Сейчас здесь было еще больше людей и оборудования, чем раньше. Дополнительные секции радиационных камер, пучки разноцветных кабелей, опутывающих внутреннее пространство модуля, соединяя лабораторное оборудование с монтирующимся блоком центральной системы управления процессами; персонал лаборатории, контролирующий процессы многочисленных, одномоментно идущих экспериментов и инженеры, тестирующие работу системы (кто-то сосредоточенно сидел, кто-то ходил) все вместе это напоминало огромный организм, возникший в результате соединения природы и технологии.
– Рад Вас видеть, Йозеф, – Андрей пожал руку руководителю радиационной группы. – Как вижу, приступили?
– Уже запустили тестирование, – профессор Штайнмайер вывел изображение на основной экран. – Здесь Вы можете наблюдать процесс работы системы в текущем времени…
– Данные, поступающие из всех камер с облучаемым биологическим материалом, проходят первичную обработку, – продолжал профессор, обойдя сзади Андрея, стоящего перед экраном, и указав на левую область выводимой информации. – Здесь регистрируются изменения структуры ДНК. Все изменения генетического материала фиксируются в соответствии с видами излучений, дозами и условиями облучения, в результате которых они получены…
– Да, да, я вижу, это то, что сейчас выводится справа, – поглаживая кончиками пальцев подбородок, задумчиво произнес Горяев. Со стороны казалось, что он растворился где-то в глубинах этих мелькающих данных. Затем, как будто вернувшись в действительность, Горяев неожиданно энергично произнес:
– Ну что ж, хорошо! – На следующем этапе, – говоря это, Андрей отошел к противоположной стене модуля, где располагалась одна из секций радиационных камер, – если тестирование проводить непрерывно, с той же частотой, то по времени, я думаю, где-то послезавтра можно уже пробовать решать обратную задачу… на этих словах он развернулся и пошел обратно в сторону Штайнмайера.
Дойдя до профессора, который присел сейчас на край стола, Андрей остановился и снова посмотрел на экран:
– Посмотрим, коллеги, насколько эффективно система будет управлять процессом подбора условий для получения заданных изменений. А это, в общем, то, ради чего мы все это здесь с Вами затеяли…
В это время к ним подошел молодой мужчина в светло-зеленой спецодежде – это был один из группы инженеров, работающих по проекту. В помещении лаборатории сейчас их было человек десять. Четверо возились с блоком управления, остальные тестировали коммуникации между ним и прочим лабораторным оборудованием.
– Мы готовы подключить седьмую секцию, – обратился к ним подошедший инженер.
– Хорошо, – серьезно ответил Андрей. – Когда можно будет включить в работу все секции полностью?
– Сейчас протестируем еще две, это часа три, четыре займет, – инженер говорил медленно, обстоятельно, как будто тщательно продумывал каждое слово. – После попробуем загрузить уже на полную мощность.
Штайнмайер пошел с инженером к седьмой секции радиационных камер. Андрей в это время связался с Полом, после чего отправился в модуль лаборатории химического мутагенеза.
В лаборатории химического мутагенеза день этот был таким же напряженным; здесь было также многолюдно. Новое оборудование, белые и зеленые халаты суетящегося рядом персонала. Продолжались работы по монтажу основной камеры, в которой и должны были быть воссозданы условия, способствующие (как предполагал Андрей) активации участков ДНК, роли которых официальная наука пока однозначно не определила, называя их мусорными. Ему же они представлялись теперь ключом к ответам на извечные вопросы происхождения жизни и эволюции.
Многое сейчас начинало упираться в отсутствующие компоненты и узлы оборудования. Кроме того, нужно было еще подготовить всю аппаратуру для работы с системой, тестируемой в радиационной лаборатории, а это тоже задача не одного дня. Так что дел, как и проблем, хватало.
Уже ближе к пяти Андрей все же решил сходить пообедать, а так как с самого утра он ничего не ел, в его случае скорее позавтракать. Компанию ему составил Пол. В столовой Горяев остановил свой выбор на ароматном супе из семги с зеленью, следом был риб-стейк, аппетитный, средней прожарки с тонкой сеточкой жировых прожилок, источавший при разрезании розоватый мясной сок.
Надо признать шеф-повар свое дело знал, блюда в столовой были на очень хорошем уровне. Андрей лично с ним не общался, но слышал от психотерапевта, что он тоже вроде был толи из России толи из Белоруссии и фамилия его кажется Николаев. Что ни говори, а приятно за соотечественника.
– Андрей, Вы решили сделать упор на белковой пище? – пошутил Пол, скромно ковырявший овсяную кашу, запивая ее апельсиновым соком.
– Да, я, когда голодный, превращаюсь в настоящего хищника, – засмеялся Горяев, сделав соответствующие выражение лица.
Допив свой черный кофе, который так не советовал ему врач, они с коллегой направились в медицинский блок.
Помещения медицинского блока встретили их приятной тишиной. Мягкий свет, спокойные тона, строгая мебель – все указывало на то, что здесь не любят суеты. Приятная невысокая девушка в голубом халате медсестры проводила их в кабинет главврача.
– Ну что ж, все материалы, насколько мне известно, у Вас уже есть, если нужны какие-то дополнительные исследования, мы Вам в этом поможем, – приятный голос хозяина кабинета, вставшего им навстречу из-за своего стола, обладал каким-то успокаивающим действием, – я сопровожу Вас в бокс, где вы сможете осмотреть пациента.
Они прошли чуть дальше по коридору и, свернув направо, поднялись на второй этаж. Здесь перед двойными полупрозрачными дверями стационара их попросили накинуть специальную хлопчатобумажную одежду, похожую на костюмы для проведения хирургических операций, но сделанную так, чтобы ее можно было одевать поверх повседневной.
Облачившись в предложенные вещи, они прошли внутрь. Стационар делился на несколько помещений, главврач сопроводил их в небольшой хорошо освещенный бокс, расположенный в противоположном конце не очень длинного широкого коридора. Ощущение стерильности здесь было абсолютным. В боксе, уже ожидая их, на кушетке сидел маленький полный мужчина. На нем была плотная светло серого цвета больничная пижама, застегнутая на все пуговицы. Между тем самое интересное было именно под ней.
Конечно же, Горяев подробно изучил все материалы по истории болезни, в том числе и многочисленные прилагавшиеся фотографии, но все же возможность увидеть это в реальности предполагала совершенно другие ощущения. И не от того, что в жизни подобное воспринимается по-другому (Андрей в силу своей специализации видел многое и удивить или шокировать его чем-то таким было сложно). Дело было в том, что этот человек своим существованием подтверждал справедливость предположений Горяева.
– Это доктор Хайнс, – главврач представил зашедшего в комнату вслед за ними еще одного коллегу. – Он будет переводить. Лун Ши не говорит по английски. А я, с вашего позволения, вас оставлю. Если что-то будет необходимо, сообщите…
Сказав это, главный врач вышел из бокса.
Представившись и задав через переводчика несколько общих вопросов, Андрей попросил Ши показать спину.
Вьетнамец, добродушно улыбаясь, и, лопоча что-то на своем языке, начал расстегивать пуговицы на пижаме. Затем он снял ее и лег на кушетку животом вниз.
Вот оно! В нижней части спины в районе поясницы кожный покров переходил в образование, внешне напоминающее раковину двустворчатого моллюска, развернутого брюшной стороной во вне.
– Похоже на тридакну, – нарушил недолгое молчание всех наблюдавших Пол, и затем добавил смущенно, – на небольшую такую тридакну…
– Да, действительно, что-то есть, – задумчиво ответил Андрей, наклоняясь ближе.
Сквозь чуть приоткрытые створки, имевшие волнообразные края, так, что каждый гребень на одной створке соответствовал впадине на другой, виднелись сине-зеленые внутренние ткани.
Странное образование действительно могло навести на мысль о тридакне, лежащей на морском дне со слегка разомкнутыми, и нетипично для большинства двустворчатых обращенными вверх створками раковины, через которые виднеются края мантии, переливающиеся зелеными и синими красками.
