"Эй, морячок, ты куда спрятался? - слышу Дусин нежный голос сверху. Захотел телячью ферму посмотреть?" - "Открой двери, Дуся". - "Ключей у меня нет, сторож унес. Не падай духом, он поехал за фельдшером, к утру вернется. А телятишки-то, видишь, чесоткой заболели, вот мы их и изолировали". - "Мне тут скучно, выручай, Дуся". - "Всей бы душой, но не имею права. Приедет фельдшер, смажет их лекарством, заодно и тебя, пройдешь окуривание, и тогда увидимся. А пока ты расскажи мне свою автобиографию. Я буду слушать". - И она села на перекладине, свесила дивные ножки.
- Ну, и травишь ты, Хрусталев, - сказал начальник штаба, смеясь вместе со всеми.
Хрусталев начал рассказывать новую историю, но Юрий уже, не слышал ее. Генерал Чоборцов вкрадчиво спросил полковника:
- Так ты, Богданыч, крепко сидишь?
- Пухов не собьет меня.
- Н-да! А что, Богданыч, плохое у тебя место, гнилое. А у Пухова возвышенность, устроился он хорошо. Не думаешь перебираться на новые позиции?
- Скажут: нарушает Богданов порядки. Богданов всегда во всем виноват. Чуть что - вали на Богданова, - добродушно ворчал полковник, не спуская глаз с карты. - Ну и пусть говорят. А мы их вот так... Атакую. Правильно я понял вас, генерал?
- Я тут сторона. Сам за все отвечаешь, - сказал Чоборцов, скрывая азарт под наигранным безразличием.
- Атакую. Начальник, свяжись по рации с генералом Шмелевым! приказал Богданов начальнику штаба и уже с хитрецой обратился к Чоборцову: - Новые танки передайте мне, а? Сомну.
- Если прорвешь, Ростислав, оборону, - дам.
В палатку вошел сержант Александр Крупнов, доложил лейтенанту, что он со своими разведчиками прибыл. Лейтенант сказал, что отделение вливается в разведотряд.
- Форсируем реку. Не задерживаясь, просочимся в тыл. Разгромим штаб полка. Вы на финляндском в диверсионном отряде служили, знаете, как это делается.
Лейтенант и Александр ушли.
И сразу же заработала рация: командиры, получая приказы, выходили из палатки. Полковник Богданов, уже не замечая больше ни генерала, ни шефов, разговаривал по телефону с командирами подразделений. Чоборцов кивнул Юрию, они вышли из палатки. В темноте шумели деревья, хрустел под ногами ледок. За палаткой отыскали машину.
- К Пухову, - сказал генерал.
Проехали по деревянному мосту через речку как раз в то время, когда вывернулась из овчины туч луна. Взглянув на темные вспененные волны, Юрий подумал об Александре: как-то он будет переправляться через речку?
Стальные стволы пушек за кустами ольхи, казалось, нацелились в луну. Она металась низко над лесом по курганам туч.
Во дворе фольварка остановились, зашли в каменный дом. При свете свечей шло совещание командиров батальона. Майор, поблескивая бритой головой, давал указания командирам рот наводить понтоны. Потом все разошлись, а Чоборцов и Юрий прилегли на лавках отдохнуть. Свечи погасили, горела только одна на краю стола, капая на лавку плавленым стеарином...
Возня и приглушенные голоса разбудили Юрия. Вскочил, протирая глаза. Генерал курил, сидя на лавке. Огромный, неуклюжий красноармеец в оледенелой шинели связывал веревкой руки телефонисту, зловеще шептал:
- Не шуми, зашибу!
Юрий узнал Ясакова. Вениамин не обращал внимания ни на Юрия, ни на командарма. Он втолкнул телефониста в чуланчик, окаменел с винтовкой у дверей. Вошел Александр; мерзлые полы шинели звенели, ударяясь о голенища сапог.
Начальник штаба бросился к телефону, но Александр предупредил его, блеснув глазами:
- Не работает. Точка, товарищ капитан. - Снял шинель, сел за стол, вытирая платком сочившуюся из губы кровь.
- Ваш часовой случайно, видать, смазал меня по губам. Здорово бьет, с похвалой сказал Александр, очевидно, норовя подбодрить приунывшего условно плененного капитана.
Чоборпов насмешливо покачал головой.
Двери распахнулись. Галимов и Соколов, неловко переступая через порог, тащили красноармейца. Голова его сникла на грудь, ноги чертили носками сапог по дощатому полу.
- Положите на лавку, - сказал сержант Александр Крупнов.
Он помог Галимову и Соколову снять с красноармейца мокрую, уже затвердевшую на морозном ветру шинель.
- К берегу подбило. Нахлебался воды, - проговорил суровый Варсонофий Соколов.
- Молодец, винтовку не бросил, - одобрил Галимов.
- Донага разденьте, укройте на кровати, - посоветовал "пленный" начальник штаба.
Красноармеец, тихо лежавший на лавке, вдруг сел, когда Галимов начал стягивать с него брюки.
- Не троньте его! - остановил Галимова Александр. - Ишь, нянька нашлась! - Он наклонился над красноармейцем, тихо и властно приказал: Встать!
Красноармеец встал, но тут же снова сел, уткнувшись головой в угол. Его рвало водой. Юрий с жалостью глядел на него.
- Слушай, сержант, ты чересчур того, жестковато, - сказал он брату.
Александр смолчал.
- Делать нам тут нечего, Юрий Денисович, поедем дальше, - сказал генерал.
Александр, не надевая шинели, проводил командующего и брата до машины, защищая широкой ладонью свечу от ветра. Длинные пальцы налились красноватым заревом. И Чоборцов вспомнил: у клокочущего сталью мартена видел он этого молодцеватого парня рядом с седоусым стариком обер-мастером.
- Отметить не грех этих расторопных хлопцев. Ну, и ухари парни! - уже в машине сказал Чоборцов, подавляя в сердце жалость к нахлебавшемуся ледяной воды красноармейцу.
"Воспаление легких схватит... Наверное, есть утонувшие", - горько подумал Юрий, но высказать свою думу постыдился.
- На войне труднее будет, Данила Матвеевич, - сказал он с наигранной боевитостью.
- Что будет на войне, Юрий Денисович, угадать трудно. Техники, ой как много! Стальная, огневая, моторная. А человек-то все из того же мяса и тех же костей... Ан нет! Душа у нашего человека другой конструкции.
В рассветной мгле по тылам "синих" рыскали танки, громыхая гусеницами, гудя моторами.
В прорыв хлынула мотопехота Волжской дивизии. Клин углублялся и расширялся. С полдня авангардные части свернули в тылу "неприятеля" влево, соединились с авиадесантом, окружив большую группировку войск.
