Он говорит это добрым мягким тоном, но мне всё равно неспокойно, меня начинает потрясывать от всего этого. Я успокоюсь только тогда, когда она опять окажется рядом со мной. Бегу к шатру.

Вернутся обратно оказывается не так-то просто. Продираюсь сквозь толпу когальцев, путь мне перегораживают то какие-то телеги, поставленные поперек дороги, то стадо овец, то ведут огромного яка. От него я сама отскакиваю и терпеливо жду, когда его проведут.

В суматохе теряюсь и не сразу нахожу верное направление, бегая вокруг ярморочных рядов. Иногда мне кажется, что они специально развернули прилавки, чтобы ещё больше запутать меня. Всё пестрит у меня перед глазами, яркие наряды когальцев сливаются в одно сплошное пятно. Наконец я вырываюсь из заколдованного круга и вижу в конце ряда наш шатер.

Добегаю до нашего места, столик убран, костер почти угас, распахиваю дверцы и врываюсь в наш шатер. Одеяла, служившие нам постелью, сложены и убраны к стене, на них как в кресле восседает Лера и копается в телефоне. Олеси здесь нет, как и Ани.

– А где Олеся? – вырывается у меня.

– Вы же вдвоем уходили, – смеется она. – У тебя и нужно спросить.

– Она приходила обратно?

– Нет, – мотает головой Лера, поднимаясь с одеял.

– А Аня где?

– Вернулся Кирилл, Аня ему сказала, что хочет домой, что ей тут не нравится и они ушли.

– В смысле ушли? Куда ушли? – я вконец теряю самообладание и уже кричу на Леру.

– Взяли рюкзаки и пошли. Кирилл сказал, что договорился с кем-то, что их переправят через реку, – отвечает Лера.

– А Игорь?

– Не знаю ничего про него, может быть тоже с ними отправился. – Лера пожимает плечами.

Стою, как громом пораженная. Олесю в неизвестное место увезли когалы, Кирилл, Игорь и Аня просто бросили нас здесь одних, и ни слова не сказав свалили домой. Обшариваю взглядом шатер. Мой рюкзак на месте, Олесин тоже, и Лерин (я его ещё тогда на плоту заприметила), а вот вещей Кирилла и Ани точно нет. Ещё лежат два объемных рюкзака и один небольшой сбоку – то ли это только Дани и Макса, то ли ещё и Игоря, я не помню.

– Это чьи рюкзаки, только твоих парней? – спрашиваю её.

– Не знаю, – присмотревшись, отвечает она, – а что?

Молчу, нервно покусывая нижнюю губу. Аня ещё могла так поступить, она очень эгоистичная и ей плевать на всех. А вот Кирилл? Он был воплощением для меня идеального мужчины, поэтому никак не хотелось верить в то, что он способен бросить одних двух девушек в незнакомом месте, даже не предупредив. Но он же не знал, что Олесю похитили, может думал, что нам хорошо тут, мы развлекаемся, начинаю оправдывать его.

– Дарина, что вообще происходит? Почему ты такая взбудораженная? – Лера прерывает ход моих мыслей.

– Олесю похитили, – произношу я дрожащим голосом.

– Как похитили? Кто?

– Когалы, – отвечаю я, еле сдерживая себя, чтобы не разреветься. Падаю на колени перед своим рюкзаком и начинаю рыскать в поисках смартфона. – Схватили, завернули во что-то черное, бросили на круп лошади и ускакали в неизвестном направлении.

– Шутишь? – со вздохом произносит Лера и опускается рядом со мной на корточки.

– Нет.

Наконец я нахожу телефон, набираю код разблокировки – нет сигнала. Конечно, нет. Его и вчера не было. В отчаянье сжимаю бесполезный аппарат в руке и выбегаю из шатра. Лера бежит за мной.

– Дарина, ты куда?

Тут до меня доходит, что может быть мой оператор не ловит, а у Леры может быть другой оператор и ловит. Что она там смотрела, когда я вошла?

– Лера, дай мне свой телефон, – я резко останавливаюсь и оборачиваюсь к ней.

– Зачем? – она подозрительно на меня смотрит.

– У меня не ловит, а у тебя работает, ты лазила в Интернете, когда я вернулась. Дай мне, я наберу им, – настойчиво требую я.

– Нет, у меня тоже не ловит, – испуганно произносит она, – я просто фотки смотрела, что наснимала здесь. И он в шатре остался, – она показывает мне свои пустые руки.

Разворачиваюсь и бегу дальше.

– Дарина! – кричит она мне вслед.

Я возвращаюсь тем же путем, что мы пришли сюда с реки. Может быть, они ещё недалеко уплыли, может быть, если они увидят меня или услышат, как я кричу им, то вернутся. Спускаюсь с кручи, огибаю кусты и выбегаю на мостки. Плота нет.

Неужели далеко уже уплыли? Я вглядываюсь в горизонт, но тщетно – вода и туман, ничего не видно – всё белым бело.

– Кирилл! – кричу я изо всех сил, набрав побольше воздуха в легкие. – Аня! Игорь! Вернитесь!

– Кирилл! Аня! Игорь! – вдруг слышу позади себя. Лера вбегает на мостки и вопит, что есть мочи.

Рвем глотки, но всё понапрасну. Не слышно ни ответных голосов, ни всплеска весел. И не видно никаких очертаний.

– Они, наверное, уже на том берегу. Ори – не ори, не услышат, – наконец говорит она. – Пойдем.

– Куда? – всхлипываю я. – Может быть, перевозчик вернется, и я у него спрошу.

– А если не вернется? А если он там останется? Мы же не знаем наверняка. Лучше пойдем поищем Олесю. Поспрашиваем у людей, кто русский знает, – предлагает мне Лера.

Её доводы мне кажутся убедительными, и я соглашаюсь. Поднимаемся наверх. Пока мы бегали до берега и обратно, обстановка в шатровом городке заметно изменилась. Народ весь слинял, словно все попрятались по шатрам и сидят там, боясь нос высунуть на улицу. Ярмарка опустела, только оставленные прилавки и совсем немного мусора, выроненного торговцами и покупателями, да примятая трава указывали на то, что только что тут происходила оживленная торговля.

Мы пытаемся заговорить со встретившимися нам по пути когалами, но они не хотят с нами разговаривать. Шарахаются от нас и лепечут что-то на своем когальском. То ли правда не знают русского, то ли притворяются.

В итоге мы возвращаемся к своему шатру ни с чем. Пуления Авсеевна хлопочет с обедом, накрывает на стол. Я проголодалась ужасно, но сейчас мне даже крохотный кусочек в горло не полезет.

– Что вы такие невеселые? – удивляется она, когда мы подходим ближе.

Рассказываю ей, что ребята нас бросили, а Олесю похитили.

– Да не выдумывайте вы ничего понапрасну, это обычай такой у нас, не одна свадьба не обходиться без якобы устроенного представления похищения, – отмахивается она, громко смеясь.

– Тогда, где она? Почему её не вернули? – вскидываюсь я.

– Рано ещё. На закате обычно возвращают. Да видела я её. Цела-целехонька, ваша Олеся, улыбается, – сообщает мне вдруг неожиданную новость Пуления Авсеевна.

– Где? – вскрикиваю я.

– Да в шатре, – отвечает Пуления Авсеевна.

– В каком? Покажите!

– Да сядь уже, поешь толком, а потом я вас отведу к ней, – говорит Пуления Авсеевна. – А то остынет же.

Она накладывает нам в деревянные миски кашу. Не могу определить, из какой крупы, но пахнет вкусно, ещё и с травами.

– Кстати, пока вас не было приходили два ваших мальчика, сказали, что их пригласили пожить к себе ал-когалы, забрали вещи и ушли, – сообщает Пуления Авсеевна.

– А, ладно, – пожимает плечами Лера, будто ей всё равно.

– Ты не будешь переживать? – удивляюсь я.

– Нет. А зачем? Ну они так решили и решили, – спокойно отвечает Лера.

– Но ты же остаешься совсем одна.

– Почему одна, – удивляется она, – с тобой и с Олесей.

– Только двое приходили, третьего не было с ними? – уточняю я у Пулении Авсеевны.

– Да вроде только двое, – наморщив лоб, вспоминает она. – Вы кушайте, кушайте.

– Дарина, давай поедим нормально, а потом пойдем к Олесе, – говорит Лера ровным спокойным голосом, усаживаясь на ковер перед столиком.

Вздыхаю, но опускаюсь рядом с ней. Подтягиваю к себе приборы, ложки и те деревянные, пробую кашу. Необычная на вкус, так и тает во рту, будто долго томилась в русской печке. Может быть так оно и есть, ну не в самой большой печи, а в какой-нибудь маленькой, перевозной и на дровах. Сама не замечаю, как уплетаю всё, даже ложкой соскребаю остатки со дна, подбираю все крупиночки.

Пуления Авсеевна разливает нам чай из самовара, опять с ароматными травами. Кружки красивые фарфоровые с изогнутыми ручками, на боку изображены люди в когальских народных костюмах. От горячего чая разливается по телу приятное тепло, и я понемногу успокаиваюсь. Теперь мне кажется, что я зря подняла волну и нагнетала тут атмосферу безысходности. Всё с Олесей в порядке.