«При моей жизни, наверное, мы и там и не побываем, — сказала Силенка утром, когда кто-то спросил ее. — Они суеверны, как и все первобытные народы. Считается плохой приметой пустить чужака на такое интимное празднество. Это ведь самые настоящие проводы на смерть. Не думаю, что, случись такое у нас, кто-то из семьи или родственников захотел бы, чтобы присутствовали посторонние. Ведь это все равно, что подглядывать за умирающим».

Как бы то ни было, жертва вела себя спокойно и уверенно. Старшее дерево заскрежетало пластинками, подняло кверху линзу и направило пучок света на тонкие сухие ветки на макушке своего собрата. Ждали недолго. Раздался легкий хлопок — и от листьев поднялся тоненький сизый дымок. Еще пара секунд — и сухие веточки занялись. Пританцовывая, дайт обошел тлеющего собрата по кругу, поджигая то тут, то там, пока все дерево не окутало дымом. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее начали стучать пластинки, выдавая одну и ту же последовательность слов, которые одновременно были и песней, и ритмом. Чем сильнее дымилась жертва, тем больше стоящих вокруг присоединялось к этой песне, тем быстрее становился танец — хаотическое движение рук и ног, потряхивание ветками и хлесткие удары в пустоту, рассекающие воздух.

Откуда-то понизу резко потянуло холодом. Я обхватила себя руками, пытаясь согреться. Мурашки сменились крупной дрожью, застучали зубы. Я огляделась и увидела, что и остальным тоже некомфортно. Даже Керр выглядел так, будто вот-вот начнет переступать с ноги на ногу. Девушки прижались друг к другу, Лидилла, как и я, обхватила себя руками и опустила голову вниз, глядя под ноги.

Песня и танец достигли крещендо, когда горящее дерево упало в центр круга. Столб дыма подобно указующему персту взметнулся в чистое небо. Песня утихла, старшее дерево отошло в сторону, воздев к небу руки. По его знаку дайт стали по очереди подходить и бросать в костер сухие ветки и поленья — части погибших диких и одомашненных растений. Костер становился все шире и выше, пока, наконец, не наткнулся на препятствие в виде каменного круга и не заплясал в нем, не в силах двинуться дальше. Вокруг стало темнее. Пламя в буквальном смысле засасывало в себя воздух, и вскоре у меня в ушах зазвенело от перепада давления. Ощущение было как при посадке самолета. Я летала в жизни всего пару раз, но хорошо его запомнила.

А еще я запомнила, что говорила по этому поводу Силенка. Собрав в мгновенно пересохшем рту немного слюны, я попыталась проглотить ее.

Глоток. Еще. Я открыла рот, закрыла глаза и постаралась отрешиться от неприятного ощущения, но оно становилось все сильнее и сильнее. Наконец, когда я уже готова была закричать, снова подул холодный ветер. Стало легче дышать. Я открыла глаза и посмотрела на небо, на котором уже сгущались темные тучи, грозящие вот-вот пролиться дождем.

Ритуал был почти окончен. Деревья встретили криками приветствия тяжелые дождевые облака. Вода — это жизнь, а в этом мире — особенно. Я посмотрела краем глаза на Силенку. Она все еще была напряжена, но большая часть ритуала уже осталась позади, и вскоре нам можно будет присоединиться к празднику дождя.

Все, что произошло чуть позже, по моим ощущениям растянулось на часы, хотя на самом деле заняло не более чем пять-десять минут.

Из тучи, нависшей над нами, вдруг вырвался зигзаг молнии. Он взрезал небо ярким световым ножом и ударил прямо в центр круга, в горящий костер. Грохот был таким, что, казалось, раскололась надвое сама земля. Нас раскидало по поляне, кого куда, разметало как опавшую листву порывом ветра. Отлетев к диким кустам, я с силой ударилась о землю и на пару секунд из-за дикой боли просто отключилась. Что произошло, я не поняла. Молния оглушила меня, и я не слышала ни криков Силенки, ни безумного прищелкивания дайт, бросившихся врассыпную от костра, взметнувшегося еще выше. Обо всем этом мне потом рассказал Керр, которого, в силу некоторых особенностей анатомии, оглушило не так сильно.

Силенка упала навзничь, тут же быстро вскочила и подбежала к тем, кто еще лежал на земле. Они с Керром помогли подняться Лидилле. Из ее левого уха текла кровь, она ничего не соображала и от боли, и от шока. Малгмар успел обхватить за талию одну из безымянных девушек, и она, приземлившись на него, почти не пострадала.

Меня и вторую девушку без имени отбросило почти друг на друга. Мы обе лежали без сознания чуть дальше от остальных, и потому наша Патронесса, хлопоча над теми, кто оказался ближе, не сразу обратила на нас свое внимание.

Я услышала крик Силенки еще на краю бесчувствия. Открыв глаза, я увидела перед собой сучковатое лицо дайт, а потом резкий удар по лицу заставил меня закричать и скрестить перед собой руки в попытке защититься от следующего удара. Еще удар. Еще удар. Меня кололи сучьями, хлестали прутьями, били по бокам толстыми ветками.

Извиваясь и беспрестанно крича, я попыталась отползти прочь, но их было слишком много. В своем единодушии они готовы были меня убить, и, если я пролежу на земле еще немного, я просто уже не встану.

— В чем дело? — закричала Силенка где-то на другом конце Вселенной. — Что происходит, Рщгх?

Раздался хруст, и я поняла, что деревья нападают не только на меня. Крики доносились до меня пока как сквозь слой ваты, но я различила голоса Лидиллы и Малгмара, Керра и той, безымянной девушки.

Казалось, деревья обезумели. Под градом ударов я кое-как повернулась на живот. Пусть легче и не стало, но я хотя бы могла попытаться сдвинуться с места.

— Яр! — донесся до меня крик Силенки. — Яр, на помощь! На помощь!

По затылку меня ударили чем-то тяжелым, и свет сменился тьмой.

Керр рассказал мне потом, что Силенка не просто так выкрикивала имя брата — она вызывала его через коротковолновый передатчик, вмонтированный в кольцо на ее пальце. Выхватив из костра горящую ветку, Малгмар подал пример остальным. Вскоре пространство вокруг удалось расчистить. Размахивая ветками, ребята отогнали дайт от меня и девушки. Дайт успели пробить ей голову, она агонизировала. Мне повезло больше, если это можно назвать везением. Я дышала, но не в сознание не приходила. Из ушей и носа у меня текла кровь.

Малгмар и Керр держали оборону столько, сколько понадобилось Яру, чтобы прилететь за нами на Йкк. Как только корзина опустилась на землю, он выскочил наружу с пламенеметом в руке. В считанные секунды вся деревня превратилась в костер. Меня и девушку на руках затащили в корзину, мы взмыли вверх и полетели прочь от деревни как раз в то время, когда на землю упали первые капли дождя.

Лидилла рыдала. Силенка и Яр негромко переговаривались. Остальные пребывали в шоке от происшедшего и не знали, что будет дальше. Решено было оказать нам первую помощь уже в Белом мире. Чтобы не терять время, Йкк направили к Воротам.

Перемещение произошло без приключений, и на машине с включенным сигналом экстренной ситуации меня и умирающую девушку повезли в ближайшую больницу.

Очнулась я уже там.

Если бы моя история была выдумкой, я обязательно облегчила бы себе путь к избавлению от кошмаров. Скажем, сделала бы так, что воспоминания вернулись ко мне при пробуждении. Или чтоб я увидела что-нибудь из той, другой жизни, пока находилась без сознания.

Но, увы. Была темнота, было безмолвие, был покой.

Я пришла в себя, казалось, сразу же после того, как получила удар. Вот только что вспыхнула перед глазами вспышка ослепляющей боли, а вот уже я чувствую вокруг безошибочно узнаваемый запах лекарств и слышу знакомые голоса, правда, разговаривающие с незнакомыми мне интонациями.

— Ты не имела права подвергать опасности никого из учеников! — Голос Лакса почти срывался. — Ты не имела права подставлять себя ради своего идиота-братца, Силенка, понимаешь? Не имела права. Ритуал дождя должен обязательно сопровождаться поддержкой с воздуха, разве ты этого не знаешь? Что делал Яр в то время, пока деревья вас избивали? Приходил в себя после очередной попойки? Отсыпался и пил снова, пока ты рисковала жизнью?