— Так они не были мертвы?

— На грани, — сказал он. — Я просто дал их сердцам мощный заряд энергии, и они вернули мозг к жизни. А омоложение — как приятный бонус.

— Омоложение, — повторила я.

Он кивнул.

— Ну да. Они ведь какое-то время были почти мертвы. Вернув их к жизни, я просто отмотал время назад, так что теперь они стали чуть моложе, чем были. Словно побывали в криокамере. — Он вздохнул, понимая, что и это нуждается в пояснении. — Ее используют, чтобы заморозить людей, а потом разморозить через некоторое время — в каких-то мирах так пытаются сохранить молодость своих воплощ… — он запнулся, глядя на выражение моего лица. — У тебя что, приступ?

Корт оказался рядом в мгновение ока, но я замахала руками, одновременно пытаясь не упустить мысль и донести ее до него.

— Корт, послушай меня, послушай. Ты сказал, криокамера, ты сказал «разморозить»…

— Да. В криокамеру помещается человек, потом его температура доводится до точки замерзания…

— Неважно… — перебила я, и он замолчал. — Это неважно. Корт, послушай меня внимательно. Мне кажется, я знаю, где скрывается последний из рода демонов и почему его нашли именно сейчас.

Я сделала глубокий вздох, сама не веря в то, что пытаюсь озвучить.

— Мне кажется, демона спрятали после войны в ледниках Дайтерри. Устроили ему там криокамеру, понимаешь? Убрали его с радаров до поры до времени, чтобы разморозить, когда настанет подходящий момент. И подходящий момент настал — «господин» сам сказал мне, что они ждут только последнего проявления моей способности, чтобы начать действовать. Я практически уверена в этом, он мне сам об этом говорил.

— В Дайтерри больше нет Ворот, — сказал Корт, глядя на меня. — Они закрылись.

Он еще немного подумал, потом отошел от меня, заложив руки за спину и глядя куда-то вдаль.

— Похоже, пора использовать резервный канал связи, — сказал он, поворачиваясь ко мне. — Узы запрещают мне связываться с ангелами, так что попробуем выйти на Лакса другим путем.

— Ты же сказал, что больше ни на ком нет его метки.

— Есть, — помолчал он. — Правда, я никогда не думал о том, чтобы использовать этот канал. Слишком он еще хрупкий.

— Кто? О ком ты?

— В истинном мире у Лакса есть брат или сестра?

Я кивнула.

— Фелик. Брат. Но он же еще совсем ребенок, что он может сделать?

Ангел посмотрел на меня. На мгновение его глаза вспыхнули синим светом — тем, что я видела у Ли-ры перед смертью и у Фея в своем сне.

— Похоже, — сказал он, — этот мальчик может спасти Вселенную от войны.

Я не знаю, как справлялся со своими физиологическими нуждами ангел, но моя физиология являлась причиной ужасных неудобств. Мастер отдал приказ собирать все то, что выделяет мой организм, в специальные емкости — для исследования, и каждый день, утром и вечером четыре облаченных в маски и птицечеловека выводили меня в специальную уборную и приводили обратно. Кроме того, с тех пор, как началась лихорадка, «господин» приказал брать для анализа еще и кровь, так что, кроме уборной меня водили еще и в лабораторию. Тамошний персонал, нацепив поверх респираторов еще и защитные очки, с помощью маленького одноразового вакуум-экстрактора проводил отбор пробы. Контакт крови с воздухом исключался, а значит, исключалось и ее действие на окружающих.

В такие мгновения я чувствовала себя прокаженной или еще хуже.

Если учесть, что жила я рядом с ангелом, это «ритуал» стал для меня источником постоянного смущения и стыда. Корт не заговаривал об этом, но он не был дураком и, конечно же, видел мое смущение.

Вот и теперь, едва он закончил говорить о Фелике, послышались шаги, и в коридоре появились уже знакомые мне люди в масках и защитных костюмах. Корт сделал вид, что задумался над моими словами, отошел на свою половину клетки и уставился куда-то вдаль. Мои цепи отстегнули, чтобы пристегнуть по одной к каждому из сопровождающих. Мелкими семенящими шагами, стараясь не отставать, но не бежать вперед, я пошла вслед за конвоирами на выход.

В голове моей роились мысли.

Догадка осенила меня не внезапно — но именно слова Корта дали тот толчок, который позволил моему разуму собрать все воедино. Я вспомнила ледники в Дайтерри, которые исследовали — явно не без причины — Силенка и Яр. Я вспомнила слова Яра, когда его уводили с заседания в Белом мире, утаскивали под руки, как преступника, нарушившего закон.

«Разве ты не знаешь, что это за ледники, Ининджер? — кричал он. — Разве ты не понимаешь, что я хожу туда каждый раз, как в последний?»

Ну, конечно, Ининджер все знал. Именно поэтому они так усиленно цеплялись за Дайтерри, хотя там погибла одна из учениц и едва не погибла другая. Потому и решали «судьбу мира», хотя наверняка речь шла о судьбе миров. Скорее всего, Силенка и ее брат знали о том, что находится в ледниках, или хотя бы предполагали.

Не зря эта умница с самого начала показалась мне чересчур слащавой. Учитывая размеры беды, которую они с братом сотворили, Силенка должна была бы уже скрыться из Белого мира. Если додумалась я, додумается любой. Наверняка я такая не одна, и наверняка кто-то из ангелов и вампиров знает побольше меня о происходящем. Возможно, даже о том, что находится в крови таких, как я. Возможно, по всей Вселенной сейчас умирают или ждут своего часа такие как я — подопытные кролики, запертые в клетках вместе с теми, кому просто не повезло.

Скорее всего, Фей знал, что мне нельзя находиться так близко от ледников, в которых похоронено нечто смертельно опасное, и он попытался отгородить меня от этой опасности. Хотя бы обещанием. Обещанием, которое я сдержу, несмотря на то, что сам Фей уже мертв. Я не знала, что с ним случилось — Корт молчал и не поддержал беседу, когда я попыталась намеками выяснить, что и как. Но наверняка это была непростая смерть.

Вернувшись в камеру, я рассказала Корту о том, что слышала на заседании, и поделилась догадками. Он сжал губы, размышляя, потом кивнул.

— Уверен, Силенка была в курсе. Наверняка все эти раскопки или чем там они занимались, шли под контролем и при поддержке Ининджера. Я только надеюсь, задачей было установить правду и покончить с демоном навсегда, а не сохранить его в качестве экспоната для анатомического театра.

— Получается, мы и правда укрываем у себя этого демона, — повторила я уже в который раз.

— Вампиры не обрадуются, — сказал он. — Ладно, хватит пока разговоров. Слишком тут много ушей.

— Так ты попробуешь связаться с Феликом?

Корт кивнул, хотя на его лице я не увидела особого энтузиазма. Идея явно была ему не по душе.

— Нам не рекомендуется использовать мысленные каналы несовершеннолетних, — сказал он. — Могут возникнуть непредвиденные побочные эффекты. Он может лишиться разума, например. Но у нас нет выхода. Я попробую ночью.

Но ночью ему не удалось. Не удалось и на следующую ночь, и на следующую. Разум ребенка оставался глух к мысленным потокам ангела, и Корт нервничал все сильнее, понимая, что у нас остается все меньше времени. Я сходила с ума от волнения и мысли о том, что время за стенами тюрьмы может идти в десятки, сотни раз быстрее, что война, отголоски которой сюда даже не доносились, может, уже началась.

«Господина» же, война, похоже, не волновала. Он приходил ко мне каждый день, но только с одним вопросом — о способности. И каждый раз, слыша о том, что она не проявилась, рычал и уходил прочь. Я пыталась задать вопросы, но они оставались без ответа. Как и попытки Корта достучаться до разума двенадцатилетнего мальчика, ставшего вдруг нашей надеждой.

Единственное, что я поняла — даже если способность проявится, воспользоваться ею я не смогу. Я уже спланировала побег, но слова «господина», сказанные им однажды — просто как информация к размышлению — разубедили меня в собственной всесильности и избранности.

— Не пытайся воспользоваться способностью, когда она проявится. Позволь ей прийти и уйти, — он поэтически махнул рукой. — Как приливу. Иначе тебе будет очень больно, поверь мне. Во время сканирования мы кое-что ввели в твою кровь. Если ослушаешься моего совета — пожалеешь, и очень сильно.