Мне надо ехать.

Ехать далеко почти 700 км, где-то около возьми часов в дороге, может быть даже больше. Я уже не помню, как отвёл последний урок, но с дополнительных занятий детей отпустил. Я помню, как пришёл к ответственному за составление расписания, и сказал, что случилось, чтобы она внесла изменения. Я сказал, что сейчас пойду, напишу заявление на четверг и пятницу, а затем два выходных, времени должно хватить.

Завуч по расписанию Антонина Михайловна сказала, что сочувствует и пожелала удачной дороги.

Предстояло ехать половину дороги ночью. Я выехал около четырех вечера. Была поздняя осень, и около девяти уже было темно. Дорога, несмотря на то, что была ещё среда, была заполнена. Встречный поток тоже был большой, поэтому пары постоянно слепили меня. Оставалось ещё ехать около трех часов, когда я заехал на заправку. Я помню, что я залил там полный бак, купил что-то перекусить и энергетик, и снова отправился в путь.

Знаете с самого начала, как только я сел в машину, я отключился от своих повседневных забот. У меня была одна только единственная мысль, конечно же, связанная с отцом. Она билась у меня в голове и возможно из-за неё дорога показался мне короче. Я постоянно думал о том его больше не увижу и что мне не хватило времени узнать о нём что-то такое, что он мог мне ещё рассказать и кроме него никто не мог. Последнее время, приезжая к отцу, я часто его просил рассказать о его детстве, о чём-то интересном, что происходило с ним в жизни. Он немного рассказывал, но иногда рассказывал. Пока я был не с ним, не дома, я думал, о чём же ещё спросить. И вот теперь спросить больше было ни у кого. Это меня приводило в какой-то ступор. Сознание это понимало, но сердце отказалась принимать эту информацию. Всё это уже произошло, я пытался откинуть эти мысли. Подумать о чем-нибудь другом не получалось. За окном была уже кромешная темнота. На дороге стало заметно меньше машин, ехать стало спокойнее. Асфальт без выбоин. Можно сказать, что ехать одно удовольствие, если бы не одно но, я ехал хоронить отца. Очередной знак населенного пункта был синим, можно не снижать скорость. Дорога проходила в полукилометре от деревни. На единственной остановке общественного транспорта стоял автомобиль такси на аварийке. Я обратил внимание, что у неё спущено колесо и нет водителя. На заднем сидении сидело два человека. «Может быть, им нужна помощь», – подумал я и притормозил. На той скорости, с которой я двигался, я пролетел метров триста и на обочине припарковался. Сдал задом и подошел к машине. Заглянув в открытое окно водительской двери, я спросил.

– Вам помощь не требуется, что-нибудь случилось?

На заднем сидении сидела девушка, а рядом с ней, облокотившись головой о стекло и завернувшись в темное одеяло, как мне показалось, спал молодой человек, но он как-то странно дёргался во сне. Я подумал, что наркоман, но не стал задавать вопросов по этому поводу.

– У нас колесо спустило, – ответила девушка, – водитель пошёл в деревню, у него домкрат не работает, как оказалось. Я посмотрел через крышу машины в сторону населенного пункта, видневшегося недалеко от дороги. Ни одного фонаря, ни одного света в окнах. Почему-то я думал, что в этой деревне давно уже никто не живёт.

– А давно он ушёл?

– Да уже как минут десять. У вас есть домкрат?

– Есть, – сказал я, но тут же подумал, что тороплюсь, с другой стороны хотелось бы помочь этим людям.

– Я подожду пять минут, – сказал я, – я просто очень сильно тороплюсь. Может быть водитель успеет подойти.

Отойдя от машины на пару шагов, я стал всматриваться в темноту, ожидая прихода водителя такси. Мимо нас, в направлении, противоположном нашему проехал автомобиль. Он немного сбавил скорость, может водитель решался предложить помощь, а может показалось. Я обернулся. В темноте было не разобрать, но он был такой ж марки, что и мой. Даже модель та же самая.

Всматриваясь в темноту, краем глаза я заметил, что молодой человек опять сильно задергался. Девушка обняла его и стала успокаивать. Прошло минут пять семь. Мне нужно было ехать. Тогда я решил все же помочь этим людям, и вытащив из машины домкрат, поднес к их машине.

– Девушка, я оставлю вам домкрат, мне просто, правда, очень нужно ехать. Надеюсь, что у меня колёса не спустят.

Если спустит, то мне тоже придется как-то выходить из этой ситуации.

– Вы не дождётесь?

– Я не успеваю. Знаете, я оставлю его рядом со спущенным колесом. Думаю, в этой деревне водитель всё равно ничего не найдет.

– Может быть, вы оставите телефон, а потом водитель с вами созвониться и передаст вам домкрат каким-то образом.

– Сомневаюсь, что мы где-то поблизости живём, поэтому ничего страшного, если он останется у вашего водителя, но если хотите, запишите.

Она достала из сумки свой телефон, листочек не нашла, но достала салфетку, на которой написала Дмитрий и номер.

Я попрощался сел в машину и поехал.

И снова дорога те же самые мысли как я себя поведу, когда увижу отца, я не знал. Оставалась ещё пара часов в дороге, оставшаяся часть была намного хуже, чем вся предыдущая. Сотня километров грунтовки, и сейчас, поздней осенью, она была просто убита лесовозами. Даже на своих пятнадцатидюймовых колесах ехать было неприятно, и скорость больше шестидесяти давала шанс не доехать. Эти сто километров я знал наизусть, каждый поворот, практически каждый знак, я знал, где участке лучше немного притопить, знал где лучше заранее сбросить скорость, потому что большие ямы. Много раз я здесь ездил самого детства с отцом. Потом самостоятельно, стараясь каждые пару месяцев съездить домой в гости, и вот теперь я последний раз ехал, чтобы увидеть отца и похоронить.

Я начал вспоминать, когда я был последний раз дома. В конце августа, как раз перед началом занятий в школе. Если не ошибаюсь, то я уехал двадцать четвертого в воскресенье. За день до этого мы были с отцом на рыбалке. И этого больше не повторится, снова появилась такая мысль у меня. Горло сжималось от желание заплакать, даже не заплакать, а просто зареветь.

Да что это меняет!?

Кому предъявить претензии? Господу создателю?

Странная ситуация, если он всё-таки существует. Предположим, накажет он кого-то, кто нагрешил, закончит его земной путь. Но этим он наказывают всех его родственников, ближайших. А если среди них есть кто-то, кто абсолютно не грешен, совершенно чист перед ним. Он тоже наказан? Конечно, я себя не считал таким. Просто вот такие мысли бродили у меня в голове.

Я проехал мимо незаметного с дороги ответвления. Его было сложно заметить, пролетая мимо, а ночью мог заметить только тот, кто знал, что оно там есть. Я знал это. Укутавшись ветками нависших деревьев, из темноты на меня смотрел лесная дорога, путь до озера. «Кривое» озеро. Сколько же раз мы были здесь? Наверное, не сосчитать. Я остановился и вышел из машины. На всякий случай включил аварийную сигнализацию. Эти последние полчаса на дороге мне не встретилась ни одна машина, я почти уверен, что за оставшиеся двадцать километров никого больше не встречу. Я встал перед входом в импровизированный, образованный свисающими ветками берез, осин и елей тоннель. Высокие деревья шелестели надо мной остатками листьев и хвоёй. Идти до озера сейчас я не собирался. Пешком дорога заняла бы около двадцати минут, а на моей машине тогда не проехать. Я просто стоял и вспоминал о том, уже никогда повторится. Самое обидное, что НИКОГДА! Это не тот случай, когда можно позвонить и сказать: «Блин, пацаны, я в этом году никак не могу приехать на ежегодную рыбалку. Извините, в следующем году». НИКОГДА!

Когда-то здесь была гать, которая вела к озеру. По ней можно было проехать на машине с высокой посадкой, как на легковой, так и на грузовой. Потом она перестала быть необходимой, про неё забыли, она гнила, пока не превратилась в труху. Теперь о ней напоминали только скрутки толстой железной проволоки, торчащие то там, то здесь из земли. Сначала дорога была довольна ровной, а перед самым озером резко уходила вниз. На машине нельзя было добраться до берега, только пешком. Я здесь был обычно с отцом в детстве на машине, позже, уже подростками на мопеде с друзьями.