— Пап, ты очевидно что-то от нас скрываешь… — уже и Ди овладело любопытство, замечая такую перемену в тоне голоса. —… Можешь просто ответить, что значат эти слова в записке и… Что это за коробка?

— Так, парни, харе уже… — давление на супруга не особо устраивало Викки.

— А я думал тебя больше устраивает честность в семье, мам! — заверил Хэви её, тем самым внезапно набираясь смелости и собираясь спросить прямо, но его опередил Ди.

— Это ведь связано с твоим прошлым вероятно всего, я прав? — но мужчина промолчал, оперевшись о тумбочку руками, на что подросток продолжил, но уже с некой степенью раздражения. — Может уже ответишь или нет?!

— Это вас не касается! — строго отозвался Глэм, разворачиваясь к ним, при этом срывая себя фартук и бросая на тумбочку рядом. Этот тон и выражение лица… Прям как тогда когда Ди учился играть у него на гитаре. Однако теперь это звучало даже злее. — Надо же, Хэви… Сперва хотел таскать в дом животных, а теперь тащишь всякий хлам! — вытянул руку, ожидающе. — Коробку!

— Но я… — несмело отозвался тот.

— Живо! — гаркнул блондин, от чего мальчик, сдерживая слёзы, взял вещь в руки и подошёл к мужчине. Тот взял её и удовлетворённо кивнул. — Ты вообще думаешь…?!

Однако внезапно Глэм застыл, смотря на Хэви. В голове внезапно всплыло воспоминание…

—… А ну-ка выворачивай карманы!

Приказал строгий голос Густава, от чего ещё молодой Себастиан неуверенно полез в карман пиджака, доставая оттуда часть от лампочки, которую он подобрал утром. Его отец это взял и смотря, стал только злее.

— Это что?! Опять ты носишь в дом всякий хлам?! — крикнул на него Швагенвагенс, после чего рыкнул уже довольно привычное слово, готовя устрашающую в этом доме линейку, бросив часть от лампочки на пол. — Руку! — подросток поднял медленно дрожающую руку, слегка приподняв рукав, обнажая синяки и шрамы от многолетних ударов. — Живо! — поторопил его Густав.

Послышался хлопок и сильная боль.

Однако это видимо привело Глэма в чувство, от чего тот снова посмотрел на младшего сына, понимая что переборщил. Что едва не стал как он…

— Пап? — послышалось от слегка ошарашенного Ди. Даже с ним он таким не был тогда… Видно эта коробка действительно вызывает плохие воспоминания.

—… Прости, не хотел кричать… — бросил Глэм, затем быстро направился к двери на улицу, напоследок хлопнув. Все трое членов семьи недоуменно переглядывались. Однако никто не решил больше говорить на эту тему или идти за ним…

Зажигая спичку, Глэм бросил её на землю, тем самым поджигая злосчастную коробку. Смотря на огонь, он снова невольно вспоминал тот самый вечер. Вечер когда он перестал быть Себастианом Швагенвагенсом, терпящим побои от собственного отца и вынужденного быть беззащитным и жалким, и стал Глэмом — свободным человеком. Он не желает быть как его отец, однако видно прошлое сильно не нём сказалось. Вспоминая содержание записки в коробке, он усмехнулся.

— Знаешь что, отец… — начал говорить, он, с лёгкой улыбкой на лице и берясь за запястье на левой руке, смотрел на пламя —… Ты прав… Мне никогда не стать таким как ты. Ибо я никогда не повторю твоих ошибок.

После чего музыкант развернулся и стал уходить обратно в дом. А коробка догорала в ярком, хоть и небольшом пламени огня, тем самым поглощая в себе самые неприятные воспоминания…