— Пошли, а то разозлится.

— Я думал, он грозней.

— Он не грозный, просто слишком строгий.

Зашли в дом, спасаясь от вечерней духоты. Здесь всегда было прохладно. Лари оглядывался по сторонам. Ничего не изменилось за год, как и за прошлые года, собственно. Отец уже гремел на кухне.

— Вас накормить? — спросил он, когда Лари зашел на кухню.

— Ага. Есть хочу — помираю.

Он сел на стул за стол у окна. Лукас присел рядом. Лари понюхал воздух. Слишком много запахов сейчас было намешано здесь, да и запах самого Лари поменялся за этот год. Отец ничего не понял.

Перед Лари оказалась глубокая тарелка с рыбьим супом. Он подозревал, что именно этим и питался отец весь год. Больше все равно нормально ничего готовить не умел. В основном Лари хозяйничал на кухне.

Лукас отказался от еды. Они по дороге остановились для заправки, и Лукасу неожиданно захотелось картошки фри. В итоге они с Лари на двоих съели пять бургеров за дорогу. Пока Лукас следил за дорогой, Лари отщипывал от булки или котлеты кусочки и отправлял все это в рот Лукасу. Лукас тоже улыбался. Отказался открывать рот для очередного куска, только когда Лари развернул четвертую порцию.

— Как учеба? — спросил отец.

— Нормально. — Ответил Лари. — Хорошо.

— Может, выпьем, — Роберт обратился к Лукасу, — понемногу.

Лукас пожал плечами.

— Можно немного.

— Вот только не доставай свой самопляс, — встрял Лари, — от него несет за милю.

— Да у меня тут, по такому случаю, настойка припасена.

Лари благосклонно кивнул и снова принялся за еду. Он и вправду не ел весь день и к вечеру чуть не выл от голода. Отец, тем временем, разлил настойку по рюмкам, достал кусочек окорочка. Наверное, купил специально к их приезду.

— Ну, за знакомство. — Они с Лукасом выпили. Закусили.

— Вот каков, — продолжал отец, — учиться он поехал. Крик мне поднял. Неучем помру, деревня эта достала. — Он ухмыльнулся. — Глотку мне тут драл, все нервы истрепал, а сам туда же — замуж. Омежка, что тут говорить?

— Так у нас любовь. — Улыбнулся Лукас.

— Дурость одна. — Отец снова налил.

— Не налегайте так. — Попросил Лари с набитым ртом.

— А ты мне, сопля, не указывай. Еще по одной?

Лукас виновато посмотрел на Лари. Лари вообще отвернулся и принялся смотреть в окно на высокую лиственницу.

— Давайте. — Согласил Лукас.

Дальше вечер поехал по сценарию. При помощи градуса Лукас нашел полное понимание с отцом Лари. Разговоры у них текли самые обыкновенные, похожие на местные сплетни, потом начали обсуждать нелогичных омег. Лари отмалчивался. Только подпирал рукой подбородок и смотрел то на Лукаса с отцом, то на улицу. Отец уже разошелся. Показывал рукой на старый рисунок карандашом, который сделал Лари еще лет пять назад. Это было лицо папы, перерисованное со старой фотографии, где они были втроем: отец, папа и годовалый Лари.

— Пришел в школу, а мне говорят, что ребенка нужно чем-то помимо школы занять, чтобы времени свободного меньше было у него. А им показатель получше. Отдал его на рисование. У нас тут выбор-то: или спорт или рисование, а этот хлюпиком всегда был, какой ему спорт? Орал много, ходить не хотел, все со шпаной на улице бегал, а потом втянулся. Вон! — отец снова махнул в сторону портрета. — Талант, говорили, в художественный направляли.

— А что не пошел? — спросил Лукас.

— А денежки охота иметь в этой жизни. Да он у меня и математик хороший тоже.

Лари принялся рассматривать портрет папы. Вживую он его почти не помнил, тот умер, когда Лари было пять лет. Папа тоже рано вышел замуж, но с ребенком подождал. Они с отцом прожили вместе восемь лет, перед тем, как родили Лари.

Отец уже трясущейся рукой потянулся за бутылкой, Лари выхватил ее первый и встал.

— Хватит. — Твердо сказал он.

— Ты не командуй тут.

Лари молча прибрал бутылку в шкафчик за банки с рисом и кашей. Никто возмущаться сильно не пытался. Лукас сидел с закрытыми глазами. Отец тоже медленно поднялся.

— Пойду, постелю вам.

— Иди. — Лари принялся прибирать посуду со стола. — А то Лукас засыпает уже.

— Я не… — Проговорил Лукас с закрытыми глазами, еле ворочая языком.

Он заснул сразу же, как только Лари помог ему добраться до кровати и снять с себя одежду. Лари вышел на улицу. Ночь была теплой и звездной. Он сел на крылечке и глубоко вдохнул свежий воздух. Дверь скрипнула, и рядом оказался отец. Он присел с Лари и закурил, пуская дым в темноту.

Тяжело вздохнул, но ничего не сказал. Лари обхватил колени руками, посмотрел на темный силуэт машины за белым, светящимся в темноте, штакетником ограды.

— Не поторопились ли вы? — хрипло и тихо спросил отец.

Лари пожал плечами:

— А что ждать?

— А с ребеночком? Можно же было подождать.

— Унюхал?

— Ага.

— Ничего, нормально все будет.

— Нормально—то нормально, а вот… — Забормотал отец.

Сигарета снова засветилась ярче своим красным огоньком, когда отец затянулся. Лари прикрыл глаза. Все, конечно, должно было быть хорошо.

— Молодые вы еще, дураки.

— Отец, не начинай.

— А если бросит?

— Бросит — выживу.

— С ребенком?

— С ребенком. Да и если бросит, то не скоро. Да он и хороший. Разлюбит, так все равно не оставит. Тем более своего…

— Дай Бог. Что ты, что папка твой покойный. Куда жить торопитесь, как будто помирать завтра? Но тот хоть не кинулся рожать сразу, повзрослел сначала. Выучился бы ты что ли, прежде чем детей рожать

В траве затрещали цикады. Лари улыбнулся. Он любил этот треск. И вообще любил тихую ночь, вот только, уже живя в городе, это понял. Сидеть на крылечке или спать без звуков города из-за окна.

— А если бы не торопился, то что? — тихо спросил Лари. — Лучше бы ему было? — Он видел, как отец пожал плечами, как затушил бычок. — Плакать буду, когда плохо будет, а сейчас и не собираюсь. Мы не собирались ребенка сейчас рожать, но если так получилось, то… аборт не буду делать.

— Твое дело. — Отец задергался, достал из кармана несколько бумажек. — Вот возьми, у тебя же день рождения сегодня. Я все равно не знал, что тебе купить, сам себе купишь.

Лари взял бумажки, посмотрел на них.

— Пап, у меня вправду все есть. — Засмеялся он. — Ты не обижайся, но эти деньги сейчас для меня мелочь.

— А это от меня. Мне все равно, сколько у тебя денег. Купи себе что-нибудь и знай, что это от меня.

Лари зажал в ладони эти бумажки, пододвинулся к отцу и положил голову тому на плечо.

— Папка, спасибо. Знал бы ты, как я счастлив с ним.

Грубая рука приобняла Лари, на секунду крепко прижав, и тут же исчезла.

— Вот и хорошо будет, если так и окажется. Внука хоть показать привезешь?

— Конечно.

— И летом можно его сюда. Воздух чистый, озеро, ребятни вон сколько.

— Ему сначала родиться надо, вырасти.

— Вырастит, конечно вырастит.

Лари несколько раз поморгал, чтобы прогнать набежавшие слезы на глаза. Он никогда и не мечтал о таком счастье, которое полгода назад свалилось на него вместе с пышной свадьбой.

— Глянул на тебя и не узнал-то сразу. Изменился весь, расцвел. Может и прав ты, надо жить пока живется. Наплакаться успеем.

— Папка, ты ужасный пессимист. — Протянул Лари, широко зевая.

***

Лари и еще один омега с коротким светлым хвостиком сидели за небольшим круглым столиком. Омега вертел красивую трубочку с зонтиком, торчавшую из стакана. Лари пил обыкновенный сок из пакетика, игриво перекатывая трубочку в губах.

— Он постоянно опаздывает. — Жаловался омега. — Это уже считается за правило, что я его жду по полчаса. Недавно говорю ему: «Пошли в кино на задний ряд». Говорит: «Несолидно». Но согласился. Так опоздал, а его ждал, как идиот. Всегда у него работа.

— Лукас тоже много работает. — Вставил Лари.

— Лукас хоть лямку не тянет. — Вздохнул омега. — Вот мне бы такое счастье, так нет, бегай, сам ищи. Мой брака, как огня боится.