Он бросил сердитый взгляд на картину, висевшую над спальней, которую подарила жена в первый его день рождения после того, как поженились. Где был изображён молодой парень. Его глаза словно глядели прямо на тебя, и в этот момент Андрею показалось, что он смотрит прямо в душу, и его еле заметная улыбка добавляла все краски в атмосферу. Он смеялся над ним, пусть и скрывал это.

– Я не могу вам ничем помочь.

– Мне негде жить с…

Андрей отключился и добавил номер в чёрный список контактов и тяжело вздохнул, продолжая смотреть на картину, которая стала его пугать. Он раньше этого не замечал, а может, просто раньше она была совсем другой картиной?

– Здесь кто-нибудь есть? – по его телу пробежал холодок. Казалось, что в спальне кто-то есть кроме него. И он наблюдал за ним, очень внимательно смотрит на него, пристально, и скромно улыбается. Картина смотрела на Андрея. – Да уж, – улыбнулся Андрей, положив телефон в карман своих джинсов, продолжая смотреть на картину. – Смешно. Какая же это ирония в нашей жизни.

Андрей резко оборачивается назад в ожидании увидеть таинственного незнакомца, который держит нож в руке и ехидно улыбается, вонзая его прямо в левый глаз Андрея. Там никого не было. Как и ожидалось, но это чувство всё равно никуда не пропало, оно не хотело исчезать. Сняв картину и закинув под кровать, Андрей почувствовал подобие некого облегчения, словно всё это время было трудно выдержать взгляд этого парня.

Сев на край кровати, чувствуя, как силы его покидают и возникает слабость, он почувствовал, что было бы весьма неплохой идеей поспать, прямо сейчас, несмотря на то что только ещё день.

Тревожность всё равно не пропала. Она только притупилась.

Укутавшись в одеяло, Андрей почти сразу провалился в сон до следующего утра.

ЧЕРВИ, ЧЕРВИ!!! СОЖРУТ ТЕБЯ. ОНИ БУДУТ ТЕБЯ ЖРАТЬ ИЗНУТРИ, АНДРЕЙ!! ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ ЭТО, КАК ОНИ ПОЛЗАЮТ ВНУТРИ ТЕБЯ, ТЫ ЗНАЕШЬ, ОНИ ТАМ ВНУТРИ ТЕБЯ. ИМ ХОРОШО, ИМ ТАМ ТЕПЛО, ИМ ДАЛЕКО НЕ НАДО ХОДИТЬ. ОНИ ТАМ БУДУТ ЖРАТЬ ТЕБЯ!

Андрей сидел возле кровати, сжимая руку Нины. В комнате отбивали ритм часы, стоявшие на туалетном столике, и казалось, остановись они сейчас, вместе с ними остановился бы и сам мир.

Нина тяжело дышала. Её грудь медленно поднималась и опускалась. Кожа обтянула весь череп. Губы сухие. Андрею было противно трогать её руку, её саму, потому что он чувствовал кости, которые были обтянуты кожей. Это не самое приятное ощущение, а в некоторых местах кожа просто свисает вниз большими складками, и складывалось такое ощущение, что она сейчас просто оторвётся и упадёт на пол со смачным звуком.

Ему было трудно смотреть на неё и понимать, что дни уходят и ей совсем мало осталось жить, как бы там он ни хотел, чтобы всё было хорошо, чтоб она стала поправляться. Рак убивал её несмотря ни на что, словно смеясь над ней: ты меня породила, а я тебя сожру. В каком-то роде это была чистой воды правда. Она даже в таком состоянии всё равно продолжала курить.

Нина с большим трудом уже могла ходить, рак забрал практически все её силы, а когда вставала на ноги, её начинало всю трясти, и Андрей думал, что она вот сейчас упадёт.

Не самое лучшее зрелище наблюдать за всем этим. Как человек страдает, мучается, а помочь не можешь никак. Андрей мог поверить в Бога, которого так сильно все любят, мог поверить в него, если бы спас его жену. Он молился по вечерам, молился ему, чтобы смог спасти Нину.

– Прошу тебя, Господи, прошу. Я знаю, я много сделал ошибок в этой жизни, но прошу тебя, умоляю, – он стоял на коленях в спальне, где спала Нина. Он смотрел на неё и молился, видя перед собой то, что совсем скоро может потерять. – Прошу тебя, спаси её, оставь мне её. Я не знаю, что буду делать без неё, не знаю. Ты меня слышишь? – конечно, Андрей не рассчитывал, что ему кто-то ответит. Он только сильнее сжимал руки, плача. – Прошу, умоляю тебя, это единственный человек, которого я люблю по-настоящему, ближе её у меня нет никого. Не забирай её у меня, прошу, дай ей жизнь, ещё один шанс, прошу тебя, если ты есть, помоги ей. Прошу тебя.

Затем Андрей стал молиться и по утрам. Если случилось бы какое-то чудо, то Андрей поверил бы в Бога, но чуда так никакого не случилось, и Нина умерла. В этот день, когда её увезли, Андрей был в ярости, он крушил всё в доме, что стояло не так. Он 6ы мог поверить в тот факт, что его жены больше нет и что теперь то хорошее, что было, не вернуть. Оно ушло вместе с ней.

– Милая, – он сжал её слабую руку чуть сильнее. – Ты меня слышишь? – на глаза наворачивались слезы.

– Да, – тихо прохрипела она, продолжая смотреть в окно, где была жизнь, где машины ездили туда-сюда, люди спешили на работу, а потом домой. Мир уходил от неё, она сама это понимала с каждым новым днём, Нина понимала, что ей не становится лучше. Она уже не могла надеяться на медицину. Её спасти никто не мог. Когда брала в руки сигарету, чувствовала к самой себе огромное отвращение, но курила, и после выкуренной сигареты ей становилось чуть легче, как казалось ей.

– Андрей, – прошептала она своими бледными губами. – Сходи в магазин купи что-нибудь, пожалуйста, мне из фруктов, только немного. Я много не съем, – она замолчала на пару секунд и хотела сказать «Я не чувствую вкус еды как раньше», но не стала произносить вслух.

– Хорошо, – ответил Андрей, понимая, что это маленькая часть того, что может сделать для неё.

В один из вечеров, сидя на кухне, Андрей увидел жену, стоявшую в дверном проёме, и на лице было видно, как ей тяжело давались эти действия. На короткий миг он ужаснулся, вспоминая, какой она была раньше красивой женщиной с красивой улыбкой на лице.

– Нина! – взволновано вскочил он, подбежав к ней, схватив её за руку, за талию. – Тебе надо лежать.

– Нет, нет, – тихо произнесла она, положив свою ладонь ему на щёку. – Не надо, дорогой. Нет, я больше не хочу мучиться, – она говорила уверенным голосом, что сильнее пугало Андрея. – Убей меня, прошу тебя, – от этой просьбы всё тело сжалось, и происходящее казалось плохим сном. – Я больше не могу так жить, доживать свои последние дни. Не могу смотреть, как ты страдаешь. Не могу, как ты мучишься, наблюдая за мной, – с ним разговаривал скелет, обтянутый кожей, а не Нина.

– Нет, – смешались чувства ужаса, печали и безысходности. – Нет, всё будет хорошо, осталось ещё немного потерпеть, поверь мне, – он чувствовал, как она дрожит от напряжения, и видел её измученное лицо, уставшее от болезни. От жизни. Андрей не заметил, как его голос задрожал. – Нет.

– Я не могу больше так. Не могу видеть тебя печальным, – говорила она севшим голосом. – Ты должен жить дальше, а я уже твоё прошлое, как бы грустно мне… – она заплакала, положив голову ему на плечо. Её слабое тело дрожало. – Больше не могу. Нет сил. Я хочу сдохнуть, сдохнуть! Не могу больше терпеть.

– Нет, всё…

– Ничего хорошо не будет. Мы оба знаем, Андрей. Ты должен с этим смириться. Если винить во всём в этом, то только саму себя. Меня. Дай мне таблетки. Дай, я их сожру – и всё, засну навсегда, – Нина говорила медленно, и её иногда было невозможно понять. – Я не боюсь умереть, я хочу, чтобы весь этот кошмар наконец-то кончился. Ты не говоришь со мной об этом, но ты знаешь, любимый, что всё уже кончено, что уже ничего нельзя изменить. Это конец моей жизни. Я хочу умереть.

В этот момент Андрей не слышал её, он не хотел признавать факт. Он смотрел на плакат, который висел в коридоре. Конец.

– Выход есть всегда, – произнёс неуверенно.

– Это говорят люди, которые хотят верить в это! Люди, которые вселяют в себя пустые надежды на хорошее!

Она рыдала, не сдерживая слёз. Она рыдала, вжимаясь в сильное тело мужа, она вспомнила, как они раньше занимались любовью, чувствуя его напряжение мышц, как он входил в неё всё сильнее и сильнее. Вспоминала, как прижилась к нему, когда просыпалась ночью от кошмара, как он бросал свои нелепые шутки, а она смеялась над ними. Ей всегда нравились его шутки, может, поэтому она и влюбилась в него, как многие не понимали этого парня, который пытался быть просто человеком с глупыми шутками. Но теперь Нине казалось все это далёким прошлым, и теперь это нельзя никак вернуть. От этого ей хотелось ещё сильнее плакать, понимая, какой она стала жалкой.