Лиза и ее родители с удивлением уставились на бутылку «Дом Периньона».

Эрих повернулся к официанту.

– Принесите, пожалуйста, юной леди десерт.

Тишина повисла в воздухе. Официант вернулся и поставил перед Лизой хрупкую белоснежную фарфоровую тарелку, на которой лежала маленькая черная вельветовая коробочка.

– Эрих? – спросила Лиза.

– Открой ее, – сказал Эрих улыбаясь.

Конечно же, она догадалась, что было внутри. И прекрасно понимала, что ответ на содержавшийся в этой коробочке вопрос мог быть только один. Только она не понимала, был ли этот ответ правильным для нее. Она была влюблена в Эриха – любая женщина была бы в него влюблена. Но она не была уверена в том, что сможет вписаться в его мир, так же, как знала и то, что он ни за что не станет жить на Нантакете.

Лиза открыла черную вельветовую коробочку. Внутри был бриллиант изумрудной огранки размером не менее двух карат, в платиновой оправе. Она перевела взгляд на Эриха.

– Лиза, ты выйдешь за меня? – спросил он.

У нее перехватило дыхание, и в тот момент тишины она осознала, что все в ресторане наблюдали за ними.

Дрожащим голосом она ответила:

– Да, Эрих. Да, я выйду за тебя.

Эрих поднял коробочку с тарелки, вытащил кольцо из вельветовой прорези, взял Лизу за руку и аккуратно надел кольцо ей на палец. Наклонившись вперед, он нежно ее поцеловал.

Ресторан заполнился аплодисментами. Официант открыл шампанское. Пока они поздравляли друг друга, Лиза решила, что она действительно любит его всем сердцем. Он был хорошим, умным, привлекательным и амбициозным, и он выбрал ее. Она чувствовала, как много этот вечер значил для него, как он радовался тому, что все было идеально, и она была рада быть его партнером в тот момент.

Правда, на следующий день, последний час которого Лиза провела со своей лучшей подругой Рэйчел, прогуливаясь по пляжу, она призналась, что сомневается.

– Ты же видела его, Рэйчел, – сказала Лиза. – Он как принц. Почему он выбрал меня?

Рэйчел рассмеялась.

– Может быть, потому что ты красивая, умная и добрая?

– Но мы с ним из совершенно разных миров. Можешь ли ты представить меня в Вашингтоне, обсуждающую иностранную экономику с людьми, которые действительно знают, о чем они говорят?

– Конечно, могу, – ответила Рэйчел. – Я могу представить тебя занимающейся чем угодно. Вопрос в другом: хочешь ли ты этого?

– Хочу. Я действительно этого хочу. Имею в виду, что и вправду хочу выйти за него замуж.

– Но?

– Но… – Лиза выдержала паузу. – Он мало смеется. Он никогда не смеется от всей души.

– Может быть, потому что он не сидит за барной стойкой, допивая тринадцатую кружку пива, – предложила Рэйчел. – Ну серьезно, Лиза. Ты только взгляни на него. Он – важная фигура. И работа у него важная.

– Я знаю.

– Ты чего-то боишься?

– Не боюсь, нет…

– Ты веришь, что он любит тебя?

– Да.

– А сама любишь его?

Лиза замешкалась.

– Да, думаю, да.

– Тогда остальное сложится само, – заверила ее Рэйчел.

Эрих хотел сыграть свадьбу в Вашингтоне, чтобы все друзья его родителей смогли ее посетить. Церемония прошла бы в Вашингтонском кафедральном соборе, а сам прием в клубе «Чеви Чейз».

Лиза хотела выйти замуж дома, на Нантакете, и друзья ее родителей предложили для приема яхт-клуб, достаточно изысканный, чтобы понравиться родителям Эриха и его друзьям.

Они спорили. Меньше чем через месяц они выпустятся из Миддлбери, и у них не останется достаточно времени для проведения свадьбы перед тем, как Эрих приступит к своим обязанностям в швейцарском банке. Большинство свадеб на Нантакете были запланированы на год вперед, поэтому многие церкви и священники были уже заняты. Она была единственным ребенком в семье. Для них это было важно.

– Может, нам стоит подождать, – предложила Лиза.

– Может, нам стоит сбежать и обвенчаться тайно, – возражал Эрих. – Нам все равно не нужна вся эта свадебная суета. У нас есть более важные заботы.

Маленький, почти незаметный осколок льда попал Лизе в сердце. Конечно, спасать отчаявшиеся сообщества было важным делом, но разве их свадебная церемония не была важной? Куда подевался романтик Эрих, который так театрально просил ее руки в «Ле Лангедоке»?

Они нашли компромисс. Церемония состоялась в гостиной Лизы – ее провел местный окружной секретарь, а среди гостей были ее родители и ее лучшая подруга Рэйчел. В тот месяц родители Эриха были в Африке и не смогли присутствовать. Они прислали цветы, шампанское и серебряное ведерко для льда с выгравированными именами брачующихся и датой. Короткая церемония продолжилась небольшой вечеринкой с шампанским, после которой они поделили цветы между мамой Лизы, Рэйчел и секретарем, и молодожены отправились обратно в Миддлбери, чтобы собрать вещи и подготовиться к выпускному.

После выпускного супружеская пара переехала в Вашингтон, где Эрих стал работать вместе со своим отцом в банке. Лиза и Эрих сняли небольшую квартирку в Вашингтоне, недалеко от Национальной аллеи, и Эрих с головой ушел в работу. Лиза готовила полезные блюда, занималась стиркой и проводила влажное, жаркое лето в замечательных музеях рядом. Она так сильно скучала по Нантакету – ведь все-таки было лето. Но она понимала, что первый год брака был решающим. Лиза хотела показать себя верной и полезной женой. Она не могла оставить Эриха ни на две недели, ни даже на одну.

Кроме того, Лиза осознавала, что ей необходимо измениться, если она хотела быть подходящей Эриху женой. Чем больше она виделась с его мамой, Селест, тем больше верила в то, что Эрих выбрал ее потому, что она была теплой, честной, восприимчивой, любила объятия и прикосновения. Мама Эриха не выносила никакого телесного контакта, даже с собственным сыном. Селест была элегантной, но хладнокровной, чаще всего она показывала свое неудовольствие, лишь цинично приподнимая бровь.

И все же Селест была добра к Лизе, даже по-своему великодушна. После первой масштабной светской вечеринки Лизы в Вашингтоне Селест спросила, не будет ли Лиза против, если Селест даст ей пару советов, например, касаемо внешнего вида. Она предложила Лизе отрезать ее длинные волнистые волосы и сделать аккуратное каре до подбородка. Она одобрила два дорогих и простых платья, которые Лиза купила для бесчисленных коктейльных вечеринок. Селест посоветовала ей носить простые черные туфли-лодочки на каблуке не выше пяти сантиметров – все, что выше, выглядело безвкусно. И дополнить образ маленькими сережками и, может быть, как делала сама Селест, шарфом «Эрмес». У Лизы не было шарфа «Эрмес», тогда Селест предложила ей носить жемчуга. Когда Лиза призналась, что их у нее тоже нет, Селест подарила ей жемчужное ожерелье на Рождество. После этого Лиза получала по шарфу «Эрмес» каждый свой день рождения и каждое Рождество. Лиза была благодарна Селест за ее подсказки и советы, хотя Селест, казалось, давала их из чувства долга, нежели по дружбе или любви.

Было бы разумно, если бы Лиза приняла участие в какой-нибудь беспартийной организации, продолжала Селест. Таким образом, Лиза могла бы заводить друзей, а также представлять банк. Это хорошая идея, подумала Лиза, на самом деле отличная идея. Вашингтон был таким огромным и сложным, что она чувствовала себя потерянной, и когда она пряталась в своей квартире, ее тревожило одиночество.

Национальный музей женского искусства искал стажера в свою библиотеку и исследовательский центр. Эта вакансия идеально подходила Лизе. Она была молода, энергична и хорошо разбиралась в искусстве. Приступив к работе, она стала ночами исследовать женщин-художниц прошлых десятилетий и столетий, и ей действительно нравилось этим заниматься. Вскоре коктейльные вечеринки, на которых она когда-то стояла молча, стали увлекательными, особенно когда она сообщала какому-нибудь дипломату или корреспонденту о своем месте работы. Шли месяцы, и она превратилась из тихой Лизы-провинциалки в опытного исследователя и небольшого эксперта в женском искусстве.