Надо сказать, что уезжая в Америку я захватила с собой из дому свою рукопись первого романа про меня и Брайана. Дома не было удобного случая рассказать Брайану, что я хочу стать писательницей, но в Америке мне пришлось признаться ему, потому что он принялся настойчиво выяснять, зачем мне понадобился отдельный кабинет и что я буду там делать. Тогда мне было некуда деться и пришлось открыть ему мой маленький секрет. Брайан был в восторге. Он сказал, что его мать тоже любила писать, но отказалась от карьеры ради мужа и детей. Потом он расспросил, о чём я пишу, много ли написала и хочу ли стать настоящей известной писательницей или это просто хобби, занятие для души. Я показала ему рукопись и рассказала, что именно знакомство с ним в Манчестере пробудило во мне этот талант и побудило написать любовный роман.
- Пока я пишу чисто для себя, ну возможно, ещё для ближайших друзей, - ответила я о своих планах на будущее, - Ведь пока я не написала ни одной полноценной книги, только заканчиваю первую. Потом я хотела бы издать книгу, ну а моя мечта конечная, но почти не досягаемая цель работы - это, чтоб по моей книге сняли фильм или сериал. Книги ведь далеко не все любят читать, а вот телевизор - явление и любимое место для отдыха для большей части населения.
- Что ж, я согласен с тобой. Но я считаю, что прежде, чем обращаться в издательство, необходимо написать хотя бы книг пять, чтоб был старт карьеры. И естественно, писать нужно на английском. Тогда я тоже смог бы читать твои творения и конечно же… критиковать их, - он весело рассмеялся, а я крепко задумалась над его словами.
Они вовсе не были лишены смысла. Но воплотить их в жизнь казалось почти нереально. Как я могла писать на английском, если даже разговариваю на нём не идеально.
Я поделилась своими сомнениями с Брайаном, а он горячо заверил меня, что будет помогать во всем, чем только сможет.
Он действительно мне помогал, однако не совсем теми способами, каких я от него ждала.
Дело было днём, около двух часов. Завтрак уже прошёл, а для обеда было ещё рановато. Я сидела в кабинете и писала роман. Вернее, пыталась писать. Но сегодня отчего-то не было вдохновения. Я застряла на нудной сцене как раз там, где главная героиня поругалась с женихом и гордо ушла к подруге. На этом фантазия иссякла. А вообще я больше всего люблю описывать сцены с участием двух главных героев - парня и девушки. Все остальные промежутки писать было скучновато, но к сожалению, от этого никуда нельзя было деться, иначе не получилось бы настоящей хорошей книги.
От скуки я принялась рассматривать свой кабинет. Я полностью поменяла здесь прежнюю обстановку и сама придумывала интерьер помещения. Теперь оно выглядело, на мой взгляд, просто замечательно, а по мнению Брайана, слишком уж в стиле девочки-подростка.
- Нормальный мужчина не смог бы здесь работать, - скептически добавил он, когда я впервые продемонстрировала ему уже полностью готовое помещение.
- Если ты не знал, открою тебе страшную тайну, я и есть девочка-подросток, - с самым серьёзным видом заявила ему я, - Мне всего лишь недавно исполнилось восемнадцать.
Брайан рассмеялся, обнял меня и поцеловал.
- За это я тебя и люблю, - сказал он, - За чувство юмора и за то, что ты шутишь с серьёзным лицом, что ещё смешнее.
Я тоже рассмеялась его словам.
Комната имела форму квадрата. Два больших окна располагались напротив двери. На окна я повесила сиреневые шторы и белые гардины. Большой стол бежевого цвета стоял слева у стены. На столе стоял компьютер, а на другой половине стола стоял стаканчик с канцелярскими принадлежностями, тетради и прочие нужные вещи. Я сидела на большом розовом кожаном вертящемся кресле. Оно было ужасно дорогое, но Брайан согласился купить его ради меня. Справа возле стены стояла небольшая этажерка, на которой размещались нужные мне книги. Чуть дальше этажерки примостился небольшой диванчик, сделанный из того же материала, что и кресло. Обои в комнате были тоже бледно лиловыми с большими белыми цветами на них. Пол застилала сиреневая дорожка в тон шторам. Люстра была самая обычная с шестью белыми плафонами, что были в форме бутонов и располагались кругом.
“Нет, какой же всё-таки классный у меня кабинет, с гордостью подумала я, грызя ручку, - И всё благодаря себе любимой, ну и конечно же Брайану, потому что он был спонсором всего”. Взгляд, восхищённо оглядывающий всю эту красоту, мимолётно наткнулся на часы, висящие над дверями. Они тоже были не простые, а в форме сердечка с розами. Часики делались на заказ и тоже обошлись Брайану в кругленькую сумму. Взгляд на часы вернул меня к реальности.
Обычно я писала не больше двух часов в день. И если дома я обычно садилась за роман не раньше девяти часов вечера и писала где-то до одиннадцати или до двенадцати, то по приезду в Америку пришлось поменять график коренным образом. Ведь теперь по вечерам мы с Брайаном были заняты совсем другим делом. Пришлось переносить писанину на день. Обычно это было от двенадцати до двух или где-то около того. Брайан в это время либо ездил в город по своим делам, либо запирался в своём кабинете и писал новые песни. Это получалось у него замечательно. Поскольку сам он сейчас некоторое время не занимался исполнением музыки, мы даже не знали временно это или постоянно, то он писал музыку и тексты для других артистов и зарабатывал на этом приличные деньги, на что мы, собственно говоря, и жили. Ещё он подумывал, не открыть ли ему собственную студию звукозаписи, а совместно с этим и подюссерский центр. Однако сейчас он большинство свободного времени посвящал мне - семья всегда была у него превыше работы и карьеры. “Карьеру надо начинать делать только тогда, когда с личной жизнью не сложилось”, - частенько любил поговаривать Брайан.
Итак, взгляда на часы вполне хватило на осознание того, что я уже полчаса здесь сижу, а воз и ныне там. За это время я едва смогла выдавить из себя несколько строчек. Не то что мне не хотелось писать или я не знала о чём писать. Нет, просто мысли никак не могли настроиться на нужный лад. Они частенько пребывали в другом мире, который был весьма далёк от реальности. Возможно именно поэтому я и стала писать романы.
Тут в комнату вошёл Брайан. Он никогда не стучался и не спрашивал разрешения войти, так как знал, что я всегда рада его видеть. Дверь я никогда не закрывала. Что-либо скрывать друг от друга просто не имело смысла. Его приход не стал для меня сюрпризом. Он частенько вот так заходил ко мне во время “работы”. Я не была против. Конечно, когда он был рядом ни о какой работе уже и речи не шло, но он дарил мне что-то гораздо большее, гораздо более глубокое и интересное, чем даже то, что происходило у меня на страницах романа. Уже через неделю жизни рядом с ним я поняла, что описывая его героя в своей книге, даже несколько преуменьшила его истинные качества.
- Ну что, как продвигается дело? - спросил Брайан, заходя в комнату и присаживаясь на диван.
- Что-то не очень сегодня, - честно призналась я.
С этими словами я решительно вытянула ручку изо рта, захлопнула тетрадь и встала с кресла, желая направится к нему, но Брайан опередил меня. Он быстро встал с дивана, подошёл ко мне и обнял сзади за талию.
- Возможно, я смогу чем-то помочь? - и он мягко поцеловал меня в шею, а его руки нежно ласкали мой живот.
Я закрыла глаза от удовольствия и ответила:
- Очень даже возможно.
Потом я резко повернулась к нему лицом, обняла за плечи и прижалась к нему всем телом, вдыхая приятный запах его одеколона. Сегодня на нём были джинсы и белая рубашка с коротким рукавом. Несколько пуговиц сверху были расстёгнуты, и я могла увидеть очертания его могуче мужской груди и медальона на цепочке, которого он никогда не снимал.
Мы стояли в весьма интересной позе. Между стенкой и столом было довольно узкое пространство, зато мой стол был очень широким и вместительным. Видимо, нам обоим пришла в голову одна и та же идея. Почти одновременно мы накинулись друг на друга со страстными поцелуями, а потом Брайан свободной рукой сдвинул все вещи со стола на край, освобождая свободное пространство, и уложил меня на этот стол, а сам наклонился, но ничего не стал делать, словно спрашивая: “Ты не против?” Я крепко обняла его и притянула к себе, отвечая страстным поцелуем: “Да! Давай уже!” Он откинул назад мои длинные волосы и уже вслух спросил:
