У меня своя фирма. До этого несколько, так…ни шатко, ни валко. Больше нервов. По деньгам… хорошо если в ноль. Открывал, закрывал, опять… Не сдавался. Я не сдаюсь, иначе кранты. Зовут меня Чи́вин Чири́н. Мой отец, вероятно, любил пошутить. Я с ним редко виделся. В целом жёсткий, но справедливый, всегда занятой. Мать, как она сама вспоминала, холодно промолчав, согласилась на Чивина. Но звала меня Лёша. Во дворе друзья сокращали «Чива». Вот я с друзьями из детства и поднимал все свои бизнесы, и с каждым новым проваленным делом куда-то девался один друг. Так один за другим. Но не будем… Я не люблю негатив. Меня манят огни хорошей жизни. Как любого нормального человека. И статусность, конечно, это важно. Поэтому я кручусь, выкручиваюсь. Мой новый рывок к хорошей жизни я строю через небольшое, пока мало известное розыскное бюро домашних животных. Именно так, да, животных, для поиска людей кишка тонка. Ищем собак, кошек, остальных тварей, раз в год, может, ящерка сбежит какая. Но это однозначно висяк. Контора, мы с коллегами так её называем, контора находится на Савушкина, недалеко от Лахта-центра, в простенькой такой панельке, в однушке. Относительно недорогая аренда, но уже тянутся должочки, потому что грешу порой, сую мохнатую лапу в сейф на правах директора и затем позволяю себе излишки. При этом я всё ещё не верю, что мы лопнем. Я продолжаю ждать толстосумов с их жёнушками, чья Муся потерялась, ай-ой, заплатим, только найдите! Жду их, этих богатых и нуждающихся. Сотрудники мои ждут, когда я им подниму зарплату или хотя бы перестану её задерживать. Кто из нас больший фантазёр, трудно сказать. Главный бухгалтер Толя, с седыми ресницами и длинным моложавым лицом, имеет привычку говорить со мной немножечко снисходительно, вечно оставляя глаза полуоткрытыми и загадочно улыбаясь. Костя, секретарь, напротив, полуоткрытым оставляет рот, глаза же округляет до риска выпадения оных из орбит. У Кости такие привычки я наблюдаю, когда он отвечает на звонки. Вот Косте не плевать на контору, он болеет за неё, он глаза пучит. А Толик – паразит, делает одолжение, мол, жмёт на кнопки калькулятора здесь, а не на заводе детских сосок. Там, видите ли, криминал, там мафия, значит там и деньги, и перспективы. Я лично не знаю, так ли опасны детские соски, увозят из-за них в лес или нет, но Толик уже второй год гундит об уходе, а на кнопки продолжает давить в моём бюро. Ещё у нас Наташа и Света, молодая и не очень соответственно. Одна в помощь главбуху, вторая старшой у телефониста. Ну а я – сыщик, и да, по совместительству директор этой конторки. А кто, если не я, ну не Костик же. С Наташей у меня ничего, отталкивают некоторые несовершенства в её внешности, тем более давно являюсь обладателем девушки-модели, прямо-таки сошедшей ко мне в объятья с подиума во время показа, такой я красавец. Веришь не веришь, а пассия и впрямь есть, дома сидит, как положено. Иногда выгуливаю, как положено, но всё реже, из сейфа в последнее время брать почти нечего. Она меня любит, моя моделька, она мне так сказала… Боюсь проверять. Судорожно навожу суету с рекламой, подключил айтишника-фрилансера, плачу из последних, форси, дружок, форси этот грёбаный виртуальный мир, зазывай, хватай, тащи оттуда в наш реальный, что на Савушкина загибается в тесной однухе. И что вы думаете? Получилось. В понедельник с открытием конторы в неё вошли новые лица. Эта была женщина лет 60, отглаженная на 50. Она мне показалась по-идиотски одетой, чуточку позже я узнал, что всё это было дорогим. Широкополая шляпа, перчатки в сеточку, громоздкое, странное платье, какой-то пиджачок сверху цвета «кровь из глаз», всё в резких контрастах, мейкап – испытание огнём. Я не модельер, но это кричащий чересчур. Была с ней то ли дочка, то ли внучка, бесшумная и прозрачная. Женщина громко, с напором и с явной мольбой между строк объясняла, что их Принцесска очень умная, потрясающе воспитанная, породистая чудо-собачка не убежала! Не дай бог. Её похитили какието нелюди для выкупа.

– Это случилось вчера вечером. Эля гуляла с Принцессой во дворе. Вдруг появились двое, по фигурам мужчины, оружия она не увидела, темно было, но, скорее всего, они были вооружены, несомненно были вооружены.

Я подумал: «Наверняка вооружены автоматами и противотанковой гранатой». В общем, девочка ошалела и замерла, наблюдая за дерзким ограблением собственной псины, но, разумеется, ничего полезного не запомнила. Всё пока понятно, кроме главного, что зааа… бред – похищать собак для выкупа или для чего бы то ни было ещё. Нарядная дама, что не представилась до сих пор, достала из сумочки веер, замахала им и замолчала. Я попросил ещё раз описать всё на бумаге, более подробно. Веер застыл в воздухе, глаза женщины блеснули кинжалом.

– Уважаемый, всё, что случилось, я только что предметно описала при помощи речи, если у вас барахлит слуховой аппарат, мы легко обратимся в другое агентство, благо выбор имеет место быть. Вы меня услышали?

Я покорно кивнул, тихо сказав «услышал». Таким же речевым способом она обрисовала отличительные черты собаки, адрес происшествия, в котором часу, и так далее, и так далее. В конце она положила на стол визитку и конверт.

– Аванс. Найдёте – получите остальное. Не найдёте – аванс придется вернуть. С процентами.

После чего удалилась со своей не то внучкой, не то дочкой.

Выходные прошли ослепительно, под моргание стробоскопов ночного клуба, в компании с моей моделькой, разумеется. В понедельник ужасное состояние, но, пересилив дурноту, к обеду я явился в контору.

– Вижу, погуляли хорошо, Чивин Сергеевич, – не отрываясь от монитора, отметил Толя.

– Жить буду, – я присосался к бутылочке с водой.

– А в этом месяце премия ожидается? Начислять?

– Начисляй, начисляй.

Я сидел за рабочим столом мятый как бумажка. Только приходил в себя – и тут же уходил, хлопнув дверью по мозгам. Надо было что-то решать с этой болонкой Принцесской, и побыстрее, а то конвертик опустеет полностью, я себя знаю, а там проценты, долги, невыплаты, крах. Я собрался. Решил съездить на место преступления, заодно проветриться.

Это была заставленная машинами детская площадка с одинокой красно-жёлтой горкой, неожиданно торчащей в самом центре парковки. Где тут гулять с собачкой, не было ясно, но подумалось мне, что для похищения неплохо было бы засесть в одной из бесчисленных машин, ближе к выезду, неожиданно выпрыгнуть из неё, схватить болонку и эффектно умчаться. Вариант не столь убедительный, сколь единственный созревший в больной голове. Я приметил пёструю курточку под размер потеряшки, она валялась под одной из машин. Курточку я у машинки изъял, произвёл зрительный анализ, поместил на хранение в надёжное место – за пазуху. А двор – ну просто сковородка. Марево нещадное. Солнце звенит в зените.

Голова трещит. От соседних джипов с седанами исходит натуральный жар. Я облизнул губную корку, поспешил пробраться к выходу, но автолабиринт не выпускал. Я то и дело заходил в тупик из нескольких застывших в миллиметре от поцелуя иномарок. Куда ни ткнись, везде тупик. Внутри закипело немедленное желание выбраться отсюда. Я полез уже по раскалённому бамперу, как вдруг услышал отчётливый мужской голос, вещающий что-то невнятное по рации. Где-то очень рядом. Я слез с бампера, огляделся. Голос то прекращал вещать, то снова. Разобрать слов не удавалась. Я повернулся, впритык ко мне стояла белая машина, в салоне две фигуры. Окна и двери машины закрыты, а рация шумит прямо под ухом. На углу бампера машины установлена длинная антенна, я прислушался – звук исходил оттуда, из антенны. Как это понимать… У меня закололо сердце. Я вгляделся в ветровое стекло, в салоне два бородача в чёрных очках. Пройдя чуть назад, к багажнику, посмотрел в окошко и не поверил глазам. Там сидела Принцесска, собственной персоной, в родном ошейнике, описанном ранее хозяйкой. Рация молчала. Люди в машине сидели не двигаясь, как манекены. Принцесска сидела на задних лапах, также не двигаясь.