Ей сейчас совсем не была нужна вода. Нужно было другое. Близкое и родное.
Здесь и сейчас.
Как она умудрилась сделать это, Кристина не знала. Только в несколько секунд с грацией гордой лани оказалась на коленях своего мужчины. Только её мужчины. Осторожно зарылась пальцами в жёсткие волосы, и одним касанием прижалась к губам. Влажно, резко, совсем без дурацкой нежности, потому что так до безумия хотелось почувствовать, что он здесь. Он, чёрт возьми рядом. И не оставил её в том злосчастном аэропорту одну.
Его ладони в один миг опустились на её бёдра, и она задержала дыхание, привычно выгибаясь назад. Такие горячие касания так подходившие к этому моменту. Не думая, девушка в один момент обвила ругами шею Михаила, не переставая жадно терзать его губы. Сейчас было плевать на всё. От слова совсем… Просто всё разом потеряло смысл.
Остались только жаркие поцелуи и ласки двух израненных людей. Сумасшествие одно на двоих. Никто из них не помнил, как расстегнулся замочек на её платье. Никто не помнил, как в один момент оно чёрной тряпкой скатилось с её тонких плеч. Мужчина, кажется, и вовсе очнулся в только в тот момент, когда жадно окидывал взглядом её тело, по которому безумно скучал. Скучал весь этот бессмысленный и бесконечный день.
Поддался вперёд и сдался. Сдался на милость победительнице. Пусть делает, что хочет, хоть всё его тело скручивает в тонкие жгуты, только бы смотрела с такой же нежностью и лаской, как сейчас. Только бы больше не плакала. Только бы просто была… Волна страсти отплыла от него, уступая место чему-то другому, совсем глупому и непонятному.
Он ещё раз посмотрел на неё, обхватил талию своей рукой, чтобы крепче прижать к собственному телу, чтобы дать и ей почувствовать, как сильно бьётся о рёбра его собственное сердце, встревоженное этой глупой девчонкой, словно околдовавшей мафиози с самой первой их встречи. Если бы только тогда мужчина забрал её, как и хотел, скольких бед брюнетка смогла бы избежать, однако разве могло ему тогда прийти в голову, что её отец такое… чудовище?
— Я уже не смогу тебя больше отпустить, зеленоглазка…
Прижался своим лбом к её лбу, наслаждаясь тем, как в наслаждении Кристина прикрыла глаза, льня к нему всё сильнее. А потом его прохладные губы вдруг ласково коснулись её плеч, заставляя мурашки мгновенно пробежаться по девичьей коже. Она в удивлении распахнула свои зелёные глаза, так невыносимо сильно, что казалось, что ещё немного и он сам растворить в её взгляде. Но этого было не нужно, сейчас мафиози так банально хотелось залюбить эту малышку, а не просто трахнуть в машине, как очередную пассию.
Потому что… Потому что, чёрт возьми, Кристина верила ему. Каждой клеточкой своего тела. Это читалось во взгляде, в этих робких прикосновениях и её решении. Не ушла. Осталась. Доверяет. Слепо верит ему, и, кажется, предать это доверии, искрящееся в её глазах, просто…
— Не отпускай меня больше. Никогда. Никуда, слышишь?
Смотрит преданно, будто в самый тёмный уголок души заглядывает. И голову его своими ладонями обхватывает, прижимая к собственной груди, пальчиками нежно в волосы зарывается и совсем забывает обо всём. Только чувствует…
Чувствует, как его горячие ладони скользят по её обнажённому телу. Чувствует, как его дыхание щекочет нежную кожу. Чувствует, как его губы касаются девичьей груди через ткань кружевного лифчика, который чуть позже стягивается им вниз, оставляя её такой беззащитной перед его взглядом.
Он снова прижимает её к себе, словно издевается. Так мягко ласкает, что хочется закатить глаза. Так старается быть осторожным, словно она не та шлюха, которую мог снять любой желающий за пару купюр, имея в любой позе. Он просто, словно бы… Словно бы показывает, что значит пресловутое «заниматься любовью».
Не трахаться, не спать, а любить. Чувствовать каждое движение друг друга, сгорая и сходя вместе с ума. Чувствовать, как он стремится подарить удовольствие тебе, а не получить собственную разрядку. Михаил целует её до невозможности тягуче и медленно, ласкает своим языком её нёбо и прикусывает девичьи губы, небольно, но этого хватает, чтобы внизу живота снова загорелся знакомый пожар, заставляющий забыть обо всём на свете.
Она сидит на его коленях в одних трусиках и впервые чувствует что-то похожее на стеснение. Почему-то сейчас кажется, что ему может что-то не понравится в ней, что-то оттолкнуть, но он лишь рассматривает её и ничего не говорит. Только снова целует и умелыми пальцами касается единственной шёлковой ткани на ней, заставляя слегка всхлипнуть от стеснившего грудь внезапного ощущения.
Острое возбуждение от её закушенных губ и прикрытых в удовольствии глаз грозится свести с ума, но Михаил лишь продолжает. Хитро улыбается, а потом накрывает губами её грудь, не забывая ласкать и играть с восставшими вершинам, заставляя её ослабевшие пальцы сильнее вцепиться в его волосы, притягивая к себе. Языком обводит напрягшиеся соски, заставляя её тихо всхлипывать и откидываться назад, призывно раскрывая бёдра шире и сильнее цепляться за его покатые плечи.
Он знает, что сейчас она растворяется в нём, и это заставляет сердце колотиться быстрее, отводя собственное возбуждение на второй план. Сейчас ему хочется одарить её за чёртову верность, просто приласкать истерзанную и усталую. И смотреть на неё такую оказалось прекрасно…
Притягивала его ближе к себе, выгибаясь от прикосновения умелых губ к груди, а когда его пальцы начали ласкать её через тонкую ткань трусиков и вовсе застонала… Но не пошло, а как-то возбуждающе нежно. Развратный зеленоглазый ангел, неизвестно за какие заслуги посланный ему. Его касания становились интенсивнее, её стоны громче. Казалось, температура в воздухе накалилась до предела…
— Миша… Миша… — всхлипывает Ефремова, сама не понимая того, о чём просит. Но просто молчать не хватает никаких сил. Внутри всё напряжено до предела, а он невыносимо медлит… Боже… — Пожалуйста, я…
Он оттягивает вбок шёлковую ткань и аккуратно проникает в узкое лоно умелыми пальцами, наслаждаясь тем, как она мечется, словно в безумии. Закусывает губу, назад лианой выгибается и зовёт его, перемешивая его имя с сводящими с ума стонами. Вверх, вниз, имитируя этим движение члена в ней своими пальцами, в штанах всё болезненно пульсирует, однако это стоит того. Кристина сама не понимает, как подаётся этим дразнящим движениям, только неожиданно заглядывает в глаза и сильнее двигает бёдрами на встречу его руке.
— Я не хотел так ни одну женщину, как тебя…
Шепчет в аккуратное ушко, прикусывая мочку. А в ответ до него доносится лишь протяжный девичьи стон. Одной рукой он сильнее обхватывает её бёдра, а пальцы другой руки активно ведут её к разрядке. Острые ноготки впиваются в его плечи, губы молят о разрядке, и мужчина срывается стоит ей произнести лишь одно:
— Хочу тебя… Всего…
И в голове что-то срывает. Мафиози не знает каким чудом ему удаётся расстегнуть чёртовы брюки подрагивающими пальцами, однако стоит ему резким толчком войти в будоражущее теплотой лоно, как из лёгких, словно бы воздух вышибают…
Михаил вбивает в её тело, сначала грубо и резко, как хочется им обоим, чтобы дойти до разрядки. Они обвивают друг друга руками, сливаются губами в поцелуе, словно бы вместе с ума сходят. Одно сумасшествие на двоих. Наверное, от этого и вспышка яркого оргазма становится для них резкой. Накрывает волной, заставляя задохнуться, но не остыть.
Потому что этого мало. Чёрт возьми, безумно и невыносимо мало. Снова взгляд глаза в глаза. Зелёные в карие и так по кругу. Смотрят друг на друга несколько мучительных минут, а потом губы сами друг к другу тянутся. Только на этот раз поцелуй выходит каким-то до боли нежным и ранимым. Вся тоска и грусть лавиной обрушивается на них, заставляя сильнее вжаться друг в друга.
Михаил снова входит в неё, но на этот раз движения выходят медленными и плавными. И плевать, что сейчас они занимаются любовью в машине по среди безлюдной улицы… Плевать на всё, кроме того, что он нужен ей, а она нужна ему. Больше ничего не имеет сейчас значения.
