Одно, произнесенное дрожащим шепотом Унны.

Второе — сказанное знакомым до боли голосом моего родного брата.

— Серпетис, — говорит она.

— Инетис, — говорит он.

Мой взгляд мечется, пытаясь отыскать Цили, и я с трудом нахожу его в этой толпе хмурых, покорных судьбе магов. Он вроде бы совсем не изменился, и все же он другой. Не такой, каким я его знала.

Со знаком Энефрет, горящим на шее.

— Инетис! — Он спешит мне навстречу, но два скрещенных друса преграждают ему путь.

— Не так быстро! — Этот голос я не знаю, но он мне уже не нравится. Слишком высокомерный, слишком уверенный. Человек, который четко понимает, что перевес сил на его стороне, и который не погнушается этим воспользоваться. — Опусти оружие, маг! — Он обращается к Унне, которая замерла с занесенной для броска рукой. — Опусти. После удара друсом не выживают, но нас четверо, а ты одна.

— В лесу незваных гостей встречают только с оружием, — говорит Унна. Ее голос странно звенит, практически срывается, но друса она не опускает. — Проходите мимо, путники. Я не собираюсь драться с вами.

Я вижу за спиной одного из людей с друсами быстрое движение мужчины с белыми волосами. Унна отвлекла их внимание на достаточное время. Беловолосый обхватывает шею ближайшего к нему человека рукой — и Цили вынимает из ослабевших пальцев жертвы друс. Я отворачиваюсь, когда поляну оглашают крики боли и смерти. Унна же отводит назад руку и бесстрастно бросает копье — в сумерки за краем поляны, где не различить своих и чужих.

Схватка короткая. Лошади вылетают на поляну, они испуганы и готовы топтать, и мы с Унной пытаемся их успокоить. Запах крови такой сильный, что меня тошнит. Я хватаю под уздцы ближайшую лошадь и утыкаюсь лицом ей в гриву. Она от неожиданности замирает, и я глажу ее по морде и бормочу успокаивающие слова — для нее или для себя, не знаю. Но во мне нет магии, и животное не готово подчиняться чужачке с незнакомым запахом. Лошадь всхрапывает и кидается прочь, отшвырнув меня на землю — в траву у края поляны. Ко мне почти сразу подбегают — Цили с испуганным лицом и Фраксис, не менее обеспокоенный, но почему-то пытающийся это скрыть.

— Инетис! Инетис! — зовет меня Цили.

Я протягиваю руку, когда он падает рядом со мной на колени — как подстреленный, словно не держат ноги. Он притягивает меня к себе, и мы обнимаемся, вот так, сидя на траве, гладя друг друга по волосам и шепча имена.

Я плачу, горько и навзрыд. Меня словно прорвало. Я утыкаюсь брату в плечо и позволяю себе разреветься, как девчонка. Я глажу его по спине и не верю тому, что вижу снова. Мы оба живы, и мы вместе.

— Инетис, ты не ранена? — спрашивает Фраксис спустя пару мгновений, и я поднимаю глаза. Маги окружили нас плотным кольцом, они все пялятся на меня, буквально не сводят глаз. Фраксис рассказал им, кто я?

Я отстраняюсь, слезы все еще текут по моим щекам. Это в самом деле Цили, и он со мной. Я держусь за плечи брата, боясь его отпустить. Он тоже не отпускает меня.

— Я так счастлива тебя видеть, — говорю я Цили. И Фраксису: — Нет, не ранена. Просто ушиблась, когда упала.

— Помогите Инетис встать, — бросает Фраксис, даже не оглянувшись, и несколько пар рук сразу протягиваются ко мне.

Цили отстраняет помощников плечом.

— Я сам помогу своей сестре встать.

Он не называет меня син-фирой Асморанты, и я ему благодарна.

— Успокойте лошадей! — слышу я голос Фраксиса, пока поднимаюсь с земли. — Животные напуганы, смотрите, чтобы не убежали. Еще пригодятся нам.

Я держусь за плечи брата, озираясь вокруг. Дверь домика уже открыта, и в нем я вижу Мастера и еще одного мага, они хлопочут, готовясь разметить гостей.

Унна. Где Унна?

Я почти схожу с ума от страха при одной только мысли о том, что ее могли ранить или убить, хотя понимаю, что это невозможно. И тут же нахожу ее. Она стоит у края поляны, пытаясь выдернуть друс из тела мужчины, которого им убила. Копье засело глубоко, и я не знаю, зачем ей это, и мне противно даже смотреть в ту сторону. Но она стоит там и упорно дергает копье. Снова и снова, с упорством ребенка, решившего сделать то, что ему точно не под силу, просто из упрямства.

Никто не обращает на Унну внимания. Я позволяю Цили покорно вести себя к дому, откуда нас уже зовет Фраксис. Маги на поляне занимаются лошадьми, среди них нет убитых, есть только один легко раненный древком друса — я вижу его уже в доме, и Мастер перематывает ему голову повязкой.

На пороге я оглядываюсь. Светловолосый мужчина, тот самый Серпетис, о котором Унна думает и который почему-то оказался этой ночью именно здесь, в сердце вековечного леса, да еще и не один, а с моим братом и в компании магов, стоит рядом с ней. Он что-то ей говорит, и она отстраняется — так быстро, словно боится обжечься.

Серпетис протягивает руку, обхватывает древко ладонью и легко выдергивает друс из тела мертвеца.

Унна не благодарит его. Она опрометью бросается прочь, в лес, и спустя мгновение я слышу, как ее выворачивает наизнанку где-то под нависшими кронами.

Серпетис смотрит в мою сторону, но я уже внутри и не успеваю заметить выражения его глаз. Зато я замечаю кое-что другое. Его пальцы, сжимающие древко копья.

Они светятся.

В сонной, которую мы делили с Унной еще вчера, толпа народу. Раненого мага, совсем молоденького, укладывают на постель. Кажется, удар был сильнее, чем мне показалось. Я слышу, как он стонет и просит оставить его в покое, пока остальные суетятся вокруг, помогая ему устроиться поудобнее.

Без магической помощи ему придется справляться только своими силами, и это пугает не только меня.

— Дом не вместит всех, — говорит Мастер, вешая над огнем железную решетку для жарки мяса. В большом ведре все еще шевелятся набранные Унной крабы, и он подставляет его поближе к очагу. — Фраксис, выдели тех, кто будет охранять дом. Остальные пусть поедят и ложатся отдыхать. Сменятся к полудню. И вынесите из дома стол и лавку. Места будет больше.

Фраксис что-то говорит одному из магов, высокому и худому, и тот выходит за дверь, в утренний сумрак.

— Инетис, ты и моя ученица поможете мне, — говорит Мастер. Я не вижу его за стоящими рядом со столом людьми. — Нам надо накормить этих людей. А потом они должны отдохнуть перед дорогой.

Я слушаю его, но не киваю в знак согласия. Он не может приказывать мне. Я сама решу, помогать его людям или нет.

— Что случилось, и почему ты оказался с ними? — спрашиваю я у Цилиолиса, но ответа он мне не успевает дать — нас отстраняют, чтобы вынести стол и лавку наружу, как и сказал Мастер.

В домике слишком много народу. Раненому магу становится плохо, я слышу звуки рвоты, за которыми следует звук хлопнувшей двери. Высокий маг возвращается, с ним Унна и Серпетис. В маленькой комнатке мы слишком близко друг к другу, чтобы можно было отвести взгляды. Я вижу, как внимательно Унна смотрит на знак на шее Цилиолиса, и как не отводит взгляда от моего запястья Серпетис.

И золотистые огоньки на пальцах светловолосого воина мне не привиделись. Они и в самом деле там.

Из сонной Мастера выносят циновки, сплетенные из жестких дудуков, и маги один за другим расстилают их прямо на полу, пока Мастер жарит на решетке мясо краба-пискуна.

— Нарви плашмянки, девочка, — бросает он через плечо. — Нам нужно всех накормить.

Унна смотрит на меня, но не говорит ни слова. Она молча выходит из дома, подчиняясь словам того, кто больше не имеет права ей приказывать.

— Мне не хочется спать, — говорю я Цили. — А ты ложись.

Я подхожу к Мастеру и беру с полки двузубые роги — ими удобно есть жесткое мясо краба. Рогов всего пара, но, думаю, остальные запросто поедят руками. Маги выглядят усталыми. Два человека растягиваются на полу и сразу же начинают храпеть.

— Я немного отдохну, — говорит мне Цили, когда я поворачиваюсь, чтобы последовать за Унной. — Не спали мы всего лишь ночь. Ты расскажешь мне, откуда на тебе знак Энефрет?

Желающие поесть тоже выходят из дома. Фраксис отдает команды где-то снаружи, и вот уже в домике остаемся лишь мы четверо да храпящие маги. Я замечаю, что в сонной тихо. Видимо, раненый тоже уснул или потерял сознание.