Кирилл в мгновение ока вспотел, а спустя какие-то секунды все стихло. Человек, потревоживший покой дома мертвецов, еще добрую минуту простоял на месте, боясь пошевелиться.

Он приблизительно запомнил, где находится «камин», и продолжил изучать помещение. Зашел в первую попавшуюся комнату и закрыл за собой дверь, чтобы избавиться от ощущения, будто за ним кто-то пристально наблюдает. Рассмотреть убранство помогали все те же зеленоватые аномалии: в комнате стояла железная кровать с продавленным и покрытым плесенью матрасом, на стене же висел выцветший календарь с пейзажем города Припять и печальной датой: апрель, 1986 год.

Цифры до 27-го числа были перечеркнуты карандашом.

И всё.

Видимо, этому домику не повезло оказаться разграбленным в первые годы изоляции Зоны от Большой земли. Воры тогда работали не покладая рук. Они несли все награбленное добро за «колючку», отравляя жилища тех, кто осмеливался купить уцененный телевизор или какую-нибудь иную мебель.

Дверь за спиной отворилась…

Кирилл резко обернулся, замахиваясь лопатой…

…и его растерянный взгляд пересекся с инфернальным взглядом ярко-желтых глаз, так и пылающих нечеловеческой ненавистью…

В отсветах аномалии можно было разглядеть очертания кривой и ссутулившейся фигуры, которая отдаленно напоминала фигуру какого-то гуманоида-переростка. Кирилл мог бы принять эту тварь за представителя своего вида, если бы не те самые ярко-желтые зрачки и щупальца, что свисали с того места, где у нормальных людей должна была находиться нижняя челюсть.

– Что за хрень?!

Существо разверзло свою бездонную пасть и обдало паренька смрадом разлагающейся плоти.

– Что такое?! – истерически закричал Кирилл. – Отвали от меня! – и, не ожидая от себя такого проявления героизма, врезал металлическим штыком в висок этого чудовища. – Н-на! Получай!

Нечто поистине демоническое ощерилось и зарычало, распуская щупальца.

Кирилл сделал неуверенный шаг назад и вновь взял замах. Но тварь отмахнулась когтистыми лапами и бросилась на подростка, не оставив тому и малейшего шанса на успешную контратаку. Врезавшись всем своим немалым весом в тело мальчика, мутант свалил его с ног и выбил воздух из легких. Единственное оружие – та самая лопата, найденная им на входе, – отлетело в темный угол.

– Нет!

Монстр хищно ухмыльнулся и подхватил Кирилла за ногу, порвав своим острым когтем штанину…

– Нет-нет-нет… – стонал мальчик, чувствуя, как по ноге обильно сочится теплая кровь. – Пожалуйста… нет… я прошу тебя… я не хочу… не здесь… – Он попытался вцепиться ногтями в дощатый пол, словно надеясь отсрочить свою неизбежную гибель. – Нет, – срывался он, глядя на красные пальцы своих стертых в кровь рук, – остановись, пожалуйста!

Мутанту было наплевать на мольбы беззащитной пищи – он как тащил свою добычу по комнате, так и продолжил тащить. Только довольно хрюкал, словно свинья в предвкушении заслуженной кормежки.

«Скоро все кончится…»

Завопил во всю глотку, сорвал ее. Кричал так громко, как никогда раньше. Словно надеясь оставить в этом мире если не свою физическую оболочку, так хотя бы голос, что будет вечным эхом разноситься по пораженным радиацией чернобыльским лесам.

Ноздрей коснулся отчетливый запах гнилого мяса – это чудовище, склонившись над безвольным телом ребенка, начало обвивать его лицо своими грубыми и холодными щупальцами.

Мальчик почувствовал, как по щекам потекли тоненькие алые ручейки.

На языке отдало металлом…

«– Монстров в шкафу не существует, сынок, а ты должен быть сильным и храбрым, чтобы их одолеть.

– Но как, мам?

– Будь смелым, как твой папа.

– Мам? Ты меня любишь, мам?

– Конечно, люблю. Что за вопросы?

– И никогда не оставишь меня одного?

– Никогда.

– Правда?

– Да.

– И я тебя люблю… и никогда не оставлю…»

В памяти Кирилла всплыл давний разговор с матерью. С Марфой Петровной. С самым дорогим и близким человеком – у мальчика язык не поворачивался назвать ее приемной. Своего детства он не помнил, все воспоминания словно вычистили из памяти, заменив какой-то непонятной мешаниной из картинок. Но пробел был восполнен материнской любовью. Приютившая его семья Лесника заботилась о юноше, как о своем родном сыне, не думая о том, кто он и откуда, не пытаясь докопаться до истины и вечно напоминать мальчику о том, что он «прокаженный». Спасибо, этих напоминаний ему от одноклассников хватало!

Он вдруг почувствовал себя невероятно беспомощным, его вновь окатило волной бесконечного одиночества – подобное он ощутил, стоя у гробовой доски своей мамы.

Тягостные воспоминания, помноженные на всепоглощающий страх, помогли Кириллу пересилить себя и найти в душе ту неистовую тягу к жизни и сопротивлению, помогли отключить разум и дать полную волю инстинктам.

– Сукин ты сын! – нащупав пальцами какую-то железную трубу, он с силой зарядил ею по щеке кровососущей твари. – Получай! – Та взвизгнула, но не отлипла от настрадавшегося мальчишки.

Тогда Кирилл, постанывая от боли, сжал на лбу монстра свои изрезанные ладони, вцепился в этот самый лоб грязными, давно не стрижеными ногтями…

– Нет! – заявил он, теряя сознание от вони протухшего мяса. – Не дамся! Ни за что! – Он уперся с силой, отрывая щупальца от своего лица. – А-а-а-а!!!

Кровь струилась – уже не тонкими ручейками, а едва ли не сплошным потоком. Кожу словно истыкали сотней мелких иголок, а затем без наркоза отрезали пораженные участки скальпелем. Рассудок грозился покинуть его, от боли плыло перед глазами, перехватило дыхание.

Зато – сработало! Он изловчился и спихнул с себя это смердящее дохлятиной исчадие ада. Не без труда поднявшись на ноги, мальчик сгруппировался, утер слезы превратившимся в труху рукавом своей куртки и похромал к дальнему углу – рана на ноге давала о себе знать с каждым новым шагом. Но он шел, невзирая ни на что. Туда, куда, по его ощущениям, отлетела лопата, что могла стать для него последним спасительным шансом. Он нашарил в темноте показавшуюся такой приятной на ощупь деревяшку.

– Что смотришь?! Ты мне должен! – Наконечник лопаты со звоном соприкоснулся с носом мутанта, свернув его набок. – Больно?! А, сволочь?! Так еще получи! – Следующий удар пришелся по непропорциональной голове – «демон» даже не успел опомниться. – Еще, может?! Теперь ты чувствуешь себя беспомощным! Ты, а не я! Слышишь, сука?! – Третьим замахом Кирилл вогнал острый кончик в горящие ненавистью ярко-желтые глаза – белки́ лопнули, потекли светло-серой субстанцией по уродливой морде. – Ты, сволочь, а не я!

Издав нечленораздельный рык, чудовище защелкало зубами и зашаталось, всем своим видом напоминая пьяницу в очереди на кассе супермаркета.

– Умри! Сволочь! Умри! – На последний рывок ушла вся жизненная энергия, ушли все силы. Кирилл взял быстрый темп и, разбежавшись, вонзил лопату по рукоять в грудь ненавистной твари. – Подохни! Сука! Подохни! – и тут же повалился наземь из-за нестерпимой боли в рассеченной когтем ноге.

Мутант отступал: шаг за шагом он отдалялся от Кирилла, не видя, что пятится прямиком в жерло аномалии…

…из массивной туши вырвались фонтанчики черной крови…

Тварь заскулила, словно раненая собака, и завалилась на спину, подняв целое облако пыли. Кирилл отпустил черенок – все было кончено.

Мертвое тело начало медленно растворяться в зеленоватом свечении.

– Боже…

Тошнить ему было нечем, поэтому блевал он желчью. Обессилев и упав на колени, подросток зашелся в хрипе – каждый спазм разрывал его изнутри.

Захотелось умереть, лишь бы больше никогда не пришлось переживать что-то подобное…

– Как же мне… как же мне плохо…

Сознание начало стремительно проваливаться в такую манящую черноту.

Кирилл не сопротивлялся.

Так и должно быть?