— Тори, — подал голос Этьен, — давай лучше дружить, а?

— Давай.

Тори присел на корточки, схватил Этьена за волосы. А Этьен знал, что не нужно отращивать такие длинные, что за них очень удобно уцепиться. Раньше же даже стриг.

— Что ты хочешь? — шепотом спросил Этьен.

Его приподняли. Тори снова его облапал. Давно так не делал. Поцеловал. Этьен пока ждал, что будет дальше, не двигался. Альфу хотелось, а не Тори. Сэма. Сэм им тут всем морду бы набил. Но нет, Сэм предпочел мирно сдохнуть и бросить Этьена одного.

Он решил ответить. Все тело болело, но Этьен еще не хотел уступать.

Тоже распустил руки, прижимая Тори к себе. Тот немного прибалдел, а Этьен шепнул ему на ухо:

— Не при посторонних только, пожалуйста.

Тори, как оказалось, был безнадежно тупой. Выслал всех своих дружков за дверь. Они с Этьеном остались одни в этом холодном туалете.

— У меня все болит. — Пожаловался Этьен.

— И что? — Тори не отпускал его.

— Не надо меня больше бить.

— Не буду.

— Ага. — Этьен высвободился. Двигался медленно, так как Тори следил за его движениями. — Считай, я поверил.

Когда Тори хотел уже стянуть с него майку и трусы, Этьен извернулся и впечатал своего врага прямо глупой башкой в унитаз. Даже рука заболела от такого удара. Зато Тори сразу вырубился. Довольный Этьен поправил на себе майку. Вытер рот ладонью и снова сплюнул. Тори успел напускать своих мерзких слюней. Немного приподнял голову Тори, чтобы проверить наличие крови. Ее не было, а значит, скорее всего, не умер. Этьен пнул его ногой под ребра, и Тори глухо застонал.

***

Дверь открыли. Этьен очнулся от дремы и привстал. Он не думал, что о нем вообще кто-то помнит. Потому что сам Этьен сбился на десятом дне, и это было очень давно. Но ему не показалось, дверь действительно открылась. Охранник пропустил Стефана и снова запер ее.

Этьен замерз. Лучше было летом. И зимой тоже было хорошо, когда топили. Но не тогда, когда весна выдалась холодной, а сезон отопления закончился. У них в приюте тоже постоянно такая история происходила. Она уже нормой жизни стала. Этьен помнил, как удивился теплу в квартире Сэма, когда впервые туда попал.

Стефан был очень серьезным. Как директор перед очередным выговором.

— Что надо? — Этьен свесил ноги с койки и привалился к стене спиной. — Я не хочу слушать очередные нотации.

— Все так плохо? — Стефан прошелся взад-вперед.

— Что плохо?

— С Тори.

Стефан оказался слишком близко, и Этьен подумал, что его сейчас снова схватят за волосы. Даже дернулся в сторону как ненормальный. Но Стефан смотрел на шею Этьена. Там раньше был синяк, а что сейчас — Этьен не знал. Но думал, что он уже сошел.

— Я же просился съехать от него, так всем плевать. А мне нельзя драться. Совсем.

— Поздно уже. — Ответил Стефан.

— Как? — Этьен отлип от стены, подался вперед.

— У Тори сотрясение, у начальника нервы, а документы на твое освобождение уже давно в мусорном ведре.

— Не знал, что они вообще были.

— Мальчишка, — протянул Стефан, — никто не хочет держать тебя здесь. Но ты сам все испортил.

Этьен сильно не расстроился. Да, шанс был, а теперь он упущен. Но шанс был мизерным, если учитывать не слишком лестные характеристики и постоянные задирки, на которые приходилось отвечать. А слова типа «он первым начал» совсем не прокатывали.

— Ну и ладно. — Он прикрыл глаза. — Все как всегда.

Этьену все равно было обидно. Он лег, отвернулся к стене. Стефан тоже был виноват, мог и посодействовать. Спасти Этьена от общества Тори.

В следующий раз Этьен просто убьет Тори. Дадут еще с десяток лет, и плевать на это. Но какое наслаждение будет видеть Тори мертвым.

— Ладно, переедешь ко мне.

— Поезд уехал. — Надтреснутым, немного жалобным голосом проговорил Этьен. — Ваша жалость больше не нужна.

Щелкнула зажигалка. Настоящая, не спички. Запахло табаком. Этьен снова развернулся лицом к Стефану. Удивился, что у того хватило наглости даже здесь закурить. Но тот постоянно курил. Скоро умрет от такого количества. И так не молодой.

— Дай покурить. — Попросил Этьен.

Стефан уже пускал дым.

И Этьену дали сигарету. Не обычную, а дорогую. Он таких даже никогда и не пробовал. Чем-то неуловимым она отличалась. Наверное, тем, что Этьен это что-то в ней искал.

— К тебе кто-нибудь приезжает? Я ни разу не видел.

— Нет. — Этьен мотнул головой. — Я с детского дома. А Сэм…

Стефан сам знал, в чем был виноват Сэм.

— А статья какая?

— Ст… Разбой.

— Определение?

— Ужасное. Они там все какие-то идиоты высоконравственные попались.

Стефан кивнул.

— Да, дело — труба.

Этьен курил и наслаждался. Собственно, если он свалит из своего отряда в третий, то все будет нормально. Жить можно. А потом, года через три будет хорошо. Можно будет жить нормально. И деньги за машину у него еще отлеживались у друзей. Его часть и Сэма, если тот их не потратил.

— И ничего сделать нельзя?

— Не знаю. — Стефан пожал плечами. — Ты еще легко отделался.

— Нет, они дали больше, чем просили. — Этьен улыбнулся. — Я судью послал. Два раза.

Стефан ничего не сказал, но посмотрел так, что Этьен все понял.

Через день Этьена выпустили, а еще через неделю сказали собирать свои шмотки и перебираться на новое место. Этьен обрадовался, так как Тори уже на следующее утро собирался вернуться из больнички, а Этьену это совсем не нужно было.

Этьен понимал, что он трус, но ему было на это понимание начихать. Ему было почти хорошо. Никто не трогал, никто не задирался. Только было немного скучно, но он себя сдерживал. Чтобы не выгнали, чтобы не отдали в лапки Тори. Стефан предупредил.

Стефан сказал, что надо работать. До этого Этьен как-то благополучно избегал такой участи, лишь помогал в швейном цеху и мыл полы за сигареты. А Стефан запретил этим заниматься, и настоял на нормальной работе, где можно заработать денег.

— На них и будешь сигареты покупать. — Сказал он. — От дежурств у нас никто так не откупается, даже не надейся.

— У Тори…

— Здесь нет Тори. — Грозно оборвал Стефан. — Но хоть один косяк с твоей стороны, и сам знаешь, где окажешься.

Стефан ему чуть ли не наставление пропел. Потом, даже не спрашивая Этьена, отправил его в швейный цех уже за швейную машинку. Этьен шить совсем не умел, и учиться не собирался. Его пытались научить, приставили омегу, который должен был все объяснить. Этьен так и не выучил его имени. Что-то длинное и непроизносимое.

Когда строчку уже в очередной раз зажевало, а пара пальцев была уколота до крови, Этьен был готов всех поубивать. Шить было тяжело, тяжелей, чем все, что он делал до этого. И если возиться с тачками Этьену нравилось, и в одиночку он мог перебрать мотор хоть с закрытыми глазами, то заставить швейную машинку делать ровные строчки было выше его сил.

Он начал дрожащими руками, но пока терпеливо, вытаскивать ткань из-под лапки. Она застряла в очередной раз. Этьен рванул. Ткань была плотной, как техническая, не порвалась. Зато машинка немного съехала в сторону, к самому краю.

Этьен снова рванул, и она совсем слетела на пол с большим грохотом и шумом. На Этьена сразу уставилось множество лиц. Он еще и пнул эту машинку, после чего улегся прямо на освободившийся стол перед ним.

— Сука. — Прошипел он громче, чем надо.

Потом оправдывался:

— Я не специально.

Детская отмазка. Шить его пока не отправили, но дали еще кое-что похуже: должность поломойки. Привычное занятие, но уже за него никто сигареты не давал.

— Я не буду. — Твердо сказал Этьен.

Глянули, как на придурка, отправили куда подальше. Потом, уже вечером, он увидел довольного чем-то Стефана. Подошел к его койке и прямо навис над ним.

— Это ты.

— Что я? — тот оторвался от книги.

— Меня полы драить отправил.

— Надо ты мне. — Стефан глянул на него. — Полы, серьезно? Совсем ни на что не годен, значит.