- Не старайся меня разжалобить, проклятая! - прорычал джинн. - На меня больше не действуют твои сладкие речи. Стоило тебе появиться в моей жизни, и не стало мне от тебя никакого покоя и нет с тобой никакого сладу. Клянусь Ахурамаздой, сейчас я отдохну на этой поляне, а затем упрячу тебя обратно в сундук и утоплю в море.

  Женщина в отчаянии заломила руки.

  - Горе мне, горе! Не иначе Ангроманью украсил в твоих мыслях это дело. А ведь сказано, что исполнится лишь то, что угодно Ахурамазде, великому, славному, тому, кто превыше всего.

  Джинн не внимал её мольбам.

  - Лживая ядовитая змея! Не ты ли замыслила извести мою душу? Сколько ещё мне терпеть эти мучения?

  Так они спорили ещё какое-то время и постепенно речь джинна смягчалась, а его упрямство оказалось поколеблено. Измученный усталостью демон повалился на траву, отчего содрогнулась земля, и положил голову к женщине на колени.

  - Прямо здесь и сейчас я собираюсь вздремнуть, о ехидна, и горе тебе, если ты меня потревожишь. Я покараю тебя, как Саиф аль Мулук воздал Далиле и Джамиле.

  - А как это случилось, о мой повелитель? - спросила женщина.

  - С чего я должен тебе отвечать, шайтанка? Помалкивай и не тревожь меня.

  - Слушаю и повинуюсь, мой господин.

  Женщина приникла губами к уху джинна и зашептала слова, которых шах Рияр не понял, но после которых демон обмяк и раскатисто захрапел. Затем, мгновенно преобразившись, женщина метнула взгляд, полный торжествующего превосходства, в сторону шаха.

  - Эй ты там, сейчас же выходи, не то я разбужу джинна и он погубит тебя ужаснейшей смертью!

  Повелителю Арьяншахра ничего не оставалось, как подчиниться. С опаской косясь на храпящего джинна, он подошёл и вблизи женщина показалась ему ещё краше. Из одежды на ней был лишь шёлковый мосульский изар и расшитые туфли, отороченные золотым шитьём, с развевающимися лентами. Женщина была юна годами, нежна очертаниями и совершенна по качествам. Её щёки были как анемоны, а рот как сулейманова печать, и алые губки как коралл, и зубки как стройно нанизанный жемчуг, и шея как у газели, и грудь словно мраморный бассейн с сосками точно пара спелых гранат, и ровный живот, и пупок, вмещающий унцию орехового масла.

  Когда шах Рияр увидел всё это, его ум улетел от радости и он позабыл про своих людей и про своё царство.

  - Кто ты и зачем следишь за мной? - строго спросила женщина.

  Шах Рияр поклонился ей и назвался вымышленным именем, опасаясь для себя вреда, если женщина узнает, кто он на самом деле.

  - Госпожа, я отбился от купеческого каравана, так как впервые оказался в Хорасане и совсем не знаю этой страны. Конь принёс меня в эту рощу и я хотел отдохнуть здесь, когда увидел... это.

  Женщина ласково улыбнулась ему и жестом пригласила сесть рядом.

  - "Это" носит имя Сахр-джинн, он родной брат Джирджиса ибн Раджимуса, владыки царей ифритов. А я бедная Дундун, дочь марида Маймуна ибн Дамдама, ставшая женой этого чудовища против своей воли...

  Дундун говорила на пехлеви то ли с арабским, то ли с курдским акцентом и произносила все имена на арабский лад. Услышав её слова, шах Рияр потянул из ножен меч.

  - Позволь, я отрублю демону голову и освобожу тебя...

  - Глупец! - женщина удержала Рияра. - Обычное оружие не навредит джинну, а другого у тебя нет. Ты добьёшься лишь того, что проклятый проснётся и тогда беда нам обоим. Давай лучше посидим вместе, пока он спит. Достань из сундука снедь и подкрепимся.

  Шах Рияр покосился на джинна.

  - Госпожа, может, не прямо здесь? Давай отойдём в сторонку. Ведь если порождение Ангроманью проснётся...

  - Не проснётся, - заверила его Дундун.

  Разувшись, она ткнула босой ногой в морду джинна. Тот ухватил толстыми губами её пальчики и зачмокал во сне как младенец.

  - Видишь?

  Тогда Рияр достал из сундука бухарский ковёр, расстелил его и разложил на нём кувшины с вином, прохладительными напитками и щербетом, и сосуды для питья - золотые, серебряные и хрустальные, - а ещё сирийские яблоки, туркестанскую айву, персики из Омана, дамасские кувшинки, осенние огурцы, египетские лимоны, султанийские апельсины, гранаты и душистый шиповник, и с ними плетёные пирожные, начиненные мускусом, пастилу, пряники с имбирем, марципаны, гребешки Зейнаб, мясо в уксусе, запеченные тыквы в пчелином меду и жареных цыплят, начиненных фисташками.

  Во время трапезы Дундун призналась:

  - Если б ты только знал, господин, как мне противен этот дьявол!

  - Госпожа, - сказал шах Рияр, - если ты мне подскажешь, как можно погубить проклятого, я с радостью и удовольствием избавлю тебя от него.

  - Благородный путник, дело это не из лёгких, - отвечала Дундун. - Огненный меч, которым можно зарубить джинна, хранится в пещере Сезама, последнего и самого могущественного из магрибинских колдунов. Никто не знает, где она находится. Умерев, колдун унёс свои секреты на тот свет. Множество смельчаков пыталось найти пещеру Сезама, но ни один не вернулся живым. По слухам, пролить свет на местоположение пещеры могла бы старуха Хайят ан-Нухуз, которая прислуживала колдуну и была посвящена во многие тайны, да вот беда, она от старости совсем выжила из ума, никого не узнаёт, заговаривается и ходит под себя как младенец. Так что этот вариант отпадает... Но знаешь, господин, не нужно жертвовать ради меня своей жизнью, мне ведь не так плохо, как могло бы быть, ибо джинн от меня без ума, а влюблённость делает мужчин совершенно беспомощными и покорными. На первый взгляд кажется, что я раба джинна, но на самом деле это он моя игрушка, которой я верчу как хочу.

  Подивился шах Рияр находчивости Дундун, не побоявшейся играть в кошки-мышки с самим джинном, врагом Ахурамазды, порождением Ангроманью.