместе. Он тоже, можно сказать, из местных. Лет пять назад, сволочь, отправил меня в тюрягу на полгодика. Весело нам было. – Андрей позволил себе улыбнуться. – Про Антипина наслышан. Не все в СБУ подонки, как и не все сталкеры святые. Правда всегда где-то посередине. Не стоит поддаваться эмоциям, анализируя какую-либо ситуацию.

– Ты из местных?

– Тут деревня, километрах в двадцати от Дитяток, где моя бабушка жила. На лето родители туда и привозили. Там с Гусляковым познакомились. Его любимой игрой были солдатики, вот он и поперся на границу, охранять то ли нас от Зоны, то ли Зону от нас. Не знаю, почему он так и остался в лейтенантах, почему не выслужился, но вот. Меня он помнил. Вспомнил, когда вязал. Такие дела. В Дитятки тоже катались на велосипедах, тут я Рахмана и встретил. И Олю. Как будто сама судьба свела нас. Но только для того, чтобы так жестоко разлучить…

– Можно считать, местный! На родные земли понесло. Андрей, а после того, как найдешь Кирилла, что ты будешь делать?

– Убью как можно больше тварей из «Удара».

– Тот, кто ищет возмездия, должен копать две могилы.

– Не надо моралей, Музыкант.

– Я просто предупредил. – На какое-то время повисло молчание, которое, однако, сам Музыкант и нарушил: – Слушай, ты хороший мужик. Прежде чем ты уйдешь, я бы хотел спросить у тебя совет. Ты как, музыку любишь?

– К чему ты спрашиваешь? – Андрей осекся. – Музыкант! До меня не дошло. – Он только сейчас заметил, что за спиной лысого мужчины, прислоненный к стенке строительной будки, стоит гитарный кофр. – Любитель? Профессионал?

– Вадик у нас на Большой земле выступал. В барах всяких! – похвалился Леха. – Я ему говорил, что он не хуже этого трехбуквенного… как там его… Шевчука, во…

– Э! Ты на Шевчука не газуй! – осадил Музыкант друга.

– Да я ж любя! Так вот, говорил ему, что он душевнее где-то того же Васильева. Но он не верит. Вот и похерил свою карьеру, поперся в Зону тут хренотень блатную на базе «Удара» играть. Что ж, черт с тобой, Вадик.

– Я любитель, – объяснил Музыкант. – По молодости, после армии, играл в рок-группе. Мы себя тогда считали новой волной, но выступали где придется. Иногда доводилось в домах культуры устраивать шоу. Тогда, в Союзе в конце восьмидесятых, с этим было попроще. Потом уже все похерили. Здравствуй, великий и ужасный капитализм! Сейчас домов культуры тех не осталось, как и клубов. Даже самых захудалых, сельских. Денег на выступления у нас не было, мы так и не сколотили хорошую базу поклонников. Мыкался то тут, то там, играл по мелочи. Работал много где, даже в органах и силовых структурах, но в той жизни себя так и не нашел. Решил в этой попробовать. Про свое старое увлечение не забыл. Начал стихи писать, под музыку их, в общем. Так и исполняю. У меня стих есть, старый еще, в девяностые написал. Недавно под песню его переделал. Ты послушаешь? Скажешь, как тебе? Это недолго. Потом мы дадим тебе припасов в дорогу. Можем и до блокпоста довести…

– Нет, одному будет незаметнее. Если хотите помочь, дайте пистолет. Мне с ним спокойнее будет. Вадим, я послушаю. Налей еще чайку, пожалуйста. И можешь начинать.