— Это не так! Что за бред?! — он нахмурился так сильно, что я напряглась

— Так или нет, но ты сделал все, чтобы я чувствовала именно так. Но когда я увидела открытую дверь дома, вернувшись с вашей свадьбы, я поняла, что ничем хорошим не закончится. Я узнала Джона через маску, его выдали глаза и страх. Видела такое выражение у него пару раз, когда ты выходил из-под контроля и он терялся. Когда я спряталась наверху, уже знала, что не выйду оттуда. Я ранила его, и мне как минимум, должны отомстить. Но меня так мучило то, что я не сказала тебе, что люблю тебя. Я умру, а ты не узнаешь этого. Будешь думать, как часто говорил, что я просто хорошо играла. Еще этот страх, что Джон пришел, чтобы отомстить тебе, значит, он найдет и тебя, и… — я зажмурилась, вжала шею в плечи и отрицательно помотала головой, — И он тебя убьет. В нем было столько ненависти, ты просто не видел. Это было так страшно.

— Тебе нужно было думать не обо мне, а о себе тогда, глупая! — Дауни крепко обнял меня, чему я не сопротивлялась, перестав считать, который это раз за сегодня, — Глупая…

— Когда я позвонила, я еле сказала тебе те слова. Прийдя к тебе домой, когда ты еще был моим отцом, я могла жить без тебя, но не хотела. Но со временем, я поняла, что не могу жить без тебя совсем. Единственным моим желанием было тогда…

— Глупая, — актер прижался губами к моим волосам, не распуская объятий

— Было, желание услышать твой голос.

— Дурочка. Если бы ты знала, как напугала меня…

— Я дала себе возможность быть слабой и в итоге…

— Это не из-за тебя, родная. Он хотел отомстить мне. Из-за меня досталось тебе! Тут только моя вина, — целует меня в висок, — Прости меня.

— Нет. Если бы я не опустила руки, то…

— Хватит. Перестань. Не нужно геройствовать! Здесь нет ни капли твоей вины. Все хорошо. Я понял тебя, не продолжай, иначе, ты себя еще больше загонишь.

— Ты уверен, что понял? — отстраняюсь от него и смотрю в глаза

— На сто процентов, родная, — Дауни запускает пальцы в мои волосы и ведет ими вниз по всей длине, зная, что это меня успокаивает, — Даже на двести. Расскажи лучше про Тома.

— Зачем?

— Я имею право знать, что у вас там происходит, — Роберт поднял бровь

— Ладно. Хорошо. Я пыталась остыть к тебе за его счет. Каждый раз, когда мы с тобой расходились. Каждый…

— Остыть ко мне за его счет, — актер задумался, — И как?

— Миссия провалилась с треском. Я ему об этом сказала. Он меня обнимает, я ничего не чувствую. Целует, тоже ничего. Но мне нравится общаться с ним. У нас есть общие темы, интересы…

— Почему тогда он назвал тебя так?

— Он сказал, что нам с тобой бесполезно мешать. Идиотка я, — отвожу взгляд, все еще сидя на коленях Дауни, — Потому что убегаю от тебя. Я не могу по-новому жить, потому что смотрю на тебя.

— Так, не смотри…

— Не могу, — перевожу свой взгляд на него, — Как можно на тебя не смотреть? Это вот, самое обидное…

— Что?

— Что ты не видишь этого.

— Ты ошибаешься. Знаешь почему?

— Я не верю.

— Не верю, — Дауни тяжело выдохнул и поджал губы, — Плохо. Я услышал тебя. Моя очередь?

— Услышал, — поджимаю губы, — Да… — я еле видно киваю, — Только, подожди, — поднимаюсь с него

— Что? — актер удивленно смотрит, как я иду к шкафчику около дивана

— Я замерзла, — протягиваю плед, — Ветер поднялся.

— Может, в дом?

— Нет! — резко отвечаю я, — Мне здесь, возле огня, приятней сидеть.

— Дома у нас, — заминается, — У тебя, есть камин.

— Я никуда не пойду, Роберт. Накинь плед.

— Ладно, — он подозрительно смотрит на меня

— Укройся, пожалуйста.

— Так, вернись на место! — строго произнес актер, — Сюда, — указал на свои колени

— Роберт…

— Элла! — еще строже, повторил он

— Ну, — послушно сажусь, также, лицом к нему, — Все?

— Нет.

Я хотела возмутиться, но он накрыл большим пледом мои плечи, потянул край ткани на себя, заставив меня, опять, прижаться к нему, укрыл себя, и скрестил пальцы на моей пояснице. Я послушно потерлась щекой о его грудь и найдя удобное положение, замерла, тоже, сомкнув руки за его спиной. Хорошо, спокойно, уютно, тепло.

— Я уже сбилась со счета, сколько раз мы так делали…

— Так? Первый. До этого не было пледа, — усмехнулся актер, — Удобно?

— Нет.

— Нет?!

— Кофе не хватает…

— А мелких? — он снова усмехнулся

— Этот день не для них…

— Действительно, им не обязательно видеть пьяную и ревущую мамку. Да?

— Роберт?! — я возмущенно подняла голову

— Что? Все по факту, — Дауни улыбнулся, — Хотя, ты давно протрезвела.

— Может, ты уже говорить начнешь? Если, конечно, есть, что сказать, — съязвила я, — Ай! Что ты делаешь?!

— Я? Ткнул пальцем в тебя. Что за «если есть, что сказать»? — актер противным голосом повторил мои слова

— Прости…

— Прости? Хм. Ладно.

— Ладно, — повторила я, еще раз потеревшись щекой о грудь Дауни, — Моя любимая толстовка…

— Вообще-то, она моя.

— Моя любимая, твоя, толстовка.

— Хорошая девочка, — я услышала как он улыбнулся и почувствовала поцелуй в макушку

— Давай свою версию, какая я ужасная, из-за чего у нас все пошло не туда…

— Элла, — Роберт снова тяжело выдохнул, — Ты не ужасная.

— Не спорь. Я младше, уступи.

— Хорошо. Уступаю. Я, на самом деле, понял, что ты ненормальная, — он затих, — Тоже в ту ночь. Плохо ее помню, но четко вижу тебя в пижаме, лохматой и напуганной. И помню все, что ты говорила и делала, вытаскивая и вытирая меня. Мы с Джоном камеры смотрели. Мне тааак стыдно стало! Ты не представляешь! Зато, это очень расположило к тебе. Безусловно, твоя отдача работе была на тысячу процентов из ста в ту ночь. Мне нравилось проводить с тобой время. Ты знаешь, во что это перешло. Правда, мы с Джоном свалили ответственность на тебя, прости, — чувствую его теплые руки на спине, под одеждой, которые сразу вызывают миллион мурашек, — Ты говоришь, что ограничивала меня, чтобы ничего не случилось. Но знаешь, кхм, — слышу смущение в голосе, — Мне не двадцать лет, и я многих девушек, женщин, знал довольно близко. Каждая хотела меня исправить под себя, но только на словах. Как видишь, ничего хорошего не вышло. Но знаешь, что интересно?

— Нет…

— С тобой я чувствовал сто процентную свободу. Помнишь, ты просила показать моих демонов?

— Иногда хочу забыть…

— Ты их принимала уже тогда, и они практически не хотели разочаровывать тебя. С твоих слов звучало так, как будто ты меня в клетке держала…

— Я так и думала…

— Нет, — рисует пальцами узоры по спине, от чего я слегка выгибаю ее, — Наоборот. Ты ее открыла. Лишь иногда, по привычке, я залезал в нее сам. Не потому что ты что-то делала не так. Потому что я идиот.

— Не говори так!

— Как? — Дауни удивился

— Плохо о себе. Не смей.

— Но это так! Элла, родная! Перестань себя винить в моих глупостях! Они не из-за тебя! Что за дурная привычка любую мою вину брать на себя?!

— Но…

— Смотри, — Дауни касается моего подбородка, слегка приподнимая его, чтобы мы друг друга видели, я не сопротивляюсь, — Мы два месяца живем порознь. Развелись. Я вляпался?

— Не знаю…

— Нет.

— Нет? — я не смогла не показать свое разочарование и опять заплакала, — Нет, — уткнулась носом в грудь актера

— Сколько же слез ты в себе держала, что через слово ревешь? Эй, плакса? — улыбаясь, заглядывает ко мне, но я прячу лицо, — Что на этот раз не так? Ты не рада, что я никому не плюнул в лицо без тебя? Элла? Ну ладно, нытик, хочешь, выйдем на улицу, плюну в первого встречного? А ты меня тормозить будешь. Полегчает?

— Без меня у тебя все хорошо, я не нужна, даже, хотя бы, никак, — делаю прерывистый вдох, — Я тебе совсем не нужна, никак!

— Ну, что ты как маленькая? — с досадой в голосе спросил мужчина

— Я и есть маленькая, Роберт! Не заметил?! Тебе было двадцать, когда родилась я! Да, я маленькая!