Гейдж меня поцеловал.

— Уверена?

— Уверена.

Без сомнения, моя затянувшаяся потребность в оргазме затуманивала рациональное мышление, но меня беспокоило только это.

— Я люблю тебя, — пропел он, заманивая меня, как русалки заманивают мужчин.

— Я тоже тебя люблю.

Гейдж толкнулся сильно и глубоко, я обняла его руками и ногами, цепляясь за удовольствие, и отдалась ритму, когда его член стал ещё больше. Моё лоно ответило, напрягшись, и я снова оказалась на краю пропасти. На этот раз у моего тела была цель — выдоить каждую каплю спермы Гейджа. Позволить его стонам наполнить меня, чтобы они придали мне сил и стали частью меня. Я выкрикнула его имя, и Гейдж вжался бёдрами в мои, медленнее, но решительно, как будто подчёркивая, что каждым толчком прилагает все усилия, чтобы я забеременела.

Наши тела слились где-то в эйфорическом блаженстве. Воспоминания о снах, где я с беременным животом, казались такими реалистичными. Такими человеческими.

Я должна вернуться домой и попытаться объяснить, что мне суждено быть с Гейджем, принять тяжёлое решение — уважать старших или своё сердце.

Гейдж перекатился на бок и прижал меня к себе. Часть его спермы пролилась на бедро. Я представила, что он так усердно трудился, чтобы я забеременела, что моё тело больше не могло ничего вынести. Я могла бы забеременеть именно в этот момент.

Гейдж провёл пальцем по моей руке.

— Не могу дождаться, чтобы показать тебе тонны всего.

— Не усложняй.

— Останься со мной. — Простота его слов невероятно меня соблазнила, и я прижалась к Гейджу. Если останусь, моя семья никогда не узнает, что произошло. Я не могу причинить им боль. Я должна поступить по-взрослому и сделать осознанный выбор. Выберу ли я брак или брошу всё ради Гейджа, я должна сказать родителям об этом в лицо.

— Всё это касается не только меня. Будущее моего народа может оказаться в опасности.

Он встал и взял меня на руки.

— Что ты делаешь?

— Лучшее из того, что смог придумать. Я не могу дать тебе океан, но могу дать ванну с пузырями.

Моё сердце сделало кульбит. Я читала о такой ванне. А у Гейджа оказалось огромное джакузи, вмещающее двоих. Я сидела, пока ванна наполнялась, и короткий проблеск беспокойства мелькнул в душе, пока я не поняла, что это пресная вода, и я не превращусь обратно в русалку.

Гейдж тоже забрался в ванну, прислонился к краю и махнул мне устроиться между его ног. Заключённая в его крепкие объятия и погружённая в воду, я никогда не чувствовала себя настолько дома.

— Катя, я тебя буду ждать. Буду ждать остаток жизни. Последняя неделя отличалась от всего нормального, поэтому, когда ты сказала, что мы истинные, я тебе поверил. Если могу что-то сделать, чтобы помочь убедить твою семью, я помогу.

— Я должна сделать это самостоятельно. И единственное обещание, которое могу дать: сообщу о своём решении вне зависимости от того, каким оно будет. — Я не могла вселить в него надежду или вынести мысль о том, что он тоскует по русалке. Не так ли возникли истории о мужчинах, которых заманивали на верную смерть?

— Я буду ждать.

— Пообещай, что будешь двигаться дальше, если я не вернусь.

— Не могу.

— Гейдж.

— Ты моё пророчество. — Он поцеловал меня в макушку и стиснул коленями. Гейдж прав. Я принадлежу ему. Так будет всегда. Но наши чувства окажутся на втором месте, если у богов другие планы.

Когда вода для Гейджа стала слишком прохладной, мы снова вернулись в кровать, и он уснул.

Меня мучила идея возможной беременности. Я не могла этого допустить, но пришлось довериться судьбе. Если Гейдж мой единственный, у нас будет ещё шанс. У меня будет довольно тяжёлое бремя объяснения того, где я была, но успешное соединение с парой станет другой историей. Хватит человеческого предсказания, распечатанного на принтере, чтобы убедить старейшин в том, что мои мечты — это нечто большее, чем детские «хочу»?

Я улизнула из дома, держа в кулаке записку с предсказанием. Из окна дома Гейджа я видела океан, поэтому ускользнула в ночь и в воду.

Трансформация обратно в русалку оказалась болезненной, и страшнее, чем я ожидала. Может дело в нежелании или отсутствии объятий Гейджа? Прохлада воды приняла меня не так, как представляла. Я плыла медленно, не ощущая себя собой. И была не уверена кто я или что.

А когда очнулась, моя мама обрадовалась, прикладывая морские водоросли к моему лбу и массируя хвост.

— Слава богу, ты очнулась. Ты заболела. Твой брат нашёл тебя дрейфующей по течению и притащил домой. Ты нас здорово напугала. Помнишь, что произошло?

Печаль охватила сердце. Я закрыла глаза, вспомнив Гейджа, предсказание, что он мне показал, и то, как мы занимались любовью. Могла ли я убедить семью, что Гейдж единственный, кто поможет нам понять людей? Что он — часть пророчества? Что я люблю его и никогда не смогу полностью посвятить себя другому?

— Катя? Ты меня слышишь? Насколько всё плохо? — Должно быть, она заметила мою боль.

— Слышу. Есть проблема. Нам нужно поговорить.

Мама открыла рот, чтобы заговорить, но ко мне подплыли два старейшины. Серьёзное беспокойство читалось на их лицах, что для них совершенно нормальное выражение. Слава богу, в этой их суровости я могла найти юмор.

Мама отплыла в сторону, когда старейшины выплыли в центр — личное пространство их совсем не беспокоило. Они ощупали меня от макушки до кончика хвоста, проверили уши, ногти, живот… Я то приходила в сознание, то теряла его, слишком уставшая и испытывающая дикую боль, чтобы с ними спорить.

Когда эти леди, наконец, меня оставили в покое, но далеко не ушли, мама взяла меня за руку. Обеспокоенный шёпот намекал на то, что они что-то нашли. Живот скрутило от тошноты. Шёпот стал ближе, а успокаивающее касание руки матери исчезло. Что происходило? Я никогда так не заболевала. Неужели я подхватила человеческий вирус? Это самое большое доказательство моей глупости.

Старейшины принялись консультироваться с мамой, а я снова потеряла сознание, но, видимо, ненадолго. Я очнулась, когда мама поглаживала мой лоб. Все три женщины нависли надо мной. Новости явно нехорошие.

— Ты нарушила правила? Ты… — начала одна из старейшин меня отчитывать, но мама её перебила.

— Катя. Ты вступала в контакт с людьми? Больше чем просто для коллекционирования предметов для своих исследований.

Я кивнула. Если после правды, мне дадут лекарство, я справлюсь с последствиями.

— Объясни, какого рода был контакт?

Раздражение сдерживало страдания. Неужели они догадываются? Могли ли они сказать, что я соединилась с Гейджем? Могли ли рассказать что-то большее? Русалки не могли выносить человеческих детей, если только не оставались в человеческом обличье. Беспокойство охватило меня до самого нутра.

— Такая глупая девчонка. Посейдон спаси нас, если она разрушила пророчество. Немного больше дисциплины возымело бы эффект, — фыркнула одна из старейшин.

Её покровительственные слова проклинали не только меня, но и мою мать и отца. Вот только почётный возраст этой карги не означал наличие ума. Не о ней речь в пророчестве, а обо мне. Пришло время вести себя соответственно. Если бы только я стала увереннее до того, как почувствовала себя выброшенным в океан мусором.

Приподнявшись на локтях, я уставилась в глаза заносчивой старейшины.

— Ты знаешь не больше присутствующих, что именно говорится в пророчестве. Все твердят, что я пророчество, но игнорируют интерпретация моей стороны.

— Юная Катя, старейшины изучали слова, нашу историю, наши текущие социальные проблемы, созданные людьми. Ты собирала мусор и называла это исследованием.

Адреналин прокатился по мне, как приливная волна. Ломоту и боль тут же смыло. Я села.

— Я делала гораздо больше, чем просто собирала мусор. Не все люди плохие. Если брак между двумя морскими представителями может защитить океан, представьте, что может сделать брак между морским представителем и человеком. — Я посмотрела на руку. — Бумажка… Где она?