– Тому несколько причин, Владимир Федорович. Одна лежит на поверхности: в Англии за умышленное убийство вешают. В течение трех дней.

– Ну, мы так не можем… А другие причины?

– Еще там хорошо организован уголовный сыск. Вы читали, наверное, у Конан Дойла про дурака Лестрейда? Это вранье. Скотленд-Ярд очень хорошо выстроен. Именно для борьбы с серьезной преступностью, хотя и горчишникам[16] спуску не дадут. А у нас…

– Что вы предлагаете, Алексей Николаевич?

– Провести для начала совещание под вашим председательством. Тематика вопросов примерно такая: выработка инструкции чинам сыскных отделений; выработка единообразной формы отчетности и регистрации преступлений; объединение деятельности сыскной полиции с общей и железнодорожной полицией. Ну и еще найдется, что обсудить. Например, порядок задержания подозреваемых и обвиняемых.

– А тут что не так? – возмутился Джунковский. – Сто лет задерживаем, и вдруг надо переделать?

– В нашем министерстве среди прочих разрабатывается новый закон о неприкосновенности личности, – пояснил статский советник. – Надо, чтобы нормы будущего закона не противоречили инструкциям полиции. Лучше свести их воедино сейчас.

– Гм. Вы и за этим следите? Похвально. Насчет совещания: сейчас мне, признаться, не до него…

– Понимаю, – перебил товарища министра чиновник особых поручений. – Кончатся торжества, все маленько передохнут, и в конце июня можно собраться. С новыми силами!

Джунковский вздохнул. Он с утра до ночи крутился с обеспечением охраны предстоящих торжеств. И сам мечтал о том времени, когда все закончится.

– Э…

– Если позволите, мы со статским советником Лебедевым подготовим соображения. А вы их рассмотрите… после путешествия Их Величеств.

Лебедев был шефом Восьмого делопроизводства, мозга русского уголовного сыска. А также приятелем и единомышленником Лыкова.

– Разрешаю и даже приказываю, – поднялся генерал. – Я дам команду вашему Белецкому.

Он не стал скрывать брезгливой интонации.

Лыков молча поклонился и вышел. Джунковский буквально сверлил ему спину тяжелым взглядом. Вот же человек…

Но взяться за подготовку совещания Алексей Николаевич не успел. Утром следующего дня его вместе с директором департамента вызвал к себе товарищ министра.

– Господа, вам срочное поручение. У Военного министерства нынче ночью украли авто. Шофера зарезали, подлецы…

– А мы тут при чем? – нахмурился Белецкий. – Преступления в столице дознает Петербургская сыскная полиция. Пусть Филиппов и выкручивается.

– Я это знаю, – с досадой остановил подчиненного Джунковский. – Но наш обещал помочь.

– Вон как…

Маклаков был в столице новичок, он вырос в Москве и не имел нужных знакомств в высшем свете. Чтобы привлечь союзников, новый министр внутренних дел якшался даже с прохвостами. А на заседаниях правительства он присоединился к двум самым консервативным министрам – Сухомлинову и Щегловитову. Теперь за эту дружбу приходилось платить.

– А что скажет Драчевский? – попытался спрятаться за градоначальника Лыков. – Мы вторгаемся в его компетенцию.

Он помнил, как с такого же приказа, данного ему предыдущим министром Макаровым, начались злоключения, доведшие сыщика до тюрьмы[17].

– Драчевский лично телефонировал Маклакову утром, – вновь с досадой пояснил генерал. – И ехидно так предложил привлечь к делу вас, Алексей Николаевич. Видать, высоко ценит.

Все трое иронично хмыкнули. Товарищ министра продолжил:

– Градоначальник сказал: у вас там есть человек, зрит в землю на три аршина. Лыков ему фамилия. Пусть покажет себя, поможет Филиппову. Это он никак не может простить вам историю с уменьшением охраны Марии Федоровны… Надеется, что вы сломаете себе шею на поручении.

– Придется разочаровать Даниила Васильича и найти авто, – буднично ответил статский советник.

– Уж не подведите.

И Лыков отправился на Офицерскую, в ПСП[18]. Филиппова на месте не было, сыщика принял его помощник Маршалк.

– Слышал, слышал, – не дал он заговорить гостю. – Будете нас усиливать? Ну-ну, бог в помощь. А только мы бы и без вас справились.

– Как будто я этого не знаю, Карл Петрович. Но объясните это градоначальнику. Не возьметесь?

– Такому объяснишь…

– Вот и не налетайте на меня, как будто я вам противник. Давайте лучше про мотор.

Маршалк принялся рассказывать. Авто марки «Мерседес» модификации 16–40 принадлежало гаражу Военного министерства и обслуживало Главное военно-медицинское управление. Его угнали поздним вечером. Шофер отлучился купить папирос на Лиговке. А когда вернулся, получил сзади удар ножом под лопатку. Авто было с грузом – на заднем сиденье лежали шестьсот ампул морфия.

На этих словах Лыков встрепенулся:

– Морфий дает направление поискам.

– Еще как дает, – поддержал его энтузиазм Карл Петрович. – Филиппов сейчас этим и занят. Проверяет всех известных нам торговцев наркотикой.

– Похоже, я вам действительно не нужен. Дело простое, сами справитесь.

Тут вошел Филиппов. Он услышал последние слова чиновника особых поручений и возбужденно подхватил:

– Если желаете, и для вас найдется дело. Здравствуйте, Алексей Николаевич.

– Здравствуйте, Владимир Гаврилович. Неужели нашли? Так быстро?

Начальник ПСП аж пританцовывал, так он был возбужден.

– Ну, кто тут зрит на три аршина в глубину? – едва не крикнул он. – А? Представьте, мы тоже так умеем.

– Почему вы оба на меня напали? Дурак ляпнул глупость, а умные обиделись?

Лыков осерчал. Поручение с самого начала было ему неприятно, а тут еще реприманд от коллег. Но Филиппов уже спохватился и стал рассказывать другим тоном:

– Ампулы мы разыскали, в целости. Лишь четыре штуки успели пустить в дело.

– У Левки Апотекмана? – предположил департаментский.

– У кого же еще? В сарае, в застрехе. В Новой Деревне.

Апотекман начинал в Житомире как ученик провизора, в соответствии с фамилией. Но не устоял перед прелестями красивой жизни, перебрался в столицу, где за три года превратился в главного деятеля наркотического рынка. Почти весь продаваемый в Петербурге «кокс» проходил через его руки. При этом Левка был обаятельный, щедрый, его любили проститутки, всегда покрывали и помогали продавать товар в роз-ницу.

– Так. А что за дело для меня?

– Оружие у вас при себе? – ответил вопросом на вопрос Филиппов. Он открыл стол, порылся, извлек оттуда браунинг и сунул себе в карман.

– Нет, конечно. Сбегать?

– Не успеете, мы сейчас выезжаем.

– Владимир Гаврилович, расскажите все-таки, прежде чем ехать. Я же не дядя сарай, могу пригодиться.

– Да, – спохватился главный столичный сыщик. – Тем более Драчевский вас позвал. Значит, так. Апотекмана мы взяли, морфий взяли, а «Мерседес» придется отбивать. У Жоржика Могучего.

В комнате повисло молчание. Жоржик Могучий, по паспорту Георгий Яникопуло, крестьянин Херсонской губернии, был сейчас самым опасным человеком в Петербурге. По крайней мере, таким его представляли газеты. Не особо умный, зато бессердечный и действительно очень сильный физически, бандит совершил уже восемь убийств. И это лишь те, что полиция имела основания приписать ему, а сколько их вообще было на совести вурдалака, никто не знал.

Жоржик начал счет своим жертвам в Одессе и Николаеве, оттуда перебрался в столицу и уже здесь зарезал ювелира Мгольда с семьей и прислугой – сразу четыре трупа. Люди Филиппова сбились с ног, разыскивая херсонца. Но питерские «иваны» помогали коллеге до сей поры скрываться от полиции. Неужели сейчас появился след?

– Так что насчет оружия? – напомнил Владимир Гаврилович. – Могу одолжить, недорого возьму.

– Жоржик никого не застрелил, он любитель резать, – подал голос Маршалк. – Вряд ли прокурорский надзор одобрит, если Алексей Николаевич всадит ему пулю-другую. Вообще, называя вещи своими именами, ему бы лучше воздержаться от участия в аресте.