— Потом поделитесь результатами?

               — Обязательно. Но не могу сказать, что скажу правду. Боюсь, что правда не принесет и мне, и вам выгоды, — усмехнулся Мозес.

               — Почему?

               — Многие знания — многие печали.

               Я с сомнением пожал плечами.

               — Лишних знаний не бывает.

               Мозес рассмеялся.

               — Когда я был маленьким, я тоже так думал. С вами, Панов, интересно разговаривать. Сходите к Каттерфилду и возвращайтесь. Когда освободитесь, мы продолжим.

               Доктор Каттерфилд снял мою энцефалограмму и долго рассматривал ее, недовольно цокая языком.

               — Все в порядке? — спросил я.

               — Нет, — ответил Каттерфилд.

               — Но я буду жить?

               — Будете.

               — Счастливо?

               — Не могу этого исключить.

               — Тогда я пойду. Мистер Мозес меня ждет.

               — Я пойду вместе с вами.

               Было бы странно, если бы я был против.

               — Все в порядке? — спросил Мозес, когда мы вошли в его кабинет.

               — Нет, — ответил Каттерфилд озабоченно. — У Панова нет Т-зубца.

               — Подумаешь, новость. Это было и без ваших замеров понятно. Посмотрите на его вялую мускулатуру и слабые ножки.

               — Но тогда я не понимаю, зачем он вам понадобился? Какой от него толк?

               — Он еще нас удивит, поверьте моей интуиции, — сказал Мозес, не терпящим возражений голосом. — Главное, мы не должны ему мешать. Из него не получится сталкер, но утверждать, что для этого человека это очень полезное качество, я бы не стал.

               — Вам виднее, хозяин.

               — Да. Это так.

               Итак, я узнал, что у меня нет Т-зубца. Каттерфилд посчитал, что это плохо, а Мозес — что нормально. Насколько я понял — это врожденное качество, и уколами или приемом таблеток его не разовьешь. Если есть Т-зубец, то он есть, если нет — то его нет. И с этим следует смириться. И продолжать жить дальше. Тем более, что я не знаю, что это такое, и зачем он нужен человеку.

               — На чем мы остановились? — спросил Мозес. — Ах да, вы не верите, что многие знания приводят ко многим печалям.

               — Было бы странно, если бы я считал по-другому. Мое дело — поставлять человечеству новые знания. И мне грустно, когда я не справляюсь со своей работой. Знания не имеют отношения к нравственности, моральная оценка научных открытий возникает, только когда их применяют на практике.  Я, например, считаю себя плохим человеком, когда перестаю поставлять людям новые знания.

               — Всегда находятся люди, которые применяют их во зло человечеству.

               — Высшая безнравственность — отсутствие знаний. Сказано: «не ведают, что творят».

               — Не буду спорить, поскольку не знаток тонкостей человеческой нравственности, — сказал Мозес. — Но некоторые желания и поступки людей меня удивляют. Например, зачем вы собираетесь отправиться в Зону? Я послал вам в помощь опытного и умелого человека Шухарта. Что не так?

               Я искренне удивился, откуда Мозес знает о моем желании обнаружить передатчик, но потом вспомнил, что уже давно рассказываю о своем намерении всем подряд: Уильямсу, Робертсону, Шухарту, Пильману… Кто-то из них мог доложить об этом Мозесу.

               — Но почему вас это волнует? — удивился я.

               — Для моего бизнеса крайне важно, чтобы вы, Панов, добились прогресса в изучении «хармонтского феномена». У вас есть для этого хорошие шансы. Вместо этого, вы собираетесь рисковать своей жизнью ради исследования какого-то сомнительного и лишенного смысла явления. Шухарт пытается вас отговорить, но пока, как я понял, безуспешно.

               — Надеюсь, что я быстрее уговарю его отправиться в Зону со мной. Я настойчивый.

               Я рассказал Мозесу о повторяющемся радиосигнале, излучаемом неизвестным источником, расположенным в Зоне. Нельзя исключать, что источник этого сигнала — радиопередатчик инопланетян. Получаем факт настолько грандиозный, что его значимость нельзя переоценить. Появилась возможность установить непосредственный контакт с представителями внеземной цивилизации. Это же фантастика! Нельзя упускать такой шанс.

               — А по-моему это собачья чушь! — сказал Мозес неожиданно.

               — Вот схожу в Зону и лично установлю, чушь это или нет, — обиделся я.

               — Я не смогу вас отговорить?

               — Нет.

               — Хорошо, я скажу Рэдрику Шухарту, чтобы отвел вас в Зону и вернул обратно, по возможности живым.

               — Спасибо. Я постараюсь быть осторожным.

               — Чушь собачь! Но, как я понял, легче исполнить вашу прихоть, чем уговорить отказаться от дурацкой затеи, — сказал Мазес.

               — Я должен попробовать. Вдруг получится. Кстати, что такое Т-зубец?

               — Фактор, с помощью которого можно определять способность людей посещать Зону. Есть Т-зубец — из тебя получится сталкер, нет — лучше в Зону не соваться. Правда, и с Т-зубцом все равно мрут, но меньше.

               — Плохо, что его у меня нет?

               — На вашу способность заниматься наукой это не повлияет.

               — Вы меня успокоили.

               Утром, когда я пришел на работу, оказалось, что там меня уже поджидает сердитый Рэдрик Шухарт. Увидев меня, он покрутил пальцем возле виска. Международный жест, оценивающий интеллектуальное развитие глупого человека.

               — Я обидел тебя или сделал что-то неправильное? — поинтересовался я.

               — Твоя настойчивость раздражает.

               — Ты о чем?

               — Питер Мозес поручил мне отвести тебя в Зону.

               — Ну и как? Отведешь?

               — Если умрешь, я виноватым себя считать не буду.

               — Правильно. Виноватым тебя будет считать Питер Мозес, — пошутил я.

               Шухарту было меня жалко. Он не верил, что поход в Зону окончится для меня благополучно.

               — Ты же поможешь мне выжить, Рэд? — решил я его поддержать.

               Конечно, Шухарт тщательно проинструктировал меня. Для начала нарисовал на листке бумаги подробный план предстоящего путешествия. И расписал каждый шаг, каждый поворот головы, каждую необходимую паузу, каждое движение, которые мне придется совершить в Зоне. Его инструкцию я честно выучил наизусть и обещал беспрекословно выполнять.

               Не могу понять, почему он так волновался за меня. Лаборатория № 1522 было самым известным помещением провалившегося здания Института. Ее посетили уже десятки сталкеров. В последнее время все проникновения были успешными. Люди гибли только в первые дни, когда сталкеры еще плохо представляли, с чем им придется столкнуться. А потом был получен бесценный опыт, что помогло свести людские потери к минимуму. Если вести себя осмотрительно, то поход к лаборатории № 1522 можно считать практически безопасным. Нужно только четко выполнять инструкции. А поскольку я обещал Шухарту, что буду мгновенно, без раздумий, выполнять его приказы, то поход в Зону должен был стать для меня чем-то вроде посещения пятничного «Боржча».

               И вот наступил день, когда Шухарт сказал:

               — Завтра мы отправимся в Зону. Если передумал — скажи прямо. Никто тебя не обвинит в трусости, потому что никто не хочет, чтобы ты туда отправился.

               — Я договорился с Питером Мозесом.

               — Нет. Хозяин назвал тебя чертовым придурком и пообещал оторвать мне голову, если с тобой что-нибудь случится.