Сжав свой бокал, снова облизываю губы.

Глядя мне в глаза, Мартин медленно склоняет голову, будто убеждаясь в том, что я не собираюсь залепить ему пощёчину. Вместо этого я опускаю веки, готовясь к неминуемому столкновению наших губ.

– Ты очень горяча, детка… – произносит он, касаясь их своими.

На его языке привкус виски. Он обводит им мои губы, а потом проталкивает его в мой рот.

Как бы я ни жмурилась, понимаю, что это касание кажется инородным. Чужим. Я напрягаюсь как струна, роняя руку.

По моим рукам неожиданно бегут мурашки.

Разрываю поцелуй и верчу головой в разные стороны. Мне не показалось…

Край белых шорт мелькает рядом с кустарниками, замотанными в разноцветную дискотечную подсветку. Сердце дёргается по совершенно непонятным причинам, а когда глаза сталкиваются с сощуренными карими глазами моего снятого с должности гида, мне вдруг срочно требуется сглотнуть, потому что они смотрят на меня с каким-то опасным блеском.

– Эм… – Отклоняю голову, когда Мартин тянется за добавкой, и выпутываюсь из его рук, не зная, куда деть свои.

Кажется, у меня только что стало на одного уволенного гида больше.

– Всё было так плохо? – невесело усмехается он, пряча руки в карманы свободных, небрежно подкатанных штанов.

– Просто друзья? – натянуто улыбаюсь ему, оглядываясь через плечо.

– Окей, – вздыхает Мартин и возвращает руки на мою талию.

Мы танцуем в течение следующего трека, но теперь в каком-то напряжении. Мои мысли не могут сконцентрироваться на чем-то одном, потому что мне вдруг до зуда в кончиках пальцев хочется опять оглянуться.

Откуда он взялся? И куда делся?

– Я отойду… – Стряхиваю руки Мартина с талии, делая шаг в сторону. – Эм… где здесь туалет?

Это дом друзей его друзей, и мне не хочется заблудиться или наткнуться на какую-нибудь парочку, которых здесь пруд пруди.

– Второй этаж, вторая или третья дверь налево. Проводить?

– Лучше обнови мой коктейль. – Пихаю в его руки стакан и уношусь прочь.

В доме повсюду люди. Интернациональные студенты и не только. Улыбаюсь ребятам, играющим в пив-понг и присвистывающим мне вслед. Обещаю присоединиться к ним позже, но пив-понг – это не мой вид спорта. На лестнице протискиваюсь мимо парочки незнакомцев, слившихся в страстном поцелуе. Руки одного парня вовсю мнут задницу второго.

Боже…

Чтобы не показаться нетолерантной ханжой, проношусь мимо, опустив в пол глаза и толкаю первую попавшуюся на глаза дверь.

Это не не туалет, а чья-то спальня. Подумав немного, решаю воспользоваться здешней ванной, потому что она здесь есть и дверь в неё открыта. Прикрыв за собой входную, захожу в тускло освещённую комнату и притормаживаю, когда слышу приглушённый женский смех.

Волоски на руках встают дыбом, потому что следом за этим смехом я слышу мужской голос, от которого у меня уже несколько дней щекочет под рёбрами.

Пялюсь на дверь, сжимая и разжимая кулаки.

– Вот так? – спрашивает девушка с отличным английским произношением.

– Да… – отрывисто и хрипло бросает Фёдор Немцев.

Сглатываю, слыша шелест одежды.

Мне кажется, я сошла с ума, но я делаю шаг вперед, а потом ещё один.

Сердце бьётся как сумасшедшее, когда, слабо отдавая отчёт своим действиям, заглядываю в ванную.

Мои глаза расширяются так же, как и мои сосуды.

Он сидит на краю огромной мраморной ванны. Голый до пояса и покрытый своим густым загаром, под которым отчетливо прорисовывается каждая мышца его потрясающего тела.

Да, чёрт возьми. Оно у него потрясающее, я не могу этого не признать!

Неизвестная брюнетка стоит на коленях между его широко разведённых ног. Её топ болтается на талии, а голова вдруг приходит в очень характерное движение.

Реакция моего тела на эту миниатюру такая острая, что я забываю о том, что между его колен сидит какая-то неизвестная мне брюнетка, а не Ева!

Медленно поднимаю глаза, собираясь убраться отсюда как можно дальше.

Темноволосая голова этого кобеля дёргается вместе с его рукой, когда он видит застывшую в дверях меня.

Его глаза падают вниз, на усердно работающую ртом девицу, а потом быстро возвращаются к моему лицу.

Смотрим друг на друга бесконечно долгие секунды, за которые кровь в моих венах разгоняется до скорости звукового потока и начинает шуметь в ушах.

Его глаза чернеют и скользят по моему лицу, губы приоткрываются, и в ответ я облизываю свои. Кубики идеального загорелого пресса подрагивают, а челюсть напрягается, когда наши глаза снова встречаются.

А потом он просто прикрывает их, откидывая голову назад и выставляя напоказ свою жилистую шею и подрагивающий кадык! Предлагая мне самой определиться с тем, хочу ли я исчезнуть отсюда так же, как появилась или… или остаться и смотреть…

Мои глаза падают на двигающуюся вверх и вниз макушку девицы. Сглотнув слюну и сжав пальцы, смотрю на лицо Немцева-младшего.

Опустив лицо, он открывает глаза и видит, что я всё ещё здесь: стою и не могу определиться с тем, что я вообще делаю!

Его ноздри раздуваются, когда делает очень глубокий вдох, а взгляд падает на приоткрытую дверь за моей спиной.

“Я должна уйти”, – пульсирует в мозгу, но сдвинуться с места мой мозг при этом не велит.

Губы парня выглядят как тонкая линия, а взгляд, который вцепился в моё лицо, – тяжёлый и злой.

Я, чёрт возьми, не знаю, почему он решил, что имеет право злиться на меня за тот поцелуй с Мартином, тем не менее я просто уверена, что именно оттуда растут ноги у этих его взглядов! Просто чувствую это, и всё! Я что, должна была поцеловать его? Он опять меня бросил… но, когда его грудь покидает низкий приглушённый стон, я дёргаюсь и приоткрываю губы. Низ моего живота дёргается вместе со мной, соски под красными треугольниками купальника напрягаются и ноют, а моё тело вдруг прошибает испариной. Не контролируя себя, хватаюсь ладонью за свой живот, распластав по нему пальцы и задевая край шорт.

Почерневшие глаза Немцева молниеносно перемещаются на мою руку.

– Блять… – хрипит он, морщась в сумасшедше чувственной гримасе и запрокидывая голову.

От этого опять прошибает пот и сбивается дыхание.

В эти секунды я напрочь забываю о том, что мы сейчас не одни!

Его челюсть напрягается, и он снова пытается заглушить свой стон, опустив руки вдоль тела и вцепившись пальцами в край ванны.

Боже…

Он собирается кончить?

Его шея и плечи каменеют, а взгляд из-под полуопущенных век прокатывается по моему телу сверху вниз, цепляясь то за мою ноющую грудь, то за пылающее от возбуждения лицо.

Это ужасно! Ужасно, потому что всё это могло бы быть просто отвратительным! Могло бы быть грязным и пошлым, если бы хоть на миллиметр сдвинуть с места некоторые составляющие этого спектакля.

Может, поэтому он вцепился в этот чёртов бортик до побеления костяшек? Потому что тоже прекрасно это понимает? Понимает, что я вижу ровно столько, чтобы мы не превратились в участников какой-нибудь общажной оргии…

По моему позвоночнику стекает капля пота.

Я уверена в том, что для него эта игра – такой же эксперимент, как и для меня. И я вижу, как его щёки становятся красными, когда он пытается подавить дрожь от накрывшего оргазма, приоткрыв губы и уронив на грудь темноволосую голову.

В моём животе происходит переворот. Сжимаю бёдра и, не дожидаясь, пока Немцева отпустит, толкаю пальцами дверь, бесшумно испаряясь из помещения.

На ватных ногах выхожу в шумный коридор, пытаясь вспомнить, зачем я вообще сюда приходила!

– Спасибо… – неосмысленно улыбаюсь Мартину, забирая у него свой наполненный льдом и мятой стакан.

Закусив губу, осматриваюсь вокруг.

Выпитое залпом “Мохито” царапает горло.

– Где твоя сестра? – сиплю и откашливаюсь, снова суя Мартину стакан.

– Здесь где-то, – неопределенно отвечает он, наблюдая за бассейном поверх моей головы.

То есть они не встречаются? Или у них свободные отношения? Как вообще это понимать?