Наконец, собрав всех рабочих и поднявшись на подъёме для угля, дети пошли направо в комнату, где стоит ящик, преграждающий вам путь. Им помогли его убрать Номы, закончившие работу, после чего дети попали в тайное, слегка сумрачное место, освещённое лишь огнём в печи, где было очень много Номов. Кто-то из этих существ рисовал, прыгал или смотрел на огонь. А кто-то смотрел на пришедших детей. Седьмой сперва опустил взгляд вниз, а потом обратил внимание на подругу, и на то что её правое колено кровоточит.

— Рэйни… Твоя нога… — испугался мальчик и стал искать то что помогло бы в данном случае.

— М? — вопросительным взглядом, она посмотрела на своё колено и даже удивилась, когда заметила кровь. — Странно. Я даже не заметила. Хех… Ничего, пойдёт же.

— Будет заражение, если ничего не поделать. — высказался обеспокоенно мальчик и усадив опешевшую девочку на постилку, заметил как к ним подошло несколько Номов: у одного был хлеб, у другого вода, а у третьего на удивление чистый белый лоскуток. — Ой… Спасибо, ребят…

Те в ответ что-то непонятное издали, по крайней мере для Рэйни. Седьмой же прекрасно понял, что они ответили: “Ты помог нам, а мы беде, Мастер”. Его это конечно смутило, но он решил не показывать виду, а промыв рану ойкающей подруге, перевевязал её. Первый глоток воды сделала она, а остаток отдала ему. То его им действительно не хватало за долгое время, в отличии от хоть какой-то еды. Закончив, они просто сидели и смотрели с Номами вместе на огонь. Языки пламени отражались в зелёных глазах “Косички”, пока она не опустила вдруг его вниз и не заметила, что от Номов исходят человеческие тени. Детские тени…

— Их всех тоже обратили в Номов, да? — спросила она у приятеля, на что тот мрачно кивнул. — И им нельзя никак помочь?

— К сожалению, обратного процесса нет. Они обречены до конца своих дней быть такими.

Повисла тишина, в которой слышен лишь треск древесины в огне и бормотания Номов.

— Седьмой, а… Почему у тебя два имени?

Этого разговора он и опасался.

— Сперва признаюсь, что соврал насчёт того, что попал сюда недавно, как сказал вам тогда. — начал пустым голосом рассказывать тот. — Меня так называли, чтобы определять всех попавших сюда детей. Седьмой. Не помню, была ли среди них Шестая, ибо если была, странно что она не помнит меня… Когда на группу детей напали Зрители, я убежал, от чего мне потом и дали прозвище выжившие трое детей: Беглец. С тех пор я их не видел, потом встретил вас, когда попал в реку…

— Мне жаль. — она не вправе осуждать кого-то за их детский страх. В конце концов, её и других он же не бросил, а помог даже. — Ты доказал что можешь выстоять против проблем, а не бежать как трус. Не думаю, что Моно хотел тебя обидеть…

— Всё впорядке. На правду не обижаются. — отмахнулся только Седьмой. — Можно понять, ведь он считает себя ответственным за нас. Ему рано пришлось повзрослеть. Как и Шестой, скорее всего… — но затем продолжил, глядя на тени Номов. —… Но моей главной целью было проникнуть сюда и узнать тайну Хозяйки, ибо это может стать ключом к побегу и спасению этих детей.

— Мы обязательно узнаем этот секрет и победим. И один ты больше с ней не останешься. — воодушевлённо проговорила Рэйни, беря мальчика за руку, от чего тот слегка смутился, но ничего не ответил, веря ей на слово.

С минуты они молчали.

— Эм… Семь?

— Да?

— А… — одну руку она положила ему на щёку, повернув его лицо к себе. — Можно посмотреть на твои глаза?

Тот смутился ещё сильнее, но на вопрос девочки только неуверенно кивнул, взглотнув до этого. Второй, покрытой за долгое время мазолями и ссадинами, но ещё нежной и тёплой, рукой она осторожно убрала волосы с лица другу, положив теперь обе ладони на его щёки и обомлев. На девочку смотрели голубые, словно чистое небо, но в отличии от них, такие яркие, яркие, что казалось будут сиять в темноте. От этого Рэйни впервые покраснела, от осознания того какой мальчик сейчас милый.

— Твои глаза… Они прекрасны… Но почему ты их скрываешь?

— Мне так комфортно просто. Не люблю, когда на них таращаться… Кроме тебя, выходит…

Немного подумав, Рэйни нежно, едва касаясь поцеловала иссохшими, слегка потресканными губами лба мальчика. Внутри разлилось приятное тепло, причём с неясным ощущением радости, когда девочка рядом с ним. Он ещё гуще залился краской, когда Рэйни мило улыбнулась ему, едва не становясь лужецей.

— Это благодарность за спасение. — нежно прошептала она.

Но вот лицо девочки снова стало серьёзным, так как она заметила как несколько Номов рисуют глаза, башню, Леди и чёрный силуэт с глазом во лбу.

—… Смотри… — Седьмой так же собрался с мыслями и глянул туда, куда указала “Косичка”. —… Эти рисунки… Неужели всё это рисовали именно Номы?

Подумав немного, Беглец обратился к бывшим собратьям, дабы они подсказали кое-что. Те ответили ему так же понятно, но лишь для девочки. Но вот мальчик всё прекрасно понял. После того как он был Номом, у него остались некоторые способности, видимо.

—… Планируется встреча. Прибудет очень важный гость, с которым Леди лично встретится в её Резиденции. — перевёл он, не собираясь тратить время на разъяснение.

— Чего мы ждём? Нужно найти Моно и Шестую и рассказать им всё! — воскликнула эмоционально Рэйни.

Дети прошли убежище их маленьких друзей и запрыгнули на крышу лифта, на котором в тот момент будет ехать Хозяйка.

Она величавая, элегантная, высокая и неестественно худая женщина, по стилю одежды напоминающая японскую гейшу. У неё длинные чёрные волосы, которые она частично носит собранными в пучок. Хозяйка одета в длинное, тёмно-коричневое кимоно, подол которого стелется за ней при ходьбе. Её лицо постоянно скрыто белой фарфоровой маской, напоминающей традиционные японские маски Но. Хотя всё тело Хозяйки покрыто одеждой, на открытой шее можно увидеть, что кожа женщины имеет буроватый оттенок.

Величавая и строгая Хозяйка поддерживает заклинание, заставляющее двигатель работать. Это во внешнем мире царит хаос – во Чреве же всё продуманно и логично, но всё портят слухи о сбежавшем ребёнке. Нарушители спокойствия будут наказаны. Гости должны есть. Чрево должно жить…

========== Глава 3. Часть 3. Сижу за решёткой в темнице сырой ==========

***

Чрево хранит свои самые гнусные тайны запертыми в тюрьме, спрятанными в тёмном углу. Дверь камеры с визгом открывается и закрывается, ещё один извивающийся мешок секретов бросается в плен. Когда-то полные надежд, а теперь пойманные в ловушку частых обещаний, они сидят. Вне поля зрения. Неудачливые. В ожидании своей очереди.

Когда Моно и Шестая разделились со своими друзьями, то попали в отсек, который девочка назвала Тюрьмой. Это очень тёмное и одинокое место, которое, судя по всему, находится на правой стороне Чрева в самых низких отсеках. Различные каюты соединены вентиляционными шахтами или толстыми металлическими дверцами, которые дети не смогут открыть. Это территория Сторожа Роджера, но наиболее часто встречающиеся здесь враждебные - Пиявки и Глаза, которых надо избегать. Шестая проводила в прошлый раз всё-время в одиночестве, при этом не сталкиваясь почти ни с кем.

Название «Тюрьма» подразумевает, что дети содержатся там как невольные «гости». Сторож, кажется, их смотритель и держит детей под контролем. В Тюрьме даже есть игровая комната, но пройти через электрические прутья, установленные с обеих сторон, невозможно.

— Жуткое место… — прокомментировал Моно. —… Но нам не впервой находится в подобных. Стены из плоти были куда хуже, если честно.

— Пожалуй с этим не поспоришь. — пожала плечами Шестая.

Чтобы пройти в следующую комнату, дети должны были запрыгнуть на картонную коробку, а затем на кровать, добравшись до маленького проёма. В той комнате висел повешенный мужчина, который видимо решил покончить жизнь самоубийством, оставив предммертное письмо. Моно хотел было взять его в руки, но девочка посчитала это не важным. Там же оказалось и дверная ручка на двери по соседству, которая расположена слишком высоко, даже если дети встанут друг на друга. Чтобы хотя бы Шестая смогла её достать, дети дотащили деревянный стул, с помощью которого девочка дотянется до неё, и открывая, подала руку своему другу, затягивая следом. Пройдя дальше, дети открыли дверь холодильника, который будет задействован как аналог лестницы, чтобы добраться до верха деревянных конструкций.