Куда ты пропала, кошка моя? У тебя все хорошо? Если нет, то я хотел бы помочь.

Ее тачка стоит около подъезда. Значит, дома? Мой взгляд скользит по окнам квартир того подъезда, из которого она выходила. Открываю окно, прикуриваю сигарету, поглядывая в телефон. Торможу очередной порыв – написать ей. Там и так парочка сообщений от меня. Хочу, чтобы она среагировала на них. Пацан я, что ли, в пустоту написывать?

«В сети», – сообщает мне телефон. Сердце чувствительно вздрагивает, и кровь бьет в голову.

Но я жду. Пять минут, десять, пятнадцать… А я бы перезвонил сразу же. И от этого мне еще горячее. В груди все сжимается в неприятный комок.

«Ну… Давай!» – бормочу я, глядя на ее скорпиончика.

Набрать? С раздражением бросаю телефон на соседнее сиденье. Пальцы нервно выстукивают по рулю дробь. Я слишком газую? Но ее же прикалывает, это очевидно! Что за динамо?…

И когда я практически решаюсь позвонить, рядом с ее машиной паркуется еще одна тачка. Мгновенно прихожу в тонус. Еще даже до того, как в машине включается свет, я уже шестым чувством ловлю, что это она. На пассажирском сиденье. За рулем какой-то кент.

Ммм… Понятно. Морду разбить – это слишком по-пацански? Но мышцы каменеют.

Ты же мне сказала, что нет у тебя никого…

Смотрю с ревностью в их лобовое. У меня свет в тачке не горит, и меня не видно.

Его борзая рука тянется в направлении ее лица. В моей голове эта сцена мгновенно заканчивается тем, что он подхватывает ее ладонью за шею и притягивает ближе для поцелуя. И я вылетаю из тачки. Мне в ней резко становится тесно! Неожиданно сильно и больно меня колбасит от происходящего!

Но Диляра тоже вылетает из машины. Это все метрах в семи от меня, и пока она меня не видит. Мужик выходит тоже.

– Диляра, постой! – встает он у нее на дороге.

– Суров, я же тебе все сказала уже. Классный ты… Но – нет. Грузовик с пряниками поехал дальше.

– Да в чем проблема? – раздраженно психует тот.

А я мгновенно считываю – бывший. И замечаю, что Диляра пьяна…

– Слушай… – пьяным жестом взбивает она волосы. – Мы же договаривались – без всяких обязательств и претензий. Твое же условие было!

– А я передумал!

– Так и я тоже! – смешок.

– Яра, почему?

– Иду дальше!

– По головам?

– Надо будет – и по головам пойду! – агрессивно.

Но я чувствую и что-то другое в ее тоне, что-то такое отчаянное, болезненное. И в эту секунду мне хочется вписаться за эту женщину, которая и сама может любому сломать нос. Но все равно хочется. Потому что в ее агрессивном тоне мелькает уязвимость…

– Ты же любила меня…

– В юности – да. Но… детские ожидания не оправдались. Ты уж извини.

– А что не так?

– Да нормально все… – морщится она. – Но мне другой понравился. Хочу я другого. Так понятнее?

– Как блядь сейчас говоришь!

– Да? Ну и пусть. Твое мнение, к сожалению, для меня потеряло значимость, – в ее голосе просыпается вызов. – Вот если бы мой, который в фаворе, так сказал – зацепило бы! А ты, Суров, мимо, извини.

– Так и он скажет, Яр! – перехватывает ее за руку. – С твоими ебанутыми блядскими запросами!

– Не скажу, – решительно подхожу ближе. – Руку убрал.

– Ооо… Черт! – закусывает пухлую губу Диляра, пытаясь не улыбаться, но у нее не получается. Потому что пьяная – пиздец!

Ее кент оценивающе смотрит на меня. Диляра профессиональным поворотом кисти высвобождается из захвата, отдергивая руку. Встречаемся взглядами. Ее – игриво-провокационный.

Я, блять, по заднице тебе сейчас настучу! Какого черта ты села к нему в машину?

Надеюсь все это внятно читается в моем взгляде! Но улыбаться тоже хочется… На самом деле меня уже отпустило, я услышал достаточно, что погрело мое ЧСВ.

– Пойдем, – подхватываю ее за талию.

Увожу к себе в тачку и усаживаю, как задержанного, на заднее сиденье, придерживая голову сверху рукой, чтобы не словила крышу тачки. Голова у нее, блять, болит! Бухает не пойми с кем!

Сажусь рядом. Закидываю голову на спинку сиденья, закрывая глаза. Слышу ее пьяный смех.

– Зольников, ты что, потерпеть не мог?

– Не мог.

– Ты же не собираешься мне предъявлять?

– Предъявлять?? Давай сюда свою задницу быстро! – с рычанием заваливаю ее к себе на колени под томные смешки. – Буду тебя наказывать!

Мурлыкнув, прогибается, даже не думая сопротивляться. Веду рукой по бедру, задирая ее короткую юбку. Ниточка стрингов красиво лежит между упругих ягодиц. На треугольнике несколько красных стразов.

– Аааа… – не выдерживаю я. – Вау… Ты, зараза такая, для кого такое белье надеваешь?

Подцепляю ниточку и натягиваю как следует, перешеек трусиков сужается, оголяя губки и врезаясь между ними.

В глазах темнеет от возбуждения!

– Зольников… – смеется она сдавленно. – Ты охренел?

– Я?! – впечатываю ее ладонью в спину, не позволяя подняться, и, продолжая натягивать стринги, массирую большим пальцем гладенькие тугие губки, наслаждаясь сдавленными стонами.

– Плохой мальчик! – пытается вырваться снова, но я не позволяю.

– Не жалуйся… Ты мне только что в любви признавалась! Я все слышал.

Под ее хриплый вскрик толкаюсь пальцами во влажную горячую плоть. Но чувствую так, словно не пальцами. В паху болезненно пульсирует.

– Иди сюда скорей… – с шипением умоляю я, сдаваясь.

И помогаю ей изменить позу, заставляя оседлать себя.

Нетерпеливо впиваемся друг в друга!

– Я хочу тебя! Взорвусь сейчас! – шепчу я исступленно между грубыми, жадными поцелуями.

Нетерпеливо, мешая друг другу, вместе расстегиваем ремень и ширинку. Со стоном облегчения чувствую, как она обхватывает мой член ладонью. Смещаю ее трусики в сторону, поглаживая возбужденную влажную плоть. Мои глаза закрываются от острых, невыносимых ощущений…

– Патроны! – жадно щелкает она зубками, протягивая требовательно ладонь.

Вытаскиваю из заднего кармана презерватив и вкладываю в ее пальчики.

Ее кисть скользит по моему стволу вниз-вверх. Обхватив ладошкой головку, делает несколько круговых движений, вырывая из меня пару признательных стонов. И то, как жадно она облизывает губы, глядя на мой член в своей руке, уносит меня еще сильнее. Разорвав зубами краешек упаковки, перехватывает губами резинку и откидывает в сторону упаковку.

– Ах, как же тесно здесь! – психую я, подтягиваю ее за бедра ближе.

Опять мешая друг другу, натягиваем на мой перевозбужденный член презерватив. Перехватив рукой у основания, направляю его в нее, притягивая к себе за попочку. Мы встречаемся губами, закрывая глаза…

Вдавливаюсь в тугую тесноту, с рычанием сжимая ее упругие булочки! Ну, наконец-то!!!

– Моя девочка? – шепчу я ей на ушко исступленно.

– Мой мальчик! – задыхается она, больно впиваясь зубками мне в шею.

Это, блять, сносит последние бастионы терпения. И мы срываемся в не очень синхронные, но уже неконтролируемые движения бедрами, совершенное не сдерживая себя.

Это такой передоз, что я, как мальчишка, очень быстро улетаю за точку потери контроля над своим возбуждением.

– Блять, все… – рычу, оглушенный ощущениями, вколачиваясь жестче снизу.

– Еще… Еще… – умоляет она, вцепляясь мне в плечи.

В последнее мгновение жадно впиваюсь зубами в мочку, проходясь языком по раковине красивого ушка. Вскрик – и мы, дрожа всем телом, опять сбиваемся с ритма, кончая одновременно.

Тяжело дыша, сжимаю ее крепче. Ощущая, как в кармане ее легкого кардигана вибрирует.

Низко и удовлетворенно мурлыкнув, отстраняется, доставая телефон. Мой член все еще внутри нее… И я улыбаюсь, рассматривая ее румяное после секса лицо.

– О, черт! – закусывает губу и, зажимая мой рот ладонью, отвечает на вызов. – Да, товарищ полковник!

Мои брови ползут вверх. Поглядываю на часы – одиннадцать!

– Да… Могу. Что? Мм… Не совсем поняла, – озадаченно хмурит брови. – Секретаршей?! – шокированно. – Ммм… Поняла, да. Да. Я согласна! – с легкой ноткой агрессии. – Не совсем удобно сейчас говорить… – перехватывает мои пальцы, рисующие восьмерки по ее чувствительным местечкам между губок. – Через двадцать минут перезвоню, можно?