– Пётр, группа почти набралась, – окликнула его заместительница директора. – Пора…
– Набралась или почти набралась, – меланхолически ответил он, – я бы хотел с вашего позволения укрепить голосовые связки вторым стаканом горячего крепкого, тонизирующего чая… Время терпит?..
– Терпит… К лекции всё готово, проектор, доска, указка…
– Сейчас второй стакан чифиря опрокину, – он весело хохотнул, – и я к вашим услугам, дамы и господа…
– У тебя, как всегда, приподнятое настроение перед экскурсией и даже кураж от чифиря…
– Хорошо делать порученное дело могу, а плохо – не умею…
– Папино воспитание не позволяет, Пётр?
– И мамино тоже… Это она после смерти папы в внушила мне мысль, что плохо делать своё дело жизни не гоже…
– Как её здоровье?
– Средней паршивости, как всегда… В больнице её посадили на транквилизаторы. Ещё какую-то дрянь. Ухудшается психическое здравие…
– Без психушки, где хоть такая помощь работает, твой мама давно погибла бы… За папой на тот свет последовала бы…
– Возможно… Приходится верить в лучшее… Вот и верим в реальность и ирреальность текущих знаковых событий… Через пять-семь минут выхожу к уважаемой публике, как только соберусь со своими несвоевременными мыслями на тему конца тёмных времён и не менее тёмного сумеречного безвременья…
– Как всегда, загадками говоришь, Пётр…
– Не без этого… Недаром с папой историко-архивный институт оканчивали… И история, и её архивы к этому располагают и с ума сойти не дают в трезвости или алкоголизации и наркотизации населения…
У Петра было ещё пять, максимум, семь минут на игру мысли в рассуждениях о святых и грешных, овладевших искусством левитации: «Ведь латинские архивы сохранил свидетельства отцов церкви о левитации святого Франциска Ассизского, грешника Джузеппе из Купертино, которого канонизировали и публично прославили после смерти. Тот же Булгаков, описывая полёты на шабаш ведьмы Маргариты, намазавшей себя и служанку колдовским зельем, наверняка знал о многих летающих чернокнижниках средневековья и воспаряющих без крыл героев Древней Греции и Древнего Рима. Тот же Гомер в «Илиаде» описал, как богиня Гера смазала своё тело амброзией и вознеслась к громовержцу Зевсу на крутую гору Ида…
Та же Маргарита, заключив сделку с дьяволом, могла, в принципе, не мазать себя колдовской мазью, а летать по белому свету, полагаясь только на тёмные инфернальные силы, соблазнившие её на левитацию. Но для этого Маргарита должна бы встретиться в Александровском саду не с Азазелло с его заповедной шкатулкой колдовской мази, а с самим Воландом… А ведь был такой библейский чудак Симон Маг, способный воспарить в небо с самой высокой башни Рима. В хрониках остались свидетельства латинских летописцев, что своим полётом он смутил христиан, усомнившихся в спасительной миссии Христа, если без его ведома, вопреки проповедям святых отцов, можно совершать такие чудеса и будоражить массы верующих… Что, прикажите верить в Симона Мага, а не в Христа и учения его апостолов?..
Ведь Симон Маг воспарил, обретши в себе мистические силы левитации, чтобы посрамить преследующего за колдовство и связь с дьяволом Симона апостола Петра, любимца римского народа. Что оставалось тогда делать святому Петру, как не наслать на левитирующего Мага проклятие христовой церкви и повергнуть наземь… И низвергнутый с небес Симон Маг разбился насмерть, чтобы отвратить пытливый народ от искусства левитации… А пытливых творцов, желающих воспарить духом и плотью, было множество: Хьюм, мало поживший, и несть числа им… Я тоже ношу имя Петра с рождения на Петров день, кстати… Но я не стал бы на месте святого Петра проклинать воспарившего над грешным миом грешника Симона… Наоборот, я сам, научившись воспарять, постараюсь научить искусству левитации грешницу Екатерину… Авось, нам вдвоём удастся то, что никогда бы не удалось нам поодиночке… А всего-то надо, чтобы она поверила не в проклятие апостола Петра, убившего летуна Симона, а в мою любовь к ней, летуна, родившегося 25 года тому назад на Петров день… Но для этого ей ещё надо дойти сюда… вовремя… или никогда…»
К своему удивлению среди экскурсантов он увидел своего «старого знакомца» Борису и даже приветливо помахал рукой, мол, знай наших. Хотя каким «нашим» приходился Пётр матёрому бандиту и его напарнику. Их вдвоём он видел их и на мониторе, заснятыми на видеокамеру около мужского туалета ДК, и в темени, воспарив к ним навстречу от фонаря. Пётр вёл экскурсию от экспоната до экспоната музей, останавливаясь там, согласно плану и импровизации экскурсовода, ровно настолько, насколько надо было быть убедительным, чтобы заинтересовать массы и завладеть их умами на час или на всю оставшуюся жизнь и мыслил позитивно. «Как сделать так, чтобы Борис и его бандит-напарник не узнали бы свою жертву Катя? Как стереть в их мозгу память о Кате, чтобы они, увидев её, её не узнали, не разглядели знакомое лицо и знакомый облик женщина, на честь которой они покушались вдвоём? С третьим мы разберёмся потом. А сейчас эти двое, которых вывела на меня моя бабушка из-за закрытой наглухо двери… Но ведь то же самое надо будет сделать и с Катей, чтобы она позабыла с первого мгновения появления в музее своих потенциальных насильников… Как?.. Но ведь её ещё надо придти на экскурсию и лекцию ко мне… Этих нужно подчинить и сделать девственной и непорочной их испорченную память… Всего-то надо поселить в их память ужас от меня, нелепого, но всесильного Петра, проклинающего грешников-насильников… Ведь если бы я им не крикнул – отомри! – они до сих пор стояли бы соляными столбами недалеко от фонаря…»
Он быстро перешёл к новому отдалённому музею, махнул рукой экскурсантам, мол, идите сюда, за мной, и недовольно громко обратился к двум остановившимся, как вкопанные, двум бандитам:
– Что вы там остановились, как вкопанные? В соляной столб превратились что ли? Я вас предупреждал, что экспонаты руками не трогать, администрация музея за эти выходки будет штрафовать после составления протокола…
Пётр, рассекая толпу экскурсантов, рванулся к застывшим двум обалдуям-бандитам, с извинительными гримасами. Мол, мы руками ничего здесь не касались, вообще, руки в карманах держали, яйца чесали и щупали. Публика глядела на этих двух бандитов с ненавистью, надо же, выискались наглецы такие, что экспонаты руками трогают. Один дедок не выдержал и рявкнул в рожи застывших соляными столбами злодеев:
– Не только штрафовать надо за это и наказывать – вплоть до тюрьмы и пожизненного заключения… Была бы моя воля, я б расстреливал таких на месте согласно законам…
– …Последнего времени, – подсказал Пётр.
– Вот именно военного последнего времени, – согласился дедок, и от полноты чувств имитировал плевок в сторону зарвавшихся бандитов.
– Дышать и мыслить, как я сказал, – приказал Пётр ели слышным свистящим шепотом двоим и всю энергию мысленного приказа распространил и на только что появившуюся в зале Катю, приветливо мазнувшей ему рукой.
Экскурсия прошла на ура, было много вопросов. Даже Катя спросила Петра под носом двух бандитов, как пристукнутых пыльным мешком из-за угла. Катя на них – ноль внимания, фунт презрения, бандиты на Катю – тоже ноль внимания, без всякого презрения, ибо презирать им остолбеневшим и шарахнутым пыльным мешком времени не велено в последних военных временах. Расстрелом можно поплатиться от бравого деда-орденоносца со знаком «Почётного Железнодорожника» на лацкане пиджака.
К удивлению Петра на его лекцию пошли и два бандита, севшие на первый ряд, буквально под носом у Кати – неподалёку во втором ряду… Пётр был в ударе с лекцией о святом Михаиле Всеволодовиче Черниговском, совершивший духовный подвиг в Золотой Орде.
– …Перед входом в шатёр хана Батый жрецы велели князю Михаилу пройти через священный огонь татаро-монгольских предков и поклониться их языческим идолам, на что Михаил Всеволодович, как истинный христианин, ответствовал следующим образом. «Я могу поклониться хану вашему, ибо небо вручило ему судьбу государств земных; но христианин не служит ни огню, ни глухим идолам». За отказ от поклонения по приказу Батыя князь был казнён; следом принял смерть за веру и его верный боярин Фёдор. Князя Михаила тайно похоронили верные ему приближённые, а затем его останки перенесли в Чернигов. Годом раньше в 1242 году князь Даниил Галицкий при личном визите к Батыю признал зависимость западных русских княжеств от ханов, но, не пуская их в свои земли. Истории неизвестно, предлагал ли Батый пройти через священный огонь Даниилу Галицком, сопернику Михаила за Чернигов. Или такому испытанию был подвергнут только князь Михаил из русского стольного града Чернигова… Вскоре после трагичного 1242 года в Ростове был возведён в честь Михаила Черниговского деревянный храм, сгоревший от удара молнии в 1288 году. А дальше русская мистика с останками князя-страстотерпца Михаила и драгоценной раки. В 1572 году останки Михаила Черниговского после его прославления православным святым были перенесены из Чернигова в Москву. В 1772 году его мощи помещены в серебряную раку в Архангельском соборе Московского Кремля. Но через 40 лет в 1812 году во время наполеоновского нашествия серебряная рака была похищена, враги надругались над останками героя-мученика, драгоценная рака впоследствии была заменена бронзовой… Спасибо за внимание, уважаемые слушатели…
