Мейс угрожающе зарычал, когда к нему приблизились непонятные прислужники Карбункула, пахнущие гнилой псиной, но те не обращали на него никакого внимания, хладнокровно выполняя указания доктора. Несколько взмахов ножами, и Мейс едва не взвыл от боли, пронзившей его почти освобожденное от ремней тело. Подонок был прав: он был не в состоянии даже пошевелиться, не то что сопротивляться или нападать. Впрочем, его запястья все еще оставались связанными. Кровь болезненно хлынула по конечностям, и на какое-то время Мейс почти оглох.
Но Карбункул не собирался ждать, и твари насильно подняли его с пола, ставя на колени и заставляя смотреть доктору в лицо.
— А теперь слушай внимательно, — зашипел тот, сощуривая свои большие сумасшедшие глаза. — Я отправлю тебя на Марс, где ты с помощью моих подопечных выполнишь одно очень простое задание. Ты проследишь за тем, чтобы по всей планете были расставлены и подключены инфразвуковые установки. И когда они будут готовы к запуску, ты начнешь руководить их работой. Ты спросишь зачем? Все очень просто. Они уничтожат абсолютно всех марсиан. У которых есть антенны. И твоя жалкая планета достанется мне! Целиком и полностью! Согласись, что на этот раз задание очень простое!
— С какой стати? — зло выплюнул Мейс, едва узнавая свой осипший голос и отказываясь верить в услышанное.
— С такой, мой мальчик, что ты полностью в моих руках, — безумно оскалился Карбункул. — Если ты попытаешься сбежать, уклониться, ослушаться и что угодно еще, что не входит в мои планы, с тобой рядом всегда будут мои подопечные выродки. И нет, они не убьют тебя за это. Им дан приказ в случае неповиновения скрутить тебя и доставить твоему бывшему военному начальству. Живым. Ты же понимаешь, как тепло встретят твои сородичи предателя и убийцу? Их суд и месть будут хуже, чем все то, что я могу сделать с тобой здесь. Потому что тебя покарают свои же, причем заслуженно. Хоть ты уже… немного неполноценен! — и Карбункул отвратительно рассмеялся.
— Почему бы этим уродам не сделать всю работу самим? — с вызовом бросил Мейс. — На кой тебе сдался я?
— К сожалению, — покачал большой головой доктор, — есть один неприятный нюанс. Мои выродки сильны, послушны и беспощадны. Они даже способны понимать любые языки, которые я вложу в их мозги. Но… в остальном они непроходимо тупы. И могут выполнять только простые задачи. Им не справиться с установками. Так что у тебя нет выбора.
— Раз так, — зашипел Мейс, — делай все сам, умник хренов! Что же ты опускаешься до привлечения в свои навороченные планы такого, как я? Может, я немногим умнее этих тварей?
— О нет, — опечаленно развел руками Карбункул. — Я бы с удовольствием все сделал сам. Но не могу покинуть это место. Ты знаешь, где мы находимся? Это энергетический разлом между реальностями. И я застрял тут до тех пор, пока не заполучу сильнейший источник энергии. Тебя выбросить на Марс я могу, выродков тоже, а вот самому никак, — и он указал крючковатой ладонью на какой-то неприметный бугорок на шее, куда, видимо, был вшит микрочип. — Поэтому сейчас мы с тобой еще побеседуем о деталях, и я отпущу тебя. И помни: ты у меня на контроле. Одно неверное движение, и тебя сдадут командующему. И поверь, тебя там будет ждать очень горячий прием.
Мейс от души послал его к праотцам, рычал, ругался, угрожал, только бы не подчиняться, только не стать вновь беспомощной марионеткой-убийцей в руках врага. Но за прошедшие четыре года он успел подзабыть, насколько хитрым и жестоким был Карбункул. Потому что тот спокойно переждал, пока Мейс выплеснет весь свой гнев, и хладнокровно озвучил ему все его задачи и детали. После чего недовольно покачал головой и произнес на прощание, прежде чем удалиться:
— Похоже, ты плохо усвоил мой урок, Мейсон. Побудь еще здесь некоторое время. Когда ты будешь готов слушаться, я тебя отпущу.
И все, что Мейс помнил о дальнейших днях, проведенных во тьме этого затерявшегося временного пространства, была лишь долгая, мучительная, изводящая боль, не способная принести облегчение в смерти, ибо Карбункул прекрасно знал, где находилась грань его физических возможностей, но уверенно отнимающая у Мейса волю, надежду и сопротивление. И когда он, почти полностью потеряв самого себя, едва слышно выдохнул свое «Да», его, наконец, освободили и потащили в неизвестном направлении. Но он больше не желал ничего знать и отключился.
Очнулся он лежащим на твердом буром песке, пахнущем сладостью и давно забытыми воспоминаниями о Марсе. Рядом с ним валялся его рюкзак со всеми вещами, а вокруг топтался целый взвод выродков, ожидавших его команды. Мейс с трудом поднялся с земли и оглядел потухшим взглядом изрезанный скалистыми отрогами горизонт под насыщенным медным небом той планеты, которую ему в очередной раз предстояло уничтожить своими руками. Теми, что сейчас с трудом могли подхватить запыленную лямку рюкзака.
Комментарий к Глава 8. Слабость
* - Бихаколь джахим – что за черт (араб.)
========== Глава 9. Жизнь ==========
Никки нервничала. На этот раз почему-то капитально. Точнее, почему — ей было как раз более чем понятно. Но она не предполагала, что предстоящий разговор с Мейсом вызовет у нее такой мандраж. И чем дольше тянулось ожидание, тем чаще не слушались руки, и быстрее колотилось сердце. Похоже, пора уже заканчивать возиться с запеченной в духовке рыбой, а то она рисковала оставить их обоих сегодня без ужина. И девушка поспешно выудила на подставку ароматно пахнущее блюдо и выключила плиту.
Стол давно был накрыт на двоих, сливочный соус к рыбе налит в пиалу, спаржа для гарнира отварена на пару. Даже любимый мейсовский изюм с избытком насыпан горкой на тарелке с фруктами. А вот мысли все метались по голове в неуправляемом хаосе и заставляли Никки в сотый раз одергивать на себе домашнюю футболку и заправлять за ухо особенно назойливую прядь темных волос. С чего начать? Как отреагирует Мейс? Что делать, если он в итоге передумает и откажется? Что тогда сказать родителям, которых ей так долго пришлось готовить к подобным переменам в жизни всех их вместе взятых? Да и что делать ей самой, если все пойдет совсем не так, как хотелось бы…
После вчерашнего возвращения домой почти под утро и напряженного рабочего дня в кафе к вечеру она едва соображала. Но Никки решила не откладывать этот разговор и вырвалась домой пораньше. И написала Мейсу, что очень ждет его к ужину. Утром ни о чем подобном беседовать она бы точно не смогла. Она и так-то еле доползла до кухни, чтобы заварить себе огромную кружку крепкого кофе и немного прийти в себя, пока Мейс, явно не в духе после какого-то нехорошего сна, сооружал им на завтрак незатейливые тосты с сыром и помидорами. Да и ускакал он в автомастерскую еще до того, как Никки успела переодеться в офисные брюки и блузку. Но если в течение дня девушка кое-как отвлеклась от своих мыслей на водоворот рабочих хлопот, то сейчас хотелось поскорее выложить ему всё, а там будь что будет.
Когда в прихожей раздался щелчок отпираемых замков, Никки практически подскочила на стуле, на котором нервно сидела, глядя на часы, и поспешила встретить Мейса. Тот вернулся домой действительно рано: в начале восьмого автомастерская никогда не закрывалась. Видимо, Чарли сегодня пришлось остаться на вечер одной. Но был ли он сейчас расположен к сложным диалогам? Или лучше не нагружать?
Мейс еще с порога смерил Никки пристальным взглядом синих глаз и, скинув с себя уличную одежду, задумчиво принюхался, явно не ожидав, что ужин будет подан прямо к его приходу. Да и появлялся-то в такой час он крайне редко. Бровь взметнулась вверх, и он молча удалился в ванную, чтобы вымыть с улицы руки. Что ж, вроде не уставший и не злой. Значит, можно попробовать поговорить. И Никки устремилась на кухню, чтобы разложить рыбу по тарелкам.
— Я-азизи хотела вкусно меня накормить, или что-то случилось? — осторожно произнес Мейс, неспешно прошествовав к столу и усевшись на свое место у окна.
