В памяти всплыло воспоминание о том, как Лив заметила сообщение от Джейсона в телефоне Дэйва, когда тот ещё ночевал у Тейлор: Маккаллен явно клеился к парню и даже называл его «пупсиком».

Неужели… Нет! Этого не может быть!

Страшная догадка посетила голову светловолосой. Дэвид вёл себя уверенно, когда велел Лив уходить домой, значит, знал наверняка, что сумеет убедить Мауса не давать показания в полиции. Речь явно шла не о драке, ведь Пэрис довольно хлипкий и совершенно не умеет держать удар — это общеизвестный факт, парень и сам это признавал. Так зачем же ему идти на верную погибель? И сегодня он заявил, что действительно убедил дилера молчать…

Неужели речь идёт об изнасиловании?

По всему телу пробежали мурашки. Лив никогда не думала об этом так всерьёз, особенно сейчас, когда это слово потеряло истинный, такой пугающий, смысл в ходе расследования, но теперь речь шла о друге!

Стоп, стоп, стоп! А можно ли это вообще считать изнасилованием? Ведь наверняка Дэйв сам предложил это Маккаллену? В обмен на молчание? Ведь знал, что Джейсон согласится на всё что угодно, получив желаемое. И он сделал это, чтобы помочь Лив! Пошёл на этот шаг ради неё!

Голова светловолосой стала дрожать от нервов, что скорее всего было заметно окружающим и напоминало забавную игрушку для приборной панели авто.

Нет, ни в коем случае нельзя оставлять Дэйва одного! Ему может быть нужна помощь! Выговориться, даже сходить к психологу, чтобы не остаться с травмой на всю жизнь!

Выйдя из своего мнимого укрытия, Лив уже хотела вернуться к другу, но впала в ступор, будто её окатили ледяной водой из шланга, и скорее спряталась обратно за стену, застав Пэриса, всё так же стоявшим неподалёку от расписания, вывешенного на стене, в компании Мэтта, Кэт, Шарлотты и Сэмми, очевидно решившей изменить имидж перед отъездом: Уильямс обрезала шикарные синие локоны, которые так любила Лив, до длины каре и перекрасила их в шоколадный оттенок, вероятно попытавшись вернуть свой натуральный цвет. Весь её образ будто так и кричал о том смятении, что засело столь глубоко в грудной клетке Саманты.

Попадаться на глаза школьной элите в лице Коллинза, Стюарт и Риггз совершенно не хотелось, поэтому девушка решилась лишь на то, чтобы незаметно выглянуть из-за стены.

Она увидела, как Мэтт стоял чуть поодаль, сочувственно улыбаясь другу, пока Кэт держала того за плечи и что-то говорила. Возможно, то были слова поддержки, ведь все были абсолютно спокойны, а лицо Стюарт на первый взгляд даже казалось умиротворённым, за исключением лёгких ноток волнения. Затем Кэти весело подбежала к Сэм и крепко-крепко обняла её за плечи, воодушевлённо о чём-то щебеча — Оливия сумела расслышать лишь два последних слова: «прощальная вечеринка», в то время как Дэйв неловко косился на Лотти, после чего девушка ему всё же тепло улыбнулась. Лёд растаял. Прощение получено.

Тейлор прерывисто вздохнула, уже чувствуя, как глаза наполняются водой. Девушка скорее побежала в дамскую комнату, и после того, как светловолосая заперлась в одной из кабинок, её стало нещадно выворачивать наизнанку.

Всё то, чего так страшилась Лив, оказалось правдой! В итоге она и правда осталась одна — без друзей, ведь они предпочли ей общество Кэти. Кэти! Ну как же это несправедливо! И бесконечно больно! Ведь она знала! С самого начала знала, что так будет, и всё равно позволила себе привязаться! Дура! Дура! Дура!

Какая же ты жалкая! Ну какая жалкая, Тейлор! Ты всерьёз считала, что такое отродье, как ты, заслуживает иметь друзей?! Да ты!.. Ты!.. Всё, что говорят в школе — правда! И правильно все тебя ненавидят! Ты этого заслуживаешь!

Нажав на кнопку смыва и закрыв унитаз крышкой, она уселась поверх, по-прежнему ощущая во рту противный вкус желудочного сока, ведь в последнее время Лив совсем ничего не ела — аппетит пропал без следа. Горло неприятно саднило, и Тейлор схватилась за шею в жалкой попытке унять боль, но вскоре всё же отняла руку. Боль — это то, что она заслужила.

Выходит, надежды на лучшее не осталось совсем, ведь будущее не может быть счастливым или даже просто хорошим без друзей. Могло бы без работы, университета, перспектив, уважения в школе, но точно не без них.

Томас был единственным утешением, единственной ниточкой, на которой держалась верёвка, стремительно рвущаяся с каждой секундой. Именно он держал Оливию над бездонной пропастью, но и его могло не стать в любой момент.

В глаза бросилась надпись на дверце кабинки, стенки которой и без того были усыпаны рисунками и посланиями школьниц, оставленные фломастерами самых разных цветов.

«Лив Тейлор — продажная шлюха!».

Светловолосая тяжело вздохнула, и по её щекам градом потекли горькие слёзы.

Комментарий к throat.

P.s. Вот и миновала ещё одна неделя. Расскажите, как она прошла у вас? Было бы очень интересно почитать!

Лично у меня всё хорошо: на этой неделе погрузилась в учёбу, а вот уже сегодня праздную день рождения!

========== soul. ==========

Ситуация становилась всё хуже и хуже не только в личной жизни девушки.

После того ужасного инцидента Оливия скорее вернулась домой и уже спустя несколько минут получила звонок от миссис Парнелл, в котором завуч сообщила о серьёзных проблемах с посещаемостью Тейлор.

Но разве Лив вообще могла думать о какой-то там посещаемости, школе и оценках, когда в её жизни происходит полнейшая неразбериха, по масштабам сравнимая с настоящей катастрофой?

Оливия только и могла лежать в пыльной кровати, когда-то принадлежавшей Джулии и Клайду, глядя в окно, за которым виднелся изящный менуэт снежинок, плавно спускавшихся на землю в пурпурном сиянии заходящего солнца.

Постепенно все цвета спальни теряли свои краски, становясь всё тусклее и темнее, но светловолосая так и продолжала лежать в одной позе, даже когда всё её тело затекло и стало неприятно покалывать.

Телефон всё так же не переставая разрывался от уведомлений, отчего Тейлор решила и вовсе его отключить, дабы лишний раз не наткнуться на очередное оскорбление, без которого ей, итак, было тошно.

Она плакала без остановки, даже не в силах контролировать этот процесс: слёзы лились из глаз, когда Оливия стояла на кухне, наливая холодную воду из-под крана в стакан, когда возвращалась в комнату, смотрела в окно и даже спала. Боль всё никак не отпускала её. Даже во сне.

Спустя некоторое время просто лежать в постели надоело, и Тейлор скорее достала запас бритвенных лезвий в своей комнате и, плюхнувшись обратно на кровать, отчего в воздухе родительской спальни стали витать клубы пыли, достала одно из картонной упаковки.

Видит Бог, Лив не любила заниматься подобным. Делать всё так грубо, без малой капли творчества… Разумеется, каждый день девушка сталкивалась с самоповреждением: больно щипала чувствительную кожу, расцарапывала её ногтями до крови, надевала лёгкую одежду зимой, чтобы промёрзнуть до самых костей, мылась в душе, обливая тело кипятком до ожогов или наедалась до ужасной боли в животе. Фантазия Лив всегда изощрялась на что-то новое, на что-то, что можно было провернуть из подручных средств.

Она даже не помнила, когда именно у неё появилась тяга к селфхарму, казалось, будто так было всегда — это был её крик о помощи, который никто не слышал. Оливия просто делала это, чтобы наказать себя. Потому что она ненавидела себя всем сердцем и искренне считала, что заслуживала этой боли. Но к лезвиям прибегала нечасто, ведь порезы казались чем-то слишком очевидным. Слишком банальным и извращённым, поддавшимся мейнстриму.

Оливия достала острый фрагмент металлопроката, робко блеснувший в свете заходящего солнца, приложила его ко внутренней стороне запястья и надавила, проводя по коже.

Она не любила боль. Боль до жути пугала. И она не хотела вскрыть вены и умереть, истёкши кровью, цель состояла не в этом. Суть была в синяках, ссадинах, ожогах, царапинах — любых следах содеянного. Лив не любила своё тело и всеми силами старалась его изуродовать, хотя оно было уродливо и без шрамов.