и наперебой

струны страстно простонали,

строясь под настрой,

трубы грубо забурчали,

брызгая слюной,

и замолкли,

все застряло,

но веселый, злой,

дерзкий дирижер бывалый

с рыжей бородой

вскинул крылья пятипалые

и проткнул иглой

тишину,

загрохотало,

как перед грозою,

громом барабанных палиц,

скрипки со слезою

раздраженно задрожали,

а кларнеты, ноя,

заклинания клокотали,

но тарелок злое

горе молнией сверкало,

трубы и гобои

хрипло, матерно взывали,

будто с перепою,

к справедливости,

и звали,

всех на бой, на бой -

со мною

Вал взбесившихся аккордов,

свежих, как весна,

трепетно звенящих, гордых,

окатил меня,

изодрал личины, маски

и сорвал с лица,

смыл с души белила, краски

грима,

до конца

развалил ограды, стены,

раскрошил броню,

и затих...,

но пьяно пены

рыскало по дну

с обыском

- Провал, измена,

брызнули смычки

в скерцо нервном и надменном,

сволочь, сжег-таки

все, что было,

не успели,

если б хоть клочки

тех звучаний уцелели,

если б хоть клочки...

Слезы мандалинных трелей

каплями текли

в пепел, где бесстыдно тлели

в искрах угольки

стыдных вожделений тела

Ну и чудаки,

мрачно промычало чело,

я же вас учил,

я ж вам пел (а может -- пело?),

стонами в ночи,

человечество сумело

подобрать ключи

к долголетию лишь тела,

нету ни души

в этом теле прогорелом,

лучше не ищи...

Бродят по Земле умелые,

крепкие в кости,

толпы бодрых,

пустотелых

тел,

ты их прости...

Спором вздорным изможденный

вымотан, без сил,

разоренный, осужденный,

я не уследил

за флейтистом беспардонным,

вдруг заголосил,

как козел на стадионе,

всплакал и взгрустил

блеющим хасидским стоном,

но притормозил,

и пошел,

вначале сонно,

будто позабыл

он мелодию спросонья...

а потом сложил

мне в подарок танец скромный,

я -

примерз, застыл

и пустился в пляс, бездомный,

в сторону могил,

где в толпе глухой и темной

кадиш говорил

по отцу я,

видно, помер,

я и позабыл,

как же так...

отец? -

вот номер...

кто-то попросил

подойти к окну в том доме,

где еще коптил

огонек свечи,

в проеме

он мне осветил

колыбель,

над ней в истоме

сонной мать,

там лил

мне сквозь дождь мотив знакомый,

а ему вторил

мой флейтист,

и тут я вспомнил,

что еще не был

там я,

(как же я не вспомнил,

как же позабыл?)

я бежал, но месяц полный

путь мне преградил,

нет, не месяц, - вздох невольный

путь мне преградил,

шепот, смех, и взгляд безмолвный,

но ведь я спешил

и волос пушистых волны,

но ведь я спешил...

А флейтист, притихший, кроткий,

ждал уже -

но зря,

я вскричал,

не знаю, кто ты,

но туда нельзя,

подлый рыжий оборотень,

стой, туда нельзя!

верь мне, я не знаю, что там,

но туда нельзя,

и послушай-ка, приятель,

не пойму, на кой

я тебе,

с какой ты стати

возишься со мной

столько времени без толку,

если мы -- родня,

где ж ты пропадал так долго?

может, ты меня

потерял?

ты друг мне, что ли?

если так,

свинья,

вот ты кто,

раз мне позволил

пережить себя

так надолго,

эти годы

ждал тебя я, плут,

а теперь -- не знаю,

кто ты,

как тебя зовут,

черт ли, брат ли...,

отчего же

я вдруг так устал...

не дразнись, не корчь мне рожи...

я бы подремал...

ты ж не улетай далеко...

знаешь, по ночам

так бывает одиноко,

заходи,

к чертям

баб пошлем мы,

про былое

потолкуем тут,

заодно расскажешь, кто я,

как меня зовут,

и чего я в жизни стоил,

добр или крут

был я,

и куда толпою

все меня несут,

будто я им куль с мукою,

что они плетут,

эти люди,

что такое

про меня там врут,

будто я...,

зачем в тревоге

мечутся, снуют?

собирают, что ль в дорогу?

а зачем ревут

эти вот?

я их не знаю,

кто они?

зачем

про меня тут все болтают,

будто я...,

ты всем

им скажи, что это снится,

это только сон,

вот проснусь -

все испарится,

просто странный сон,

вот и все...,

а ты что, рыжий,

обалдел совсем?

из ума ты, что ли, выжил?

в белом,

и зачем

шприц готовишь?

Доктор, значит,

ты теперь,

нет, врешь,

вновь меня не одурачишь,

впрочем, не похож,

все играешься зачем-то

доктор, дирижер,

лучше расскажи, зачем ты

вдруг ко мне припер,

не спросясь, в мой мозг усталый

будто на постой,

будто двором постоялым

стал мой мозг больной

для шальных, беспутных бесов,

извергов ночных...

Я не знаю, кто я, где я,

как меня зовут...

я не знаю... я не помню...