И время снаружи стояло на месте, а значит у меня не было никаких ограничений.

Причём это был сон! Я мог делать всё что угодно!

Я не выдержал и заулыбался. Мирай тоже улыбалась, но вот улыбка девушки стала немного растерянной, когда она заметила мою собственную. Мирай спросила меня:

— Что-то смешное?

— …Да так, вспомнил шутку. Кстати говоря, пойдём-ка на свидание.

— А?…

58. Прощание

58. Прощание

Дорогой отчёт…

Вот уже шестой день по приказу моего верховного великолепного и во всём чудесного начальства я вынуждена пребывать во сне субъекта по имени Кирилл Белый — который зачем-то просит называть его Кирью. Я уважаю чужие просьбы, и потому зову его Кирью-сан.

Ха…

Дорогой отчёт, вот уже шестой день происходит что-то странное. Сперва всё было обыкновенно. Даже рутинно. Кирью-сан встретил меня и довольно быстро разгадал природу моей силы. Я была к этому готова, — всё же подобное происходит не в первый раз, пускай и впервые так быстро.

Я закономерно ожидала от него всей тех фаз, через которые проходят мои жертвы — какой грубое слово. Сперва он должен был начать меня уговаривать, — но я стойкая, меня словом не проймёшь. Потом угрожать — признаюсь, мне немного нравится, когда жертвы моих сновидений мне угрожают. Даже не знаю, это садистское или мазохистское удовольствие? Сложно-сложно. Но сердечко бьётся. Потом… Потом случится могло очень много всего… Но ничего из этого не случилось, дорогой отчёт.

Вместо этого Кирью-сан сводил меня на свидание.

Сперва мы снова съездили в город. Кирью-сан сводил меня в чудесный ресторан, а потом мы вместе сходили в кино. Наш сон достал воспоминания о нём из памяти Кирью-сана. Он не большой любитель романтики, а потому фильм оказался романтическим всего лишь отчасти.

Ещё там была драма. На титрах я прослезилась, и Кирью-сан передал мне платочек.

Когда мы возвращались домой, Кирью-сан отложил моё кресло и понёс меня на руках. Как принцессу. Он сказал, что всегда теперь будем меня так носить в ногу. Потому что я этого достойна.

Хе-хе.

Мне было приятно, когда он это сказал, дорогой отчёт.

Затем, вечером, мы сходили в лес на прогулку, и под самый её конец Кирью-сан попросил меня, а не могу ли я готовить ему завтраки в коробочках? Как делают в школе. Уж не знаю, зачем ему это понадобилось — наверное, это так называемый фетиш — но я согласилась.

На следующее утро был мой первый опыт готовки на инвалидном кресле. Мне было сложно, но, кажется, я справилась, потому что Кирью был очень доволен.

Потом мы сходили в луна-парк. Там Кирью повёл меня в домик с приведениями — потому что, как он шептал сам себе, нам нужно больше хоррора в нашей жизни. Возможно он прав, дорогой отчёт. Мне было страшно, и в то же время, когда мы вышли из домика моё сердце билось очень громко, а Кирью-сан держал меня за руку. У него очень приятные, осторожные, тёплые руки. Мне хотелось, чтобы он сжимал покрепче… Мою руку, разумеется, дорогой отчёт. А ты что подумал?..

А потом мы ходили на пляж — Кирью-сан сказал, что это просто обязательно, уж не знаю почему, — и в бассейн, и ещё одну ночь мы провели в дорогом отеле (но в разных комнатах разумеется). Ещё мы съездили на горячие источники, и так весело было говорить через ширму, протянутую между женским и мужским отделениями… И очень забавно было одеваться. У меня возникли некоторые проблемы. Кирью-сан забеспокоился обо мне, я пыталась ему сказать, что всё в порядке, но он не послушал и вошёл в раздевалку…

А потом резко ударил самого себя лицо, брызнул кровью из носа и свалился на пол в коридоре.

Иногда Кирью-сан делает очень странные вещи…

Но, по-моему, это мило.

Хе-хе.

…Знаешь, дорогой отчёт… Я очень терпеливая, — угадаешь, почему?.. — поэтому мне никогда не сложно жить многие месяцы и годы в чужих сновидениях. Для меня это всегда — какой-то мир, некая жизнь в противовес моему обыкновенному существованию, но… Я боюсь, что теперь мне очень сложно браться за такую работу. Ведь всё познаётся на контрасте, дорогой отчёт, и теперь я знаю, что раньше я скучала и страдала.

А теперь…

Теперь я…

…

…

…

Впрочем, всё равно это мой последний раз.

…

Ха…

Я ввалился в свою комнату и упал на футон. Был уже вечер, шестой день моего заключения внутри своей же головы. Шестой день, как я продолжаю симповать к Мирай, создавая с ней все возможные романтические сценки, которые только приходят мне в голову.

И это утомляет. Даже очень.

Журнал всё ещё мне недоступен — только лишь клоун, который подаёт информацию очень порционно и когда ему вздумается. А потому я не имею ни малейшего понятия, сколько у меня сейчас баллов. Немало, по меньшей мере немало. Жаль только, что с идеями у меня нынче голяк. За эти шесть дней я использовал почти все самые распространённые штампы жанра романтическая комедия, до которых только смог додуматься.

Мне повезло, — Мирай была очень податливой девушкой и шла на любую авантюру, которая приходила в мою голову. Но при этом её собственный характер, скажем так, был слишком нежным и пассивным, чтобы она могла просто так, из пустого места, создавать для меня баллы. Нет, для этого нужен был персонаж активный — цундере, яндере… С ней же мне приходилось всё делать самому, и это по меньшей мере выматывало.

Тренировки с мечом, которые я для себя устроил, тоже сил не прибавляли…

Забавно, я устал у себя же во сне.

Ещё одной проблемой, размышлял я, рассматривая потолок, было то, что пускай два из трёх жанров — хоррор и романтическая комедия, — я более или менее мог фармить у себя во сне, с ФБС это не работало. Для него нужны были соперники, битвы, драма… Я мог бы каждый день сражаться с Мирай, но это даже звучало немного странно…

К тому же женщин мне бить запрещалось… Хотя… Интересно, а во сне оно считается?

Я вздохнул.

Ладно. Пока у меня ещё были некоторые идейки, как заработать побольше баллов. Воспользуюсь ими, а дальше… Посмотрим. Нужно всё-таки выбираться из этого мира.

Как-нибудь…

Я выглянул в коридор и увидел, что девушка ещё спит. Дождавшись, когда она проснётся, — раскрылись голубые глазки — я сказал Мирай:

— Хочешь прокатиться на чёртовом колесо?

2.

Несмотря на шесть дней, которые прошли с исчезновения почти всего человечества, в парке развлечений продавали свежую сахарную вату.

По всей видимости сказывалась нереальность происходящего.

Даже не пытаясь использовать мудрёную машину вата-дела, я сразу взял висевший на витрине его ларька образец сладости и пошёл делиться с Мирай.

Девушка куснула и сказала:

— Очень сладко…

— Сахар же, — заметил я, после чего покрутил вату, нашёл то рваное место, которого касались губки Мирай, и как бы случайно прильнул зубами; девушка, увидев это, нежно покраснела; сам я порадовался заработанным баллам.

Затем вместе мы направились к чёртовому колесу. Я долго раздумывал между ним и Американскими горками, и в итоге всё же выбрал более мирный и романтичный аттракцион. Американские горки, мне казалось, скорее были во вкусе Мураками. Мирай же была более воздушной девушкой, но не совсем, а с изрядной горчинкой.

Разница как между колой и очень крепким кофе, в которое, однако подсыпали сахара и капнули жирных сливок. Не то чтобы девушка была толстая. Наоборот, — сама худоба.

Я помог Мирай забраться в кабинку, сам уселся напротив и завис. Вдруг я понял, что пока мы тут, некому запустить машину. Как чрезвычайно неловко. Я уже подбирал извинения, как вдруг Мирай сказала:

— Это сон…

— ?

— Нам нужно просто пожелать, вспомнить, и всё исполнится…

Просто вспомнить… Что же, попробуем. Я закрыл глаза и представил себе движение, и действительно, не прошло и секунды, как случился толчок, а затем наш вагончик стал медленно подниматься в небеса. Постепенно в окне раскрывался огромный город. Очень давно мне уже доводилось смотреть на него с подобной высоты, — когда я стоял на балкончике отеля. Тогда же я видел и это колесо, где-то вдали.