- Лээлин! - Над ней склонилось темное лицо. Под спиной было мягко, согревшееся тело казалось наполненным пухом, но сумерки еще застили сознание, и поняла она только, что позвал ее точно такой же, как она, Посвященный.
- Лээлин! - Голос обнимал ее всю, взывал к каждой частице непослушного тела, к каждой только-только пробуждающейся мысли. Лээлин!
- Отец! - Вспышка разом высветлила все темные углы и закоулки ее сознания. Пробуждение было столь резким, что она села на постели. Мышцы слушались безукоризненно.
- Где ты была? Я едва смог тебя разбудить. - Он сидел на краю ложа, на нем была белая стола Посвященного с нашитыми на плечах, широких рукавах и подоле вызолоченными в рудничных ключах еловыми лапками. Между лапками мерцал зеленоватый ровный жемчуг. Облачение было очень старинное.
- Я видела Нуат. - Что-то побуждало ее быть немногословной.
- Ты не была готова к встрече с ней. Тебе надо было повернуть назад после Обители Бед. Нуат - самая темная из всех стихий. Давным-давно некоторые отступники говорили даже, что она была до Силы. Хотя этого не может быть. Но ты должна была повернуть.
- Я не могла. Меня тянуло туда. Я не понимаю, что это было...
- Хорошо. Что Нуат? Ты ее видела?
- В истинном виде.
- Что она... дала тебе? Расскажи, ничего не забывая.
С помощью наводящих вопросов, то и дело запинаясь, она начала свое сбивчивое повествование. И когда дошла до последнего видения, с ужасом поняла, что не помнит почти ничего, и описала увиденное кое-как, в нескольких торопливых словах.
- Так, с тобой действительно говорила Нуат. То есть не говорила. И она ничего тебе не дала.
- Но это последнее видение... Оно было радостным... но я почти ничего не могу вспомнить... Вроде бы солнце, и как будто женщина...
- Это идет не от Нуат. Нуат не знает солнца. Ее дети слепы. Это идет от тебя, когда ты стала сопротивляться ее чарам. Ведь после этого видения ты услышала меня.
- Да.
- Это очень странно, что Нуат ничего не дала тебе. Просто непонятно. Ей трудно противостоять, но она не оставляет без ответа, если тянет к себе. Непонятно. И она не может показать солнца. Она его не знает. Я говорил с Силой. И она тоже ничего мне не сказала. Обрывки чего-то. Тени. Ничего явственного. Единственный вывод, который я могу из всего этого сделать...
- ...Зло Беатрикс, Безликое Зло, сделавшее ее своим инструментом, пришло не из земли, или с неба, или откуда-либо из иных стихий. Оно вообще не из нашего мира. А потому я могу сказать лишь, что требуются огромные силы, чтобы вытеснить его отсюда. - Бело-золотистое мерцание столы Посвященного и его властный голос не оставили места для сомнений и колебаний. Печаль проступала на внимательных лицах Этарет, заполняла зрачки. - Да, нужны огромные силы и огромное знание, знание неба и земли, огня и воды, чтобы совладать с врагом, который неназываем, потому что у него нет имени, и неузнаваем, потому что у него нет признаков. Сосудом своих замыслов он избрал человека, и по этому следу мы его разыщем. И я, Великий Посвященный, носитель той Силы, чья власть превыше неба и прениже недр земных, принимаю решение - я еду в Этар. Там живут те, кто не ведает времени, ведя счет только по новым знаниям, и достиг неведомых нам высот. Тогда лицом к лицу мы встанем со стихиями и сведем их властью Силы в единый необоримый вихрь. Все тяжи мира должны быть упрочены лишь наша вера, верность и стойкость способны тут помочь. Верую, что мы избавим мир от Безликого Зла и Сила пребудет над нами, как раньше. Я сказал.
Все встали. Песнь заполнила зал. Созвучия возносились к потолку и вибрирующими потоками уходили сквозь камни, чтобы влиться в Сферу Силы. Это была Песнь Верности, от которой чист и ясен становится разум и успокаивается душа. Песнь закончилась. В звенящей тишине вдруг звякнул близкий колокол: прислугу созывала на молитву часовня людского Бога, Бога воров и нищих, Бога с испитым длинным ликом и собачьими неподвижными глазами, которого называли Вседержителем.
Магнаты не расходились, переговариваясь посуровевшими голосами. Великая война, каких уже многие века не было, грозила вторгнуться в их жизнь, уже простирала дымные грозовые крыла над их притихшими вотчинами и белыми Цитаделями. Казалось, что каменные лики на стенах сдвинули брови и сжали губы.
- Лээлин. - Кто-то напряженными пальцами дотронулся до ее руки. Она обернулась, это был Элас. - Лээлин, я хочу с тобой поделиться кое-какими мыслями. Я пытался поговорить об этом с отцом, но он сказал, что я иду в неверном направлении, что меня отводят нарочно. Только мне кажется, что отводят не меня. Вот я о чем. Мир меняется, ты сама это видишь. И я подумал: мы всегда знали, что существуют четыре стихии и Сила. Леа, Ноннор, Нуат, Саа и Сила, ведь так? Каждая стихия по-своему проявляет себя в нашем мире - вода, огонь, земля, небо или воздух... А Силу представляем мы. Мы умеем управлять всеми стихиями. Но есть еще люди, и вот о людях-то мы забыли. Недооценили их. Мы не заметили, что они стали пятой стихией вне четырех и Силы.
- Как так может быть? Элас, разъясни!
- Они обрели самосознание. Смотри: Сила неизменна - и мы... Земля, воздух, вода, огонь - все они неизменны. Прибудет в одном месте, убудет в другом. Вся магия строится на равновесии. Но люди все время множатся. Их становится больше.
- Но звери тоже множатся, Элас!
- Да, но они неразумные творения Нуат и принадлежат ей. А люди...
- Люди тоже творения Нуат. Они из живой глины.
- Но лепила их Сила! Лепила вместе с нами. Сила их обделила, если ты помнишь. Воздушные Камни достались не им. Им осталось множиться, как зверям, растекаться, как воде, все пожирать, как огню. В них нет равновесия. Но если раньше их было мало, то теперь их много, и в этом множестве они представляют собой новую стихию, которой нет ни в восходящих, ни в нисходящих мирах, ибо место ее здесь, возле нас.
- И ты полагаешь, что Беатрикс - ее олицетворение?
- Нет, мельче. Всего лишь что-то вроде муравьиной королевы. Да, сосуд стихии, но один из многих. Эта новая стихия пока что бесформенна, но из-за отсутствия равновесия она очень опасна. Поэтому стали рваться тяжи мира. Все искривлено и перекошено. И чтобы что-то восстановить, надо вернуть людей в прежнее состояние.
