Так укрепилось случайное палубное знакомство Степана Родионовича с Леной.

Лена, молодая, маленькая, худенькая женщина, работала продавщицей в антикварном салоне. В круиз она поехала просто от скуки и подальше от родителей, с которыми жила в маленькой квартире в родном городе. Ела Лена мало, потребности в жизни были небольшие, так и скопила на круиз без северных зарплат. Степан ей понравился своей противоположностью. Ел много: и за столом съедал свою порцию, и Лене помогал справиться с едой. Одно к одному – и до постели общей добрались, тут их совсем стало не разнять. Любовью оба были не избалованы. Расставаться им не хотелось.

А куда ехать? В малогабаритную квартиру к Лене или в деревянный домик на Севере к нему, но в его городской квартире жила Анфиса. Степан сказал, что мечтает о своем доме на этой большой реке. Было бы желание.

Лена – девушка с каштановыми волосами, которые рассыпались по плечам или послушно завязывались в хвостик. Мечта Степана – остаться на большой земле – была несбыточной, Лена это сразу поняла. Его уже тянул привычный Север. Ему было жарко на теплоходе, он уже устал от радости отдыха на большой реке. Лену манило золото. Несколько крупинок золота изменили ее жизнь. Быть одинокой продавщицей очень не хотелось. Она позвонила маме и сказала, что выходит замуж. Мать не поняла, радоваться или огорчаться…

Лена с Степаном приехали к ее родителям, ввергли всех родственников и знакомых в легкий шок и уехали на Север, там они и поженились гражданским браком. Лена по привычке стала работать в магазине. Степан с удовольствием с Леной разговаривал, и о неожиданность! Они на одну Анфису в прошлом работали, просто Степан не замечал маленькой продавщицы.

Лена рассказала Степану и о Анфисе. Новости о его законной жене она знала от своей матери, которая была на пенсии и знала все новости в своем районе. Лена не Степан, все матери написала, так и Анфиса узнала о судьбе собственного бывшего мужа, который уже был гражданским мужем очередной женщины.

Бабули высыпали на улицу и гуляли под февральским солнцем, не отходя от подъезда. Звонок. О, это сам Степан позвонил Анфисе в кои-то веки!

– Степан, ты откуда звонишь?

– Со столичного вокзала.

– Золота много добыл?

– Я золото не добываю.

– А что на приисках делаешь?

– Анфиса, а ты откуда знаешь?

– Лена сказала, где ты. Сам ты и соседей собственных не знаешь.

– Это Ленка, что ли, сказала?

– Она под нами жила раньше.

– Анфиса, ну я не знал, а ты замуж не собираешься? Я с тобой не разводился, как ты смогла замуж выйти?

– А я нашла свидетелей, что тебя дома год не было. Меня с тобой развели, а о том, что ты живой, я знала от соседки, матери Лены, она и свидетельницей была.

– Ну, ты, Анфиса, даешь! А я-то тебе хотел золото передать…

– Ты сказал, что у тебя нет золота.

– Так я тебе всю правду и выложу по телефону! Как там мать?

– Нормально все у нее.

– Да? А у меня на севере сын маленький есть, на чукчу смахивает.

Только положила она трубку, вновь звонит Степан.

– Анфиса, я хочу вам подарок занести. До вас два часа пути, у вас час – и назад поеду, ты маме позвони, что я приеду.

Положила Анфиса трубку и тут же позвонила Инессе Евгеньевне.

– Инесса Евгеньевна, Степан звонил по телефону.

– Анфиса, ты что, шутишь? Столько молчал!

– Инесса Евгеньевна, зайдите к нам домой через пару часов.

– Ладно, сегодня выходной день, зайду.

Через два часа раздался звонок в дверь. Пришел Степан.

– Анфиса, я еле в подъезд попал, ты мне код не назвала.

– Забыла про код.

– А мне Родион дверь открыл, он изменился так, бороду носит.

Через пять минут раздался звонок в дверь. Немая сцена встречи.

Степан, посмотрев на Анфису и на Родиона, сказал:

– Родион, у меня есть золото в виде песка, в подошве сапог лежит, я бы хотел тебе отдать.

– Степан, зачем мне золото, это же мертвые деньги, какая мне от них польза?

– Родион, разберешься, а то совесть меня гложет за то, что я вас бросил.

– Степан, раньше золото на зубы брали, а теперь у всех зубы белые.

– Родион, я тебе отсыплю, а ты сам подумаешь, что с ним делать, есть ведь в городе золотые мастерские.

Степан снял огромные сапоги, вынул стельки, вынул жесткую прокладку и высыпал золотой песок на тарелку. Потом вставил прокладки, стельки и надел сапоги.

– Ну, ты, молодец! – сказал Родион, рассматривая золотой песок.

– Все, бывайте, а то я заплачу и не смогу уехать! – сказал Степан и исчез в проеме двери.

– Анфиса, я возьму золото, я знаю кому его отдать. – сказал Родион и ушел.

Золото улыбнулось и исчезло, так же быстро и жизнь проходит. Золотая пора молодости осталась далеко за горизонтом. Маячил юбилей Анфисы и не чужой, а ее собственный. Определитель вещает на всю квартиру, кто звонит, а звонил Родион.

– Анфиса, я к тебе зайду днем, вечером не могу, – проговорил в телефонную трубку Родион.

– Хорошо, заходи, буду ждать.

К Анфисе пришел Родион, подал ей красную коробочку. В коробочке полный золотой набор: сережки, цепочка, кулон, кольцо.

– Анфиса, мы сделали из золота Степана три набора: тебе, моей маме и Полине.

– Спасибо! Красиво-то как!

– С юбилеем тебя, Анфиса! – проговорил Родион важно.

– Спасибо, спасибо!

 Анфиса позвонила Полине и сказала, что Степан ей подарил золотые комплекты.

И вот, когда Анфиса стала привыкать к одному человеку, Самсону, он написал ей короткое сообщение. Жизнь явно вела ее по синусоиде, и вот в подарок от судьбы ей досталось сообщение. Анфиса прочитала последнее сообщение от него, слова в них были еще те. «Ты меня не заслужила!» – повторяла она вновь и вновь его слова из письма. Он написал такие суровые слова! У нее и мысли не было, что он так написать мог. Анфиса глубоко вздохнула и нажала на педаль автомобиля. Машина рванула с места в карьер.

«Именно в карьер», – повторила она мысленно, останавливаясь у старого карьера и выходя из машины. Она недоуменно осмотрела окрестности. Людей нигде не было видно. Зеленая тоска охватывала Анфису волнами, которые накатывались на нее приступами тяжелейшего состояния обреченности. Она вздрогнула, посмотрела под ноги и отшатнулась от края карьера. «Обрыв не для меня, – вдруг подумала она, распрямившись, точно пружина. – Обрыв для него».

Гравий шуршал под ногами. Анфису потащило к пропасти. Почва из-под ног уходила. Ей отчаянно захотелось жить. «Жить хочу!» – кричала душа, но ее никто не слышал. Она упала и замерла. Движение гравия прекратилось. Появилась слабая надежда на спасение. Она глазами искала любой выступ, чтобы зацепиться, чтобы не съехать в этот самый карьер.

«Ты меня не заслужила!» – всплыло в памяти Анфисы. Пусть не

заслужила, жила бы себе да жила. Она стала ползти медленно, как будто кто подсказывал телодвижения. Гравий колол тело. Пальцы болели. Она боялась ошибиться и упасть в пропасть, пусть не очень глубокую, но колкую и безвыходную, как сама ситуация.

Машина стояла в стороне от гравия, на застывшем куске бетона, и манила своим уютом. Гравий перестал сыпаться. Руки почувствовали старый бетон. Анфиса встала на колени, потом поднялась на ноги. Она посмотрела на свой ободранный облик, села в машину, взяла распечатанное на принтере письмо.

«Чтобы приехала в среду ко мне! Мне еще нужно найти тебе замену! Вот и сиди одна до гробовой доски, а ко мне не лезь! Ты меня вообще не заслужила! Не тормози меня!» – писал Самсон. Анфиса перечитала два раза все слова и усмехнулась. На письме появилась кровь из пораненных о гравий пальцев. Обида прошла. В сердце появилась пустота безразличия, а рваная одежда успокаивала. Она выжила, а это главнее слов. Она пройдет этот ад одиночества. Она слегка отъехала назад на машине, потом развернулась и остановилась.

Перед машиной стоял молодой человек в куртке цвета песка, со старым рюкзаком на плече и в высоких резиновых сапогах. Он измученно улыбался. Анфисе стало страшно, но она произнесла фразу: «Двум смертям не бывать, а одной не миновать», – после этих слов она открыла дверь незнакомцу. Мужчина положил осторожно рюкзак на заднее сиденье и потом сел рядом с ней. От него несло запахом костра, пота, грязной одежды. «Да, машину пора помыть, а то только такие грязные мужики и просят подвезти», – подумала она.