Франсуаза постоянно слышала за спиной шушуканье.

– Полисмаги весь день списки составляли…

– А тело в морг забрали…

– Совсем голая была…

– Повезло же вам, не то что нам! – воскликнул кто-то с задних рядов аудитории, прерывая профессора.

Ле Шовен нахмурился.

– Еще одна фраза, адепты, и вы лишитесь возможности практикумов вне стен академии на весь семестр! – пригрозил он. – Тишина в аудитории!

Ученики испуганно притихли.

Зная лекции наизусть, Франсуаза почти не следила за речью профессора, мыслями то и дело возвращаясь к полисмагу, пытавшемуся допросить ее утром.

Капитан Богарне знал слишком много о магии и о практикумах в академии, а значит, он сам учился в Суар де Бонне. Странно, что он решил стать стражем закона. Как правило, выпускники академии предпочитали более интересные занятия, нежели ходить на государственную службу.

Едва заслышав звонок, возвещавший об окончании лекции, Франсуаза вскочила и, игнорируя недовольство профессора, направилась в архив. Огромное помещение со сводчатыми потолками, поддерживаемыми колоннами, когда-то было храмом, при котором и возникла академия, тогда еще колледж богословия, магии и права. За прошедшие века студенты все менее охотно делали пожертвования Создателю и здание ветшало. Пока наконец его не передали в ведомство академии. Франсуаза любила бывать здесь: толстые стены поглощали весь шум извне, и в здании царила тишина.

Вот и сейчас девушка с удовольствием переступила порог некогда святого места. Хранитель Мсье л'Омбр встретил ее ворчанием.

Призрак не слишком жаловал адептов, лебезил перед преподавателями, опасался некромантов, а девушка в священных стенах старого здания заставляла его кривиться от досады.

При виде Бонни хранитель скривился еще больше. Пес нагло вывесил язык и подмигнул.

– И не сидится же вам дома, мадемуазель! – процедил он сквозь зубы. – С чем пожаловали?

– Этьен Богарне, – почти по слогам произнесла Франсуаза. – Я хочу ознакомиться с его личным делом!

– Выдавать истории выпускников на руки запрещено!

– С каких это пор?

– С тех самых, когда девки некромантией занялись! Срам, да и только! – призрак скрестил руки на груди. – И уж тем более, с чего вдруг такой интерес к мужчине?

– Мне надо знать, насколько ему можно доверять.

– Ни насколько, – фыркнул мсье Л’Омбр.

– Почему? – изумилась Франсуаза.

– Доверять мужчине удумала тоже! У них при виде твоей мордашки только одно на уме! – он похабно вильнул бедрами.

Девушка покраснела, прекрасно поняв, на что намекает призрак.

– Упокою! – процедила она сквозь зубы.

– Прокляну!

– Испепелю кости!

– Не найдешь!

– Они вмурованы в стену храма!

Призрак издал звуки больше всего напоминавшие зубовный скрежет:

– Твоя взяла!

Он воспарил над книжными шкафами и полетел вглубь зала. Послышался шорох, бормотание, сменившиеся грохотом и забористыми ругательствами. Франсуаза даже бровью не повела, прекрасно понимая, для кого разыгрывается это представление.

Противный старикашка во всю пытался выжить ее из академии, не гнушаясь любыми методами: подсыпал в кофе порошки, украденные у целителей, подкладывал болванки заклинаний взрыва под стул, дразнил Бонни. Докладные ректору эффекта не произвели, казалось, что глава академии негласно поощряет призрака. Франсуаза даже подозревала, что мсье Л’Омбр действует по личной просьбе главы академии, не меньше остальных возмущенного тем, что девушка решила стать некромантом.

Только угроза пожаловаться королю возымела действие. Пакости прекратились, но призрак все равно продолжал высказывать свое негодование, хотя и без последствий.

– Вот, держи, – вернувшись, он протянул Франсуазе папку. – Надеюсь, читать ты умеешь.

– Спасибо, – подчеркнуто вежливо поблагодарила девушка.

– И тебе не болеть, хе-хе, – злобно закашлялся мсье л'Омбр, поправляя гофрированный воротник. Зная своего противника, Франсуаза торопливо прошептала заклинание от порчи. Сработало.

От отраженного проклятия призрак стал почти прозрачным.

– Ты… ты что твориш-шь! – зашипел он, с трудом возвращаясь в более привычный вид. – Я декану пожалуюсь! Нет, ректору!!!

– Советую в жалобе использовать те же слова, что и несколько минут назад, – хмыкнула Франсуаза. – Кстати, проклятье слабого желудка лет сто как накладывается совершенно по-другому!

– Как это? – от беспокойства призрак снова помутнел. – А почему? Где это сказано?

– В книгах. Они находятся на стеллажах в библиотеке, надеюсь, вы не разучились читать! – девушка очаровательно улыбнулась, подхватила папку и вышла.

– А ну, стой! – донеслось вслед. – Верни немедленно! Ворюга!

Франсуаза только улыбнулась и направилась на кафедру. Жан-Жак уже был там. Склонившись над столом, он старательно выводил буквы.

– Ты еще язык высуни, – поддразнила Франсуаза, садясь напротив. – Будешь совсем как адепт-первокурсник!

Ассистент декана окинул ее мрачным взглядом.

– Не смешно, – пробасил он. – Ректор в ярости. Особенно от вмешательства полисмагов. Они уже донесли на нас. Старик потребовал от меня подробный отчет.

– Следовало ожидать, – девушка лениво следила за тем, как Бонни устраивается на любимом кресле профессора Ле Шовена. – Не каждый раз, проводя практикум, находишь жертв преступления.

– Да, но как ты понимаешь, теперь вряд ли я смогу выплатить тебе обещанные деньги!

– Что? – Франсуаза встрепенулась и внимательно посмотрела на коллегу. – Как не сможешь?

– Я же не могу включить тебя в ведомость!

Девушка чуть подалась вперед, бирюзовые глаза сверкнули:

– Что-то я не помню, чтобы речь шла о ведомости!

– Да, но… не из своего же кармана я должен платить! – возмутился Жан-Жак.

– Почему бы и нет? – Франсуаза усмехнулась. – Это был твой практикум!

– Но…

Девушка подняла руку, останавливая собеседника.

– Жан-Жак послушай, и слушай меня очень внимательно! Сегодня утром капитан Богарне пытался выяснить, что я делала ночью у церковного кладбища. Я не стала отвечать, но ведь я могу передумать!

– Ты не посмеешь! – ужаснулся ассистент декана.

– Уверен? – Франсуаза произнесла это с бравадой, которую сама не чувствовала.

– Тебя арестуют за нарушение закона!

– Тебя тоже, особенно, если я скажу, что ты настаивал на моем присутствии. И если мне все равно не светит ничего, кроме работы ассистента профессора, то твоя карьера будет разрушена! Подумай, стоит ли она тех денег, которые ты отказался мне отдать! Бонни, идем!

Франсуаза плавно поднялась и вышла, держа спину так прямо, словно на макушке у нее лежала тяжелая книга.

Только покинув здание академии, девушка позволила себе опустить плечи. Утром капитан Богарне, потом мсье Л’Омбр, а теперь Жан-Жак…

Отчаяние охватывало ее, а в носу противно защипало. Мысль о том, что она так и останется ассистентом, пока мужчины получают научные степени, зачастую используя и ее труд, доводила до слез.

В моменты, подобные этому, хотелось все бросить и вернуться в родовой особняк. Спать на мягких перинах, отдавать распоряжения слугам, ездить вместе с матерью и сестрой на прогулку в парк, танцевать на балах, выйти замуж… Девушка вздрогнула и поспешила прогнать крамольные мысли. Вернуться домой означало признать свое поражение.

Франсуаза не собиралась это делать, ни когда вопреки воле матери поступила в академию, ни когда до боли в спине сидела над учебниками, чтобы быть лучшей на курсе и получить стипендию, ни когда терпела насмешки от соучеников, ни сейчас. Даже если Франсуаза не получит причитающихся от Жан-Жака денег, она справится.

– Мы переживем это, правда, Бонни? – поинтересовалась девушка у своего четвероногого спутника.

Пес завилял хвостом, всем своим видом показывая, что он точно ни о чем жалеть не будет.

– Даже о сахарной косточке?

Бонни тяжело вздохнул, а девушка рассмеялась и наклонилась, чтобы потрепать его по голове. Внезапно пес навострил уши и предупреждающе тявкнул. Франсуаза выпрямилась и обернулась, сразу встретившись взглядом с капитаном Богарне. Полисмаг как раз вывернул из-за угла и направился прямиком к ней.