– А я злой полицейский – честно признался Кузнецов, захлопнул папку с бумагами и пошел к выходу, через плечо кинул – добрых полицейских не бывает, Маргарита. Только Мухтар добрый.

Когда мужчины вышли, Рита побежала следом, заперла дверь на ключ, проверила, качественно ли справилась с замком (вероятно, сказывалось нервное напряжение и близость убийцы), на всякий случай дернула дверь наружу, не открыла и со спокойной душой вернулась в комнату, повалилась на кровать и заснула.

Спала она не крепко, а поверхностно. Все время прислушивалась к звукам и часто просыпалась, то от крика птицы за окном, то от визга тормозов автомобиля, то стука в коридоре, хлопнувшей двери, приглушенных голосов. Все это по отдельности и в купе вместе заставляло крутиться на кровати.

Снился один сон, в котором Мария Филипповна, просто Мария, трясла своего мужа и просила его подняться с пола, а когда он встал, она пичкала его лекарством от кашля, а он доставал из кармана золотой слиток и хвастал, что нашел его. А потом грустно утверждал, что сильно ошибся и падал на пол, на подушку, которая пропала у Риты с кровати.

В полудреме ей казалось, что подушка потерялась, и ее загадочное исчезновение волновало Риту во сне. Она просыпалась, смотрела в темное ночное окно и снова засыпала, и снова досматривала сон. Он, как фильм на паузе, продолжался при нажатии кнопки пульта на стрелочку воспроизведения.

Ближе к утру ее разбудил стук. Рита не сразу поняла его реальность, ей казалось, что уставший мозг продолжает рисовать воображаемую картину. Но звук повторился, и она услышала приглушенный голос Марии:

– Рита, – звала она и стучала в дверь.

Рита подскочила с кровати (надеялась бодро добраться до двери, но оказалось, что тело ее как разбитое корыто, по которому проехался асфальтоукладочный каток). Она, постанывая от нытья в спине, споткнулась обо что-то, в темноте выяснила, что это подушка, но добралась до двери.

– Мария? Что случилось? – открыв, поинтересовалась она, жмурясь от света в коридоре.

– Мне нужен дневник – сообщила девушка, сложив руки в мольбе.

– Какой дневник? – не поняла Рита, ее не совсем проснувшийся мозг рисовал школьный дневник с пятеркой по русскому языку и двойкой по физкультуре. Она потерла лицо и призналась – я не понимаю.

– Мой дневник – нервно сообщила Мария, – меня переселили, а он в номере. В том в первом. Я его там забыла. Мне он нужен. Я боюсь.

– Подожди, Мария, – попросила Рита, подозревая девушку в переборе успокоительного, которое могла дать побочную реакцию (спокойное грозное требование привидевшихся галлюцинаций) и мягко предложила – проходи сюда.

Она пропустила Марию и прошла следом за ней, надеясь, что поспать сегодня ночью еще получится. Главное быстро выяснить у Марии суть вопроса, при возможности его решить, а незваную гостью выпроводить. А самой лечь спать.

Уже несколько ночей в подряд Рита мучилась от духоты, хотя считала себя закаленной крымским климатом. Поэтому удивилась, что ночная жара на Марию не действовала, и одета она не по погоде: коричневый кардиган поверх белой рубашки, темно синие джинсы, на ногах носки и отельные тапочки. Она ежилась и куталась в полы кардигана, шмыгала раскрасневшимся носом и потирала озябшие руки, как будто растирала замерзшие пальцы.

– Мне нужен дневник.

Взмолилась Мария и стала расхаживать по комнате, не замечая препятствия. Рита задумчиво наблюдала, как девушка в очередной раз переступает через подушку, но поднять ее не решалась. Это как нарушить гармонию в моционе. А нарушить привычную дорогу в движении, лишить Марию в движении.

– Хорошо, где он? – потирая нудящие виски, спросила Рита, отвлекаясь от многострадальной подушки.

– Я боюсь туда идти.

– Он в номере, где уби… догадалась Рита остановиться на полуслове – где ты проживала утром?

– Да. Там Петра Григорьевича убили, – напомнила Мария – ты же его видела.

– Да, да – поторопилась Рита с ответом, видя, что молодая вдова собирается пускать слезы, а это могло затянуть время выяснения сути проблемы, ее решения и возвращения в кровать.

– Я боюсь туда идти. Вдруг он и меня убьет.

– Кто? – Рита медленно опустилась на кровать.

Мария остановилась перед девушкой и вытаращила на нее глаза и с нескрываемым осуждением сообщила:

– Убийца.

– Его там нет. Он ушел давно, – тоном воспитателя в детском саду пыталась спокойно объяснить Рита. – Там полиция была. Они все закрыли. Там больше никого нет.

– Я знаю. Прошу тебя, пойдем вместе. Это очень важно для меня.

Она так говорила, что Рита не смогла отказать. В ее глазах стояла мольба вперемешку с отчаянием. Рита понимала, что если она не пойдет с Марией, то Мария никогда не сможет вернуть свою вещь из номера, где убили ее мужа. Рита догадывалась, что Маша никого не сможет больше попросить об этом важном и в тоже время простом деле.

– Хорошо, – согласилась Рита – я только халат накину.

– Пижама у тебя красивая, я люблю цвет лаванды. – Мария уставилась на ее пижаму и догадалась – а ты спала.

– Вообще-то, да – подтвердила Рита, утвердившись в догадках по поводу успокоительных средств.

Через пять минут они стояли перед дверью, на которую полицейские руки предусмотрительно приклеили длинную бумажную полоску. Но даже если бы здесь стоял противотанковый еж, то и он не справился со своей миссией «Остановить наступление». Ничто не могло остановить Марию, она как обезумевшая рвалась внутрь комнат. Рита попыталась ей объяснить, что вскрытие и проникновение будет караться законом, но Мария шепотом повторяла:

– Это очень важно для меня, Риточка, пойми. Помоги мне прошу.

И как бы Рита не пыталась вразумить молодую вдову, та перешла в наступление. Достала из кармана брюк магнитный ключ, попыталась вставить его в отверстие. Рита не поняла, толи в суматохе администрация не забрала у нее ключ, толи в трауре она сама забыла отдать, но так или иначе девушку не могла остановить бумажка на двери. Когда дверь не поддалась, Мария занервничала окончательно. Нервно толкнула дверь, стукнула по ней ладонью. Звонкий хлопок побежал по коридору. Рита, переживая, что их застукают на месте преступления, а точнее на месте вскрытия места преступления, выхватила пластиковую карточку. Дверь поддалась. Рита поддела карточкой одну сторону бумаги, потерла ею клей и попыталась плавно оторвать от косяка. Но не успела. Мария толкнула дверь, бумага безобразно и варварски порвалась. Рита всплеснула руками, хотела возмутиться, но Мария уже втянула ее внутрь номера. Рита оказалась на том же месте, где стояла несколько часов назад и посматривала на безжизненного Петра Григорьевича. Мария медленно обошла место, как будто Петр Григорьевич еще лежал там, и прошла в комнату. Некоторое время ее не было слышно, но потом она засуетилась как слон в посудной лавке, выводя Риту из ступорного состояния. Возмущенная ее шумом, Рита прошла в комнату. Мария бегала из стороны в сторону, от стола к кровати, от кровати к шкафу, от шкафа к тумбочке. Она открывала дверцы, хлопала ими, топала ногами, и шипела как кобра:

– Где он? Он был здесь. Я сейчас, о нет!

Рита схватила Марию и грозно прошептала:

– Маша, я требую успокоиться. – Она встряхнула ее, дождалась адекватного взгляда и пояснила, разбивая слова на слоги – на твой шум придет полиция. Ты этого добиваешься? Я тебя сейчас отсюда выведу. И ключ заберу.

– Да, все, все, – осознав некрасочную перспективу, согласилась Мария, выдернула руки из хватки Риты и медленно опустилась в кресло.

Плечи ее осунулись, осанка потеряла жизнерадостность, красота потускнела, волосы распались по плечам и обвисли как мокрые водоросли. Мария устало прикрыла глаза, тяжело и прерывисто вздохнула.

– Ты совсем не спала? – запоздало прозорливо спросила Рита.

Мария отрицательно кивнула.

Рита также запоздало решила проявить опеку и предложила:

– Давай я отведу тебя в номер, а утром помогу найти дневник. Обещаю. Как он хоть выглядит?