Айлин вцепилась в него взглядом. Алан продолжил:

– Я собираюсь уехать из Союза.

– Уехать?! Но зачем? В смысле… надолго?

– Навсегда, – спокойно ответил Алан.

– Что?..

Айлин не верила своим ушам. Почему опять так душно? Она ухватила стакан второй рукой.

Алан поставил стул напротив кресла и сел. Его рука слегка коснулась колена Айлин.

– Я могу тебе всё рассказать, если ты пообещаешь, что сохранишь это в тайне. Согласна?

Она кивнула. Алан долго всматривался в неё, словно хотел убедиться, что не ошибся. Серьёзность придавала его лицу ещё большую выразительность. Голубые глаза стали серыми от полумрака. На фоне тёмной щетины губы казались бледными. Он совсем рядом!

– Ещё до того как новое правительство пришло к власти и начало навязывать свои правила, у меня была девушка. Год назад она провалила тестирование: сдала всего на 68%. Комиссия передала дело в суд, и в итоге её отправили на исправительные работы для неэффективных людей. Через два дня истекает срок её приговора, и она получит разрешение вернуться в общество. Как только мы встретимся, сразу же покинем Союз.

Айлин машинально сделала глоток воды. Девушка? Голова закружилась, ноги отяжелели. Кто она? А вслух спросила:

– Но как вы собираетесь это сделать? Поездки за границу должны быть включены в планы на год.

Алан ухмыльнулся, словно ждал этого вопроса:

– Жизнь в Союзе кое-чему научила меня. Я начал планировать побег с того самого момента, когда её забрали контролёры. Понял, что не смогу быть счастливым в этой стране. У меня на границе есть свой человек. Он оформит наши поездки за счёт тех, кого комиссия оштрафовала на путешествия. У нас будут сутки, пока обновлённая информация не поступит в систему пограничников.

Айлин вскинула брови.

– Это безумие. Если вас поймают, то навсегда изолируют от общества. Вы будете всю оставшуюся жизнь…

– Я знаю, что с нами будет, не хуже тебя, – отрезал Алан.

Каждый год изоляторы пополняли тысячи новых людей. В отличие от граждан, доказавших свою эффективность для общества, они не имели права выбирать, как жить. Всех, кто не принимал всерьёз правила Союза, ждало суровое наказание. Люди в изоляции работали в бюрократической системе день за днём, месяц за месяцем, год за годом:  переписывали сотни регламентов; делали бессмысленные отчёты; отправляли письма, которые получатели сразу скидывали в корзину; систематизировали толстые архивы многолетней давности, которые никому не нужны; жили в тесных комнатушках общежития с другими приговорёнными. Их будни всегда проходили по одному и тому же сценарию.

Людям со стороны могло показаться, что в этом нет ничего плохого: в конце концов миллионы жителей в разных странах мира выполняют рутинную работу. Однако власти Союза выбрали прогрессивный путь развития: переложили огромный пласт повторяющихся действий на андроидов и предоставили всем своим гражданам – впервые в мире – возможность заниматься тем, что по душе. Взамен требовалось лишь одно – безусловная преданность принципам нового государства. А если человек не справлялся или того хуже – не желал стараться, то он подвергался тяжёлым испытаниям в изоляции.

Приговорённые не имели права ни развлечься, ни сменить обстановку, ни заняться любимым делом. В изоляторах не работал интернет. Фильмы, книги и музыка были под запретом. Многие доходили до отчаяния в четырёх стенах, выли, кусали себе руки, выбрасывались из окон общежития. По мнению правительства, такое наказание помогало отделить потенциально сильных граждан от неудачников. Поэтому рассказы о жизни в изоляции вошли даже в школьную программу.

– Ты готов пойти на такой риск? Тебя ждёт большое будущее в этой стране.

– А что мне остаётся? Я люблю Риту… – Алан осёкся.

Айлин впервые услышала это имя. Видимо, девушка с другого факультета. Алан выхватил стакан из рук Айлин.

– Ты должна уйти.

Алан допил воду одним глотком и потребовал:

– Поклянись, что никому не расскажешь!

– Клянусь, – тихо ответила Айлин.

– Я не могу жениться на тебе, прости. Надеюсь, ты понимаешь.

Айлин промолчала. Ей было тяжело осознать, что мир перевернулся за один вечер, и многое, о чём она мечтала, никогда не исполнится. Она направилась к выходу. Ей хотелось остаться в одиночестве, чтобы понять, как жить дальше.

Выбор

Последние две ночи Айлин плохо спала. Она никак не могла понять, почему Алан так поступает. Как можно променять перспективу уверенного роста с подходящим человеком на туманное будущее с той, что не нашла своего места в обществе? Зачем нужна эта любовь, которая разрушает жизни и заставляет рисковать?

Айлин было обидно. Она ревновала Алана к девушке, которую никогда не видела. Боль внутри не давала покоя, и Айлин даже подумывала о том, чтобы сообщить комиссии о планах Алана.

“Как же я раньше не догадалась?”

Она прыгнула за компьютер и зашла на сайт правительства Петерсбурга: там публиковали результаты тестирования жителей города. В прошлом году провалились аж двести одиннадцать человек! Семь женщин по имени Рита. Какая же из них? Алан сказал, что она справилась лишь на 68%. Айлин прокрутила список. Вот она! Рита Андерсен. Ну здравствуй.

Айлин заварила кофе и подошла к окну. Утреннее небо предвещало хорошую погоду. Солнце радушно посылало в комнату лучи. Сегодня вечером Алан и Рита пересекут границу Союза.

– Интересно, куда они отправятся? – подумала Айлин. – А куда бы отправилась я, если бы у меня был выбор?

Некоторые граждане осмеливались называть свободу принятия решений в Союзе иллюзорной. А всё потому, что каждое личное решение должно было отвечать политике государства. Как же наивно с их стороны думать, что другой порядок вещей пошёл бы хоть кому-то на пользу! Система только тогда находится в равновесии, когда каждый её элемент служит общей цели. Да и какой свободы им не хватает? Жители Союза могут делать всё, что захотят. Лишь две вещи были вне закона и могли повлечь за собой суровое наказание – вплоть до пожизненной изоляции от общества.

Первая – это пренебрежительное отношение к отличиям людей. Неуважение к чужой уникальности вело к расколу, поэтому «Равенство отличий» стало важным принципом философии Союза. Унижение достоинства подрывало эффективность человека, а иногда и целой группы людей, поэтому пресекалось на корню. В Департаменте контроля для этого создали специальную комиссию по оценке нравственности. Горячая линия принимала жалобы круглосуточно, а виновных тщательно проверяли на степень чувствительности к разным людям. Если степень агрессии выходила за пределы нормы, то преступника отправляли на полгода в коррекционный центр. Это было общежитие для представителей самых разных культур. В нём враждебно настроенные члены общества учились взаимодействовать с людьми разных взглядов под надзором психологов.

Второй вид незаконных действий – это саморазрушительный образ жизни: пристрастие к вредной пище и праздности, нежелание расти и быть полезным обществу. Если человек игнорирует проблемы со здоровьем, то подвергает опасности всю систему эффективности. Сознательное нанесение себе вреда приравнивалось к государственной измене. Именно такие люди обычно проваливали ежегодное тестирование.

– Выбор есть всегда… – проговорила Айлин. – Моё счастье – в моих руках.

Она взяла смартфон и дала команду голосовому помощнику: «Приёмная Кингсли». Гудок.

– Добрый день, мисс Джет. Чем могу помочь? – ответила на звонок ИРА –  искусственный разумный ассистент.

– Добрый день, Ира. Я хочу записаться на приём к мистеру Кингсли. Это срочно.

– По какому вопросу, мисс Джет?

– Эффективность гражданина Союза под угрозой. Пункт 3 статьи 19 Конституции.

– Вы можете обратиться в комиссию по чрезвычайным ситуациям, – вежливо ответила робот.

– Да, я знаю… Но у комиссии уйдёт несколько дней на решение этого вопроса. Времени нет. Пожалуйста, Ира, позвольте мне поговорить с министром. Это, правда, очень важно, – Айлин знала, что ассистент считывает не только слова, но и интонации собеседника, поэтому придала голосу умоляющую серьёзность.