– Добрый день, Борис Витальевич. Мне Коля сказал, что вы сегодня здесь, – Поздоровался Дима. Вопрос со стажировкой хотелось решить, не откладывая в долгий ящик.

– Да, я смотрю, Грачевский, стараниями Залесского ко мне скоро паломничество откроется, – Оскалился на него Гнедов. Снял очки и отложил читаемый документ.

Полюбопытствовал:

– По какому ты вопросу? Затрудняешься со стажировкой?

– Понимаете, Борис Витальевич, я работаю. А в деканате сказали, что мне надо что-то выбрать…

– Ты кем работаешь и у кого?

– Я программист у ИП. Я все делаю, и компьютеры чиню, и программы пишу. Мне не…

– Ты смотри, Дима же… Да? – Гнедов взял из стояка список компаний, предлагавших стажировку.

– Дима, – Согласился он.

Заведующий кафедры продолжил:

– Дело в том, Дима, что прошлую сессию ты сдал очень хорошо. Несмотря на казус с немецким, – Дима фыркнул. – Поэтому и стажировку я бы тебе рекомендовал пройти в хорошей компании. Ты же не собираешься всю жизнь работать у своего индивидуального предпринимателя? Хочешь потом поступать в Технический университет? Рекомендательное письмо по результату стажировки идет в личное дело. ООО «Стикер», например. Международная компания, издатель, который сам осуществляет производство компьютерных игр. Компания по твоим способностям.

Стажировка проходит в течение семестра. До седьмого апреля ты должен определиться и уведомить деканат. Последний срок ее прохождения в мае. Ты, конечно, можешь сам написать себе рекомендацию на коленке, но я бы тебе не советовал.

– Я вас услышал. Я подумаю, – Согласился Дима. Заведующий кафедры вслед за представительницами деканата предлагали ему ООО «Стикер». Как будто на компании свет клином сошелся. В моменты, когда он сомневался, то брал паузу. Решение всегда находилось само собой. К тому же получалось, что стажировка для него была делом добровольным. Это радовало. Он пошел домой.

II

Последний четверг января пришёлся морозным. Высаженные вдоль бордюров кустарники покрылись легкой изморозью. Но полуденное солнце светило ярко, туч почти не было.       У подъезда рабочие выгружали рояль. Толпа местных кумушек загородила проход. Пенсионерка Клавдия Васильевна – его соседка – высунувшись на улицу из окна своей квартиры на втором этаже с волнением комментировала происходящее, точно оно касалось её напрямую. Он терпеливо пропустил носильщиков и следом зашел внутрь. Сверху донесся раздражающий шум, будто бы рояль тащили волоком. Дима подождал какое-то время у почтовых ящиков, зная, что на лестнице вместе с носильщиками и роялем будет не развернуться, и после отправился наверх. К его расстройству, музыкальный инструмент вносили в квартиру напротив. Сосед собирался разучивать гаммы над ухом. Новость не радовала. Классической, да и любой музыке в принципе, Дима предпочитал тишину и ночами, как правило, работал. Когда со стороны раздалось приветствие, он уже как раз проворачивал ключ в замочной скважине. По пролёту наверх поднимался рослый, тёмно-русый мужчина. Знакомиться не хотелось. Предупреждать о соблюдении тишины по ночам было рано. Про себя он отметил, что сосед по лестничной клетке имел правильные черты лица. Он, должно быть, отлично выходил на фотографиях. Дима кивнул и молчаливо скрылся в квартире. Снял ранец, переобулся и потопал в кухню раскладывать продукты. Он не считал нужным спешить проглядывать список стажировок. Он мог сам себе состряпать любое рекомендательное письмо. Искать что-то другое ему не хотелось. Он привык к своей жизни и не хотел ее менять.

А сейчас пора было ехать к крестной. Ранее, во вторник или в среду, он пообещал что заедет к ней в гости. До ее квартиры от его техникума можно было дойти пешком, а от дома приходилось час ехать на автобусе, поэтому, выйдя из дома Дима поспешил на остановку. Разумовская Агнесса Павловна была его опекуном и воспитывала его с девяти лет. Дочь крестной Свету он считал своей сестрой.

Крестная впустила его в квартиру в синем бархатном платье и подивилась его удаче. Она только-только вернулась из театра, куда ходила с пригласившим ее на свидание учителем труда Виктором Эрнестовичем. Пожаловал бы он раньше, ему бы пришлось бы идти восвояси – дома никого не было. К сорока пяти годам она не утратила свежести и миловидности, тщательно следила за собой: красила пепельные волосы в светлый блонд и не забывала наносить макияж.

– Дима, Света подъезжает. Пока мы дожидаемся я хотела с тобой переговорить.

Они прошли в комнату. Он не любил пережевывать воспоминания, но сегодня фотоальбом лежал на столе. Дима посмотрел на висящие на стене часы. Минутная стрелка пересекла половину девятого. Немного подумав, он произнес:

– Через час у меня автобус. О чем ты хотела поговорить?

– Ну, – замялась крестная, это не простой разговор.

– Давай тогда отложим его на другое время. Сегодня у меня был тяжелый день, – Отказался Дима.

– Хорошо, – Поддалась Агнесса Павловна.

Дима кивнул, перевернул страницу в фотоальбоме и наткнулся на незнакомую фотографию. На ней была мама на роликах: яркая, молодая и неизвестный молодой человек, тоже на роликах, улыбающиеся чему-то.

В коридоре послышался шум. Он встал и направился встречать сестру. Мягкая, доверчивая, всем верящая Света. В синем пуховике, подчеркивающем синеву глаз. Копной светло-каштановых волос. Он встретился с ней взглядом и сразу определил, что что-то случилось, но спрашивать первым не стал. Пора было ужинать и ехать домой. Фотографию он возвратил в альбом.

По кухне плыл сладковатый запах яблок, чернослива и специй. Мясо курицы прекрасно запеклось и таяло во рту. Гарнир из картофеля и моркови получился вкуснейшим, а вот шарлотка, увы, по краю обгорела. Света неторопливо ела. Она была отчего-то немногословной. Дима пирог есть не стал. Выбрал к чаю сушеные фрукты, вазочка с которыми стояла сбоку от него. Время от времени он скучающе таскал финики или какой-то другой затесавшийся среди них вкусный плод, отправляя в рот. Лакомства наполняли рот приторной вязкой сладостью и сродни жвачке липли к зубам. Не надоедали. Их можно было лузгать как семечки. Дима залпом допил свой чай.

Крёстная, расстроенная разговором с ним, обратилась к дочери:

– Свет, как дела на работе?

– Мне выдали уведомление о сокращении. Придется продавать квартиру. Я не найду работу с такой же высокой заработной платой и не смогу оплачивать проценты в нужном размере, – Доложила им девушка. Сестра мягко улыбнулась. Она не умела злиться и была готова отказаться от того, о чем столько мечтала.

– Глупости не городи, – Грубо оборвал ее Дима. – Я работаю. И ты найдешь работу. Все будет нормально.

– Но ты снова ввяжешься в нелегальные дела. Я не хочу, чтобы ты попал в тюрьму! – Воскликнула Света. – Это плохо закончится!

– К твоему сведенью я учусь в колледже. Меня зовут на оплачиваемую стажировку. Я работаю у Ибрагимова. А по твоим словам я чуть ли не уголовник, – Развел руками Дима сердито. Не нравились ему сестринские нотации.

– Брейк, дети, брейк. У Светы есть три месяца в запасе, она может обратиться в банк с просьбой об отсрочке платежей. Она найдет работу. Дима будет учиться и стажироваться. Отказаться и продать квартиру мы всегда успеем.

– Я опоздаю на автобус. Мне пора, – Встал с места Дима. Поцеловал обеих женщин в щеку и попрощался.

За то время, что он был в гостях, погода прояснилась. Ночь была тихой и свежей. Он вышел со двора и дошел до остановки. В парке с капюшоном было не холодно. Закинув голову, Дима стал рассматривать щедро усыпанное звёздное небо. Дождался мерцающего огнями, запорошенного снегом автобуса. Он помнил. Его маму звали Грачевская Алла Викторовна. Улыбающаяся, с большими карими глазами, она с восторгом рассказала ему, что Женя позвал ее замуж. Она очень долго ждала этого. Но перед этим ей надо было съездить в Германию, навестить кое-кого. Ему она обещала привезти сувенир. Жене не нравилось, когда он называл его папой. Не нравилось, когда он занимался со своим электронным конструктором или задавал ему вопросы. Дима не так выглядел, не так говорил, ни тем увлекался. В день, когда мама разбилась, он принес анализ крови и отказался от него. Ушел в никуда. Диму забрала крестная, оформила опекунство. Получить клеймо ребенка под опекой было тяжело. Спасением стала математика и работа у Индивидуального предпринимателя Ибрагимова. Он всегда быстро решал уравнения и задачи и удивлялся, как элементарные вещи не понимают другие. Работодатель уговорил его после девятого класса поступить в техникум космического приборостроения. На подготовительных курсах он встретил Гнедова Павла Витальевича, который научил его первому языку программирования. Конструировать, собирать механизмы, писать разнообразные программы Диме нравилось. Главное было не подпускать никого близко. Не разрешать себе к кому-то привыкнуть, чтобы потом сделали больно. С дозволения опеки благодаря близости школы к его дому после пятнадцати лет он жил отдельно, но под контролем опекуна, работал и учился заочно. Заказы подбрасывал Ибрагимов. Участие индивидуального предпринимателя в нелегальных махинациях его мало заботило. Обирать старушек и воровать младенцев ему не предлагали, а быстро что-то починить или написать программу, он зазорным не считал. О том, что ему поступали предложения серьезнее он помалкивал, за то он смог заработать первый взнос на ипотеку для названной сестры.