Мишин стоял у окна, смотрел вниз. Вера села в летучее такси. Судя по ряби на лужах, шёл дождь.
"Что с ней? Да, сентябрь... Сейчас бы у нас был ребенок, даже и внук мог бы быть, - неожиданно для себя подумал Мишин, он вообще никогда не думал в этом направлении, а сейчас вдруг, глядя на Веру, подумал. - Если бы мы не переехали... Сколько? Да, точно, семьдесят восемь лет назад, сюда, в город вечных... Чёрт, каким же неожиданным оказалось тогда это условие, не иметь детей. "Вы же понимаете, что город вечных не резиновый, если нет естественного оттока, то и притока не должно быть. Дети есть только у самых первых жителей, тогда ещё не задумывались об этом противоречии. Ну сами посудите. Может, потом будет найдено решение, а пока..." Инспектор говорил заученно, равнодушно, или нет, привычно. Всего лишь привычно к вопросам, которые посыпались у них с Верой. Вера плакала, твердила, что не должны люди это контролировать, это страшно. Я тогда уже был принят. Она любила меня, вот уж где не может быть сомнений. Стоило ли оно того? Стоило ли... Мы молоды, как семьдесят восемь лет назад, это невероятно, черт возьми... Объездили весь мир, две профессии у неё, три образования у меня, больше не пошёл, надоело, пока не хочу. Пока?.. Это всё осень, мне вечно хочется поныть в сентябре... В сентябре ровно через год мы подписали все документы и были наконец приняты оба, прошли все-все процедуры. Говорят, изменения в генах, что-то такое. Год на раздумья и на то, чтобы завершить всё дела. Вера тогда почему-то уехала к бабушке и не появлялась весь этот долгий унылый год..."
Рио сгружал посуду в мойку. Красивый, функциональный, точными движениями. Ни одна чашка не звякнула. Как в рекламном ролике, прилагаемом к нанимаемому работнику. Самообучающиеся интеллекты выращивались с малолетства в семьях, ходили в школы, университеты... три года назад было решено признать их право на личную жизнь и статус жителя вечного города. Даже в морду эту красивую не дашь, сядешь на пожизненное. Но пожизненного в этом городе не было, куда к чёрту девать такую прорву преступников? Их усыпляли через пятьдесят лет от начала бесконечного срока...
Мишин вышел, закрыл дверь.
Вера позвонила посреди дня, часа в два. Голос у нее был рассеянный и далёкий:
- Мишин, я тебя люблю.
- И я тебя люблю. Что случилось, Вера?
- Абонент вышел из сети...
Просто шла и надумала позвонить? Она и правда плохо переносила осень, тосковала по Земле, по той осени и промозглости... Почему, непонятно, вечный город всего лишь чудесная копия земных городов, да и что мог придумать человек на другой планете? Город, по которому скучает?
Или Вера сидит в кафе с Говорухиной, выпила свой любимый местный хрис-хрис - то ли ликер, то ли коктейль, тягучий, похожий на горький-прегорький шоколад, и теперь звонит всем подряд? Так бывало. Потом она уставала общаться, звонила Мишину и признавалась в любви. Была благодарна, что он молчун несусветный? Или что устала не от него?..
Вечером Вера домой не пришла.
И назавтра не пришла.
Мишин сначала впал в неподвижность. Сидел в темноте в кресле перед выключенной видео панелью, думал, что Вера вот-вот придёт. Рио опять разовьёт бурную деятельность, а Вера будет что-то рассказывать и ходить за ним, говоря, что он лентяй. Но Веры не было, и Мишин начал звонить знакомым. Потом долго кружил по окрестным улицам и паркам, надеясь, что вот сейчас она вывернет из-за угла, или окажется вон в той беседке.
Около часа ночи позвонила Говорухина. Он уже стоял у подъезда своего дома. Говорухина зло выдала:
- Убила бы тебя, Артём. Вечно ты будто в пуантах и пачке, ничего до тебя не доходит, а у вас между прочим сын на Земле умер. Семьдесят восемь лет, инфаркт. Артёмом звали, бабушка Верина растила, потом мама твоя. Вера пока у меня, Рио ей помогает...
И бросила трубку.
"Или у неё отобрали трубку. А что, бахнули по башке, как она мне сейчас, - попытался быть ироничным Мишин. Но не получилось. Не смешно. Действительно, было ощущение, что дали по голове чем-то тяжёлым и гулким. - Сын на Земле умер. Семьдесят восемь лет. И мама ничего не говорила. Боялась нам навредить, наверное. Здесь так боятся всех этих наследников, вечный город, он не резиновый... Вот так".
Медленно поднявшись на свой четырнадцатый в прозрачном похожем на каплю воды лифте, Мишин оторопело остановился перед дверью. Вошёл.
Рио пылесосил в комнате. Квартирки здесь маленькие, дорогущие, жизнь в вечном городе не из дешёвых. Но они с Верой любили свой дом. Красивый с каплями-лифтами, бегущими по фасаду. Мишин бросил пакетик чая в кипяток. Пока цедил чай на кухне, забрался на стул и достал ступку. Зачем она её купила? Что за странность. Вошёл Рио. Помощничек... Помогает он...Тяжёлый увесистый пестик опустился ему на голову...
- Господи, ну как так можно, Мишин! - возмущалась самое большое через час Говорухина, заклеивая пластырем лоб Рио, подавая полотенце Мишину. Мишин, рухнув головой на стол, плакал глухо в локоть. - Хорошо, что у него корпус пуленепробиваемый, ты лишь пластик содрал, а он умник сразу телеграфировал по своей какой-то связи Верке.
- Да, - кивнул Мишин, пробубнив туда же, куда и плакал, в локоть, слова раздавались как из колодца. Правда, он не знал, как из колодца раздается голос, только читал. - Рио сразу в сеть глобальную выходит, прямо в самую что ни на есть космическую. Крутой он парень, Кира, я знаю.
- Сидеть бы тебе на пожизненном!
- Да к чёрту всё, - пробормотал Мишин, отводя глаза и не желая смотреть на Веру, которая собирала вещи. Ему легче было думать, что её здесь нет. Просто нет. - Помогал он ей, ну и пусть. Уже и связь у них какая-то... В общем, переклинило меня, задёргался. Извиняюсь и все такое.
- Да какая связь! Он ей помогал удочерить малышку из саморазвивающихся людей. Так они называются, Вер?
Мишин ошалело молчал.
И вдруг рассмеялся.
