⎯ Не самая удачная ночь, чтобы умереть.

   ⎯ Прошу прощение, сэр.

   Один из патрульных остановился передо мной и протянул небольшую папку мне в руки.

   ⎯ Вы успели запросить материалы из управления? Неожиданная инициатива от третьего подразделения. Спасибо.

   ⎯ У нас был час до вашего приезда. Я подумал, что, для нас всех будет лучше, потратить его с пользой. Да и на труп желания смотреть было мало.

   ⎯ Да, ты прав. Я бы тоже не хотел.

   ⎯ И так, что мы имеем.

   В папке лежало пару страниц из личного дела, заведенного компании при приеме на работу, и куда более интересные документы из управления.

   ⎯ Не прошло и полугода, Шон. А теперь уже и не пройдет. Кто бы тебя ни убил, он делает это не в первый раз, хотя пытается убедить нас в обратном.

   ⎯ Почему вы так думаете?

   ⎯ Вы можете быть свободны, офицер. Вы и вся ваша группа. Здесь вам делать нечего. Вы окажите мне непомерную услугу, если обеспечите свободный проезд криминалистам. Уж, больно много людей скопилось снаружи. Если понадобится помощь, вызовете дополнительный отряд. Ответственность за решение я беру на себя.

   ⎯ Я понимаю… Но, если вы позволите, я хотел бы остаться.

   ⎯ С какой целью? Это не ваша компетенция, офицер. ⎯ его настойчивость больше поразила меня, чем разозлила.

   Следователей первого ранга не так уж много, тем более следователей, носящих фамилию главы службы. Он знает, кто я, а, значит, и то, что я из себя представляю. Я грешу на Шона, хотя сам год назад едва не оказался в изоляторе. Я либо контролирую все, либо ничего. И зная об этом, он все равно просит меня снять собственный приказ. Он либо очень глупый, либо чрезмерно смелый, что не слишком отличается.

   ⎯ Рабочий интерес, сэр. В будущем, я бы хотел дослужиться до следователя, и подобная практика была бы кстати.

   ⎯ Подобная?

   ⎯ Убийство со скрытым посылом. Жертва скончалась от одной единственной раны, а все остальные увечья нанесены уже после и они выполнены слишком аккуратно, чтобы говорить о приступах аффекта или простой злости у преступника. Он сделал это зачем-то и уже после его смерти. Иначе, крик жертвы поднял бы с места охрану и все испортил.

   ⎯ В здании 12 этажей. Охрана услышала бы Рольфа, только если бы тот взял громкоговоритель. Стены здесь не из гипсокартона сделаны, плюс дополнительная шумоизоляция. А со всем остальным я согласен. Убийца знал, как, где и когда действовать.

   ⎯ По-вашему это мужчина или женщина?

   ⎯ Женщины не убивают на показ. А то, что мы видим, именно демонстрация. Наше внимание хотят привлечь. Или внимание кого-то другого.

   ⎯ Про внимание вы в точку, учитывая надпись.

   ⎯ Какую надпись?

   Я не понимал, о чем идет речь, пока не обратил взгляд в сторону, к окну.

   ⎯ 13…

   Вот теперь становится, действительно интересно.

   ⎯ Как тебя зовут?

   ⎯ Нил Харлей, сэр.

   ⎯ Можешь остаться, если так хочешь, но станешь мешать, наше сотрудничество закончится.

   ⎯ Спасибо, сэр.

   ⎯ Эй, ребята…⎯ слушать меня патрульные стали лишь на словах, о том, что они могут идти, все остальное, сказанное «ДО» заботило их точно также, как труп посреди комнаты. ⎯ Я одолжу вашего парня ненадолго. Прошение пришлю вашему босу к утру, максимум – к обеду. Будет неплохо, если вы встретите экспертную группу и сопроводите их в здание.

   ⎯ Конечно, сэр. ⎯ мужчина передо мной не был капитаном отряда, но эффектом, который оказывало его слово на других офицеров, мог похвастаться далеко не каждый начальник. Ему хватило одного кивка, чтобы привести в движение всех остальных. Когда я входил, такого оживления не было.

   ⎯ Скажи мне, Нил. Когда вы приехали, электричества в здании уже не было?

   ⎯ Да, сэр. Аварийная служба сказала, что для починки понадобится от двадцати до сорока минут. Повреждения незначительные, но повозиться придется.

   ⎯ Значит, уже скоро закончат. Пойдем пока в хранилище. Там расположена система видеонаблюдения. Понадеемся, что наш «парень» внимание любит больше, чем свободу.

   ⎯ Мы просто уйдем и оставим тело?

   ⎯ Ты меня не слышал? Криминалисты уже на подходе. Нам нет смысла сторожить тело. Если ты боишься, что кто-то из журналистов проберется в здание за эксклюзивными снимками, то напрасно. Им нужна шумиха, но не скандал. Их работа показать нас, следователей, в хорошем свете и доказать эффективность системы, а не ее темные пятна. Понял?

   ⎯ Да, мистер Хэйс.

   ⎯ Не надо называть меня «мистер Хэйс». Так обращаются к моему отцу. Для тебя я «сэр», Молан, господин следователь, кто угодно, но не «Мистер Хэйс». Понял?

   ⎯ Да, сэр.

   ⎯ Вот и хорошо, а теперь идем.

   С каждым этажом ниже видимость становилась все хуже. Аварийный генератор не справлялся с нагрузкой, а внешнего света недостаточно, чтобы разглядеть все ступени и все повороты. Удивительно, что мы до сих пор на ногах.

   ⎯ Молан, можно спросить?

   ⎯ Давай.

   ⎯ Почему вы решили стать следователем?

   ⎯ Это вопрос с подвохом?

   ⎯ Нет. У всего есть цель, и мне просто интересно услышать о вашей.

   ⎯ У меня не было цели, но был страх. Я считал, что встретившись лицом с тем, что боятся все остальные, мои собственные страхи перестанут меня донимать.

   ⎯ И чего вы боитесь?

   ⎯ Того, что не знаю.

   Очевидно, он хотел услышать больше, но больше не хотел говорить я. И дело здесь не в плохой памяти и страхе ошибиться в каких-то фактах. Я отлично помню, с чего все началось. Помню, как пошел следом за отцом в старый ангар, несмотря на его запрет. Как спрятался за перекладиной, чтобы по возвращении, схватить его за ноги и напугать. Мне было десять, и я не ожидал ничего, кроме веселья от своей затеи. Но как принято, что-то всегда идет не по плану. Помимо отца в ангаре были еще люди. Я не встречал их ни до, ни после, и как человек, который каждый день после школы приходил в отдел, я мог считать их чужаками. Все их внимание занимали лишь дети. Они вели их в фургон, связанных по рукам и ногам. В свои десять, да в тридцать, я ни разу не слышал о том, чтобы в изолятор направляли еще и детей. Конечно, закон для всех един, но реальных случаев видеть не доводилось. Неясно, зачем я продолжал сидеть. Вряд ли из простого любопытства, скорее из страха. Я был пугливым ребенком, хотя не признавал этого. Меня пугали эти люди, дети, отец. Меня пугал ОН, мальчик замыкающий ряд. Он единственный заметил меня. Всего на секунду наши взгляды пересеклись, и я почувствовал, как внутри все сжалось. Мне стало так мерзко и гадко, словно я совершил нечто ужасное и меня поймали на этом. Если подумать, то так оно и было. Ведь я сбежал, и вернулся домой только поздним вечером. Мое отсутствие отца не слишком огорчило. Едва ли какие-то два, три часа имели значение, когда, бывало, мы не виделись целыми сутками. Его взволновало другое, мои вопросы. Ответов я, конечно же не получил, только крики и только упреки. Прошло 20 лет, а я помню тот день, словно он был вчера. Помню того парня, и свое молчание. Больше, я никогда не убегал.

   ⎯ Молан?

   ⎯ Извини, я немного отвлекся. День был тяжелым.

   ⎯ А вы не такой, как о вас говорят.

   ⎯ Ну, я бы не делал таких поспешных выводов.

   К тому моменту, как мы добрались до комнаты наблюдения, вновь заработало электричество. Помещение было маленьким, даже слишком. Мы со своими сравнительно небольшими габаритами не могли и шага сделать, не соприкоснувшись друг с другом. На каждой стене висело по несколько мониторов; за каждым значился определенный участок компании. Диски с записями автоматически сменялись каждые два часа. Записи последних четырех часов лежали самые первые.

   ⎯ Показушник хренов.

   ⎯ Вы что-то сказали, Молан.

   ⎯ Я сказал, вставляй диск, и давай глянем небольшой фрагмент. После просмотрим более детально.

   Дисковод противно зашипел. На экране 22.00. Запись транслирует видео сразу со всех участков. Расширение не такое высокое, за мелкие детали зацепиться не удастся, но общие черты установить можно. Охрана всегда знает, если кто-то из сотрудников решит задержаться. Вход или выход на территорию осуществляется по специальным карточкам. ОН мог использовать другое имя, но вот лицо нет. Если запись не даст достаточно четкое изображение, то придется делать запрос в охранную компанию, чтобы получить расширенные данные по картам.