Выдох.

Сердце срывается в галоп и застывает, когда Лука тянется к бутылке с водой и выливает ее себе на голову, наклоняясь над подставленным ведром.

Ржет, когда одна из девушек с секундомером на шее вытирает ему лицо, и снова надевает каску, чтобы отдать честь.

Взглядом сверлю затылок Кошки, а она с улыбкой показывает на табло, где восьмая пара идет второй с суммарным отставанием в три сотых секунды от лидера — двадцать седьмой. После подмигивает и шлет воздушный поцелуй.

— Я тебя убью, — шепчу одними губами.

— Люблюнькаю! — читаю и отрицательно мотаю головой, повторяя заново:

— Убью!

Смеется. Касается пальцами груди в области сердца, оставляя на майке белый след, а я чиркаю ребром ладони по горлу — у меня уже не осталось сердца.

Кивает.

— Дура! Я тебя убью, а не прошу порвать двадцать седьмых!

— Молодой человек, может вы присядете?

— А может, вы заглохните!?

Рычу, оборачиваясь назад, а когда возвращаю взгляд к Кошке, она уже заполняет свой мешочек и встряхивает руки и ноги, растягивается, что-то показывая Луке.

Девушка в двадцать седьмой паре пристально смотрит за тем, что показывает Люку Кошка…

Десятая.

Массовый сход.

Пары снимаются одна за другой.

Психов нет. Вернее есть.

Четыре пары.

Кошка и Люк снова “загорают”.

Организаторы о чем-то шепчутся.

Мудак в двадцать седьмой паре пялится на грудь Кошки.

“Лучше сам ебнись со своей скалы!”

Я прожигаю ненавидящим взглядом его черепушку и кошусь на организаторов, которые о чем-то рассуждают, посматривая на трассу с отрицательным уклоном и балконом.

— Дамы и господа, в связи с большим количеством сходов нами было принято решение перейти сразу к последнему маршруту. Так как между оставшимися участниками разрыв минимален, мы решили максимально усложнить задачу и предлагаем преодолеть ее только со страховкой внутри пары и одним страховочным тросом…

Дальше не слышу.

Отголоском удара остановившегося сердца гул в ушах.

Три пары подходят к столу и кивают.

Четвертая снимается.

Тридцать шестой номер.

Не восьмой.

Почему не восьмой?

“Кошка! Откажись! Я тебя умоляю!”

Блеск серо-зеленых глаз.

Сложенные колечком пальцы и неуслышанная, но прочитанная по губам просьба, от которой подкашиваются ноги:

— Лукашик, просто доверься.

Кажется, у меня на зубах не осталось эмали. Стер и ее, и зубы по самые десны.

Кажется, у меня давно оборвались все нервы, но нет — Кошка нашла еще один и, играючись, рвет его, повисая на пальцах левой руки на самом краю балкончика.

Еще один — пальцы правой отстегивают карабин страховки, которым она только что страховалась.

Десять разом, когда отпускает его болтаться вдоль тела и не цепляет за кольцо в двух сантиметрах правее своей же руки.

Взгляд на Луку.

Взмах свободной рукой. За ним второй, набирая амплитуду.

После третьего Кошка срывается вниз, а я подскакиваю со своего места и лечу вперед, сшибая всех на своем пути.

Чтобы подхватить…

Чтобы поймать…

Чтобы обмануть судьбу.

48. Преступление и наказание. POV. Геля

Десятая трасса — сложная для подъема в одиночку и практически нереальная для парного. Я едва уговорила Лукашика не отказываться и поверить моему предчувствию и опыту. Только парень продолжал наотрез отказываться, уже согласившись.

— Хватит! Я иду первой, ты вторым, — произнесла я, отрубая дальнейшие препирательства. Нервно стерла с пальцев скатавшуюся в комочки магнезию и опустила их в мешочек снова, чтобы по максимуму подсушить кожу. — Смотри, я пойду через одну…

— Кошка! — опешил Лука, смотря на меня, как на сумасшедшую, но я мотнула головой и продолжила с нажимом в голосе:

— … через одну! И первая! Подниматься как раньше не получится, но мы поднимемся! Смотри и запоминай!

Я подошла к стене и негромко, практически шепотом, стала пояснять свои перемещения, не показывая на выбранные выступы и одному Лукашику понятно уточняя их расположение, чтобы максимально убедить Барсика и его напарницу, что мы будем подниматься "как обычно". Правда обычный маршрут нам не подходил от слова совсем. Поэтому-то и решила огорошить соперников и навязать им повторить наш маршрут восхождения. Единственный, на котором мы с Лукой могли вырвать секунд пять, если все получится.

— … дальше от зеленого на девять часов видишь? Он тебе под левую руку просится, но от него на двенадцать мой. Не занимай его, пока я от него не оттолкнусь. Это единственный выступ, который ты займешь вторым. До него и после — все так же, через один. Понял?

— Кошка, ты на всю голову больная, — выдохнул Лука, “поднявшись” по стене взглядом. Задрал голову, посмотрел на нависающий выступ-балкон и придвинулся ближе, спрашивая. — А тут как?

— Тут тебе придется просто довериться, Лукашик.

— Геля!

Лука попытался настоять на озвучивании всех нюансов и снова выдал характеристику моих умственных способностей, когда я помотала головой и “на удачу” грохнула своей каской о его.

— Лукашик, просто доверься!

Скажи я ему о том, что задумала, и все. О победе можно будет забыть и проще идти сдаваться сейчас, даже не пробуя. Только мне нужна была именно победа, а если точнее, исключительно первое место. Второе я не рассматривала. Больше из-за угрозы Совунчика, но и не без того, чтобы утереть нос Барсику, который еще на этапе жеребьевки смилостивился и расщедрился “уступая” право подниматься первым отстающим.

— Удивишь меня, Кошка? — насмешливо спросил он, уже празднуя победу, и вскинул брови от моего намека:

— Думаешь, что побегу рассказывать оргам что ли? Больно надо.

Фыркнула презрительно и повернулась к своему напарнику, чтобы еще раз проверить как затянут карабин на его страховке. Дернула пару раз и выдала последнее наставление:

— Запястья магнезией посыпь.

— Что? — не понял Лукашик.

— Просто сделай это, — попросила и показала судьям жест готовности.

“Спорный” выступ мы прошли как по нотам, даже не остановившись. И это накачало меня уверенностью по самую маковку. Не самое сложное место в маршруте, но еще раз подтверждающее, что Лука услышал меня и не забыл то, о чем его попросила.

Отвела в сторону мешающий переставить ногу трос страховки, отметив по отсутствующему в нем натяжению, что Лука не отстаёт, и полностью сосредоточилась на выступе балкона.

Я поднималась, не отвлекаясь на усталость в мышцах, не слыша подбадривающие крики снизу. Словно робот, действующий по четкой и продуманной до последней мелочи программе: "Перенести ногу на камушек, крепко вцепиться пальцами в следующий и перецепить карабин страховки выше." Перенесла, вцепилась, перецепила. И дальше снова и снова, по программе, приближаясь к краю балкончика.

На последнем перед ним "камушке" по очереди вытерла ладони о бедра и макнула их в магнезию, вцепилась пальцами левой руки в камушек на балконе и отцепила карабин правой. Бросила быстрый взгляд на Луку и его запястье, услышала щелчок и взмахнула рукой, раскачиваясь. Ещё раз — нет, не хватит, новый взмах… и, оказавшись в верхней точке, отпустила камушек.

В одно мгновение кровь в венах превратилась в кипящий адреналиновый коктейль, и мозг, выпив его, защелкал, выдавая новые команды телу.

"Немного сгруппироваться и согнуть ноги, чтобы уменьшить сопротивление."

Щелк. Сделано.

"Раскрыть ладонь и повернуть ее."

Щелк. Сделано.

"Начать обхватывать предплечье вытянутой в попытке поймать руки Луки."

Щелк. Сделано.

И крикнуть, чувствуя сжимающиеся вокруг запястья пальцы и сжимая свои:

— Качни. По диагонали. Сильно!

Вспышка в глазах, стирающая панический страх.

Тело, найдя новую точку опоры, летит, меняя траекторию.

А затем, практически впечатавшись в стену, снова взмывает вверх. Как на качелях.

Я снова разжимаю пальцы, отпуская запястье Лукашика. Он разжимает свои, забрасывая меня на балкон.