— Вот и Нью-Йорк, — актер прижал меня к себе, смотря в окно

— Работа, суета… Хочу обратно, — грустно ответила я

— Должен тебе признаться.

— Так…

— Не представляю, скольких усилий тебе стоило устроить наш мини отпуск, — целует меня в макушку, — Но это было самым верным решением за последние месяцы.

— Ты хоть чуть-чуть отдохнул?

— Достаточно, чтобы браться за новые проекты, родная!

Довольная, я пересела в свое кресло, когда попросили пристегнуть ремни. Было видно, что Дауни перезагрузился, а тот вечер у костра с его знакомыми пошел на пользу. Не знаю, о чем секретничали мужчины, но актер снова стал чаще улыбаться, больше шутить. На людях он это делает постоянно, а вот вне работы недавно перестал. Хорошо, что за эти четыре дня все постепенно становится как раньше.

В аэропорту нас встретил очень злой Джон, который стал орать, почему у нас выключены все телефоны.

— Эй, не пытайся испортить наше настроение, — Дауни чмокнул помощника в щеку, — Что могло случиться, если я ничего не делал?

— Не делал?! Все уже четыре дня обсуждают только это! — он протягивает нам телефон со скринами заголовков новостей, — Ты мог хоть там спокойно себя вести?! — открывает видео

— Что это? — читаю обрывки текста, — Какого черта?

— Успокойся, — улыбаясь, Дауни поцеловал и меня в щеку, — Ничего такого там нет.

— Нет?! Я отбивался от вопросов о размере груди Эллы, какие ты таблетки принимаешь, чтобы в этом возрасте так жену удовлетворять и прочий бред! Круглосуточно! Оно мне надо?!

— Тебе пены не хватает изо рта. И что? Плевать. Подумаешь, видео выставили.

— Роберт, мы на нем не просто обнимаемся. Сколько оно идет? — напряженно спрашиваю я

— Это идет пятнадцать секунд и обрывается! — психует Джон

— Всего-то? Слушай, это наши первые часы там, видно кто-то подсмотрел. Расслабься.

— Роб, вы в шатре кувыркаетесь так, что на взрослых сайтах заработали самые большие просмотры! Старки на Гавайях! Браво!

— Джона можно понять. Мне не нравится то, что личное так всплывает! — возмущаюсь я, — Это можно удалить?

— Элла, благодаря твоему папаше, вы вышли в топ десятка стран! Какого черта были отключены телефоны! Мы могли дать официальное заявление, но нет, вам же там некогда было! — помощник продолжал кричать

— Что этот, — Дауни посмотрел на меня, — Генри сделал?

— Он заявил, что ты совратил его дочку, испортил ее, увел из семьи, спаиваешь ее и не разрешаешь общаться с внуками! А это видео снял его друг и партнер по бизнесу, некий Лайонел Блэк! Ему ваши стоны показались подозрительными! Он уже сказал, что ты, — с осуждением смотрит на актера, — Довольно неприятный тип, отказал его внуку в фото, ребенок так расстроился, что теперь тебя ненавидит. Генри от тебя в шоке, бездушная скотина! Его слова.

— Переживем, — Дауни натянул голливудскую улыбку, — Шли всех к черту. А на этого ублюдка подаем в суд. Клевета и вторжение в личную жизнь. Фото с мелким было. А вот почему этот извращенец снимает то, как я наслаждаюсь своей женой, разберется суд.

— Ты ему антидепрессанты дала? — Джон удивленно повернулся ко мне

— Они ему не нужны. Делай свою работу.

— Хм, а с твоим Генри как поступим? Тоже нагло наврал!

— Джонни, с ним я сама поговорю.

— Как хочешь, — помощник пожал плечами, — Роб, сегодня нужен прямой эфир с комментариями. Стилист выехал.

Я вышла в центре Нью-Йорка, чтобы как можно скорее добраться до папы. С того момента, как он узнал, что мы с Робертом увидели его на той вечеринке с силиконовой куклой, и когда он узнал, что мы с Дауни вместе, наши отношения ухудшились в разы. Несколько раз, когда ему было плохо и шансы на его восстановление были ничтожны, я не могла пересилить себя и приехать к Генри. Боли от его поступков было в разы больше, чем страха потерять отца. Я не понимала, почему он не может принять факт того, что я люблю Роберта. Наших детей за пять лет он не видел ни разу, просто потому что они от Дауни. Больно. И то, что я услышала только что, побило все рекорды. Я позвонила в дверь пентхауса, но никто не ответил. Зная папину привычку игнорировать звуки, я открываю дверь своим ключом. После развода, папа купил эту двухэтажную квартиру на пятьдесят третьем этаже, и я не могла понять, почему после стольких лет жизни в доме, он выбрал это. При мысли о разводе вспоминается первый раз, когда я увидела его не с мамой, из-за этого злости во мне становится еще больше. Слышу разговор в одной из комнат, решительно направляюсь туда и бесцеремонно войдя внутрь, вижу то, что ожидала меньше всего. Моя неплохая знакомая быстро скатывается на вторую половину кровати, испуганно натягивая на себя одеяло.

Мама, я, Роберт. Он портит жизнь всем нам. И каждый раз делает это все более изощреннее.

— Эллочка! — она встает с кровати, обматываясь одеялом, чтобы уйти

— Тебя всегда учили стучать! — отец явно не рад мне

— Что ты наговорил для этих проклятых СМИ?! — адреналин смешанный со злостью набирает обороты, — Как ты мог наврать?! Стоять! — кричу я своей знакомой, достав телефон и наступив на одеяло, когда она пытается обойти меня

— Элла, я все могу объяснить! — ее испуганный взгляд злит меня еще сильнее, — Выключи камеру! Я не давала согласия снимать себя!

— Тебя сняли до меня! — мне на глаза попадается бутылка из-под шампанского, — Роберт, значит старый для меня, а мой отец для тебя нет?! — хватаю бутылку и бью ею по голове девушки, та мгновенно падает теряя сознание

— Элла, ты рехнулась?! — папа подрывается с кровати, но не встает из-за отсутствия одежды, — Что ты сделала?! — с ужасом смотрит на мою знакомую

— Она это заслужила! — меня затрясло от страха из-за необдуманного поступка, — Скоро очухается! Зачем ты налгал про нас с Робертом?! — пячусь назад на дрожащих ногах

— Он это заслужил! — папа повторяет мои же слова, — Я хотя бы не долбил ему по голове! Психопатка! Совсем с ним из ума выжила! Вседозволенность к тюрьме приводит!

— Как мне называть тебя папой после такого?! Оставь нас в покое! — я начинаю несвойственно для себя истерить, — Не лезь в мою семью! — кричу так, что голос срывается

— Я твой отец, и я буду принимать участие в твоей жизни, пока ты не начнешь пользоваться мозгами, а не одним местом!

— М, — девушка на полу корчится

— Будешь шевелиться, доблану еще раз! — с пугающей меня ненавистью, говорю ей

— Успокойся, Элла! — папа, уже в халате подходит к нам, помогает ей подняться

— Успокоиться?! Человек, который родил меня, шесть лет то игнорирует меня, то пакостит моему мужу, и ты хочешь, чтобы я успокоилась?! Перестань вести себя так, будто я не твоя дочь! Мне больно от того, что ты не принимаешь мой выбор! Я не прошу тебя любить Роберта, только перестать нам портить все!

— Вы должны развестись, и пока этого не случится, я не собираюсь сидеть сложа руки! — перекрикивая меня, ответил он

— Что ты за дерьмо-человек такой?! Я засужу тебя за откровенную ложь! — от слов, что папа хочет добиться нашего развода, меня накрывает еще сильнее, — У тебя нет прав лгать перел всем миром! Ты же сам не хотел видеть наших детей, зачем ты все переиначил?! У тебя нет прав так поступать!

— Да угомонись ты уже, неблагодарная тварь! — он замахивается и дает такую сильную пощечину, что наша общая знакомая прикрывает рот рукой и испуганно пялится на нас, — Это ради твоего же блага! — старший Риччи тяжело дышал, постепенно приходя в себя от вспышки гнева

— С этой секунды мое благо тебя не касается, — я с трудом собираю остатки сил, чтобы сказать то, что хочется, правда, почти шепотом, — Ты для меня никто. Этим ударом ты выбил остатки моей любви к отцу. Рано или поздно настанет день, когда тебе захочется увидеть меня, но сделать это ты не сможешь. Никогда больше.