— Вы меня убьете, — плачет он.

Они не реагируют на это заявление.

Листья и ветки хрустят под их весом, они идут все дальше и дальше от дома и вверх по холму в сторону кладбища.

Я прищуриваюсь и едва могу различить их фонарики. Куда они идут? Неужели они действительно планируют убить его? Или просто поиздеваться над ним? Я не могу не знать.

Приняв решение, я встаю, натягиваю толстовку на голову, и устремляюсь за ними.

Я следую за их фарами, стараясь держаться достаточно далеко позади них, чтобы меня не заметили. По пути я натыкаюсь лишь на пару деревьев. К тому времени, как мы достигли вершины холма, я вспотела и запыхалась. Кладбище наконец появляется в поле зрения, и я оглядываюсь назад через плечо, но все, что я вижу, — это темнота. Дом больше не виден.

ГЛАВА 2

КОУЛ

— Вот он, — говорит Дик, опуская ноги мужчины.

Шейн бросает его руки, и Джефф приземляется лицом вперед перед кучей грязи. Могила, которую он знает слишком хорошо.

— Что? — спрашивает он, делая крабовый шаг назад, но мои ноги останавливают его. Я пинаю его вперед. — Зачем ты это делаешь? — кричит он.

— Потому что мы верим в око за око, — отвечает Беннетт. — И я хочу, чтобы ты, блядь, ослеп.

Он поднимает руки вверх.

— Вы, ребята, просто дети… — Мои друзья смеются над этим.

— А ты просто жалкий кусок дерьма. — Дик плюет на него.

Мои четверо друзей обступают его. Как акулы. Я остаюсь на месте, лицом к нему и к кладбищу. Я вынимаю руки из карманов и закладываю их за спину, наблюдая, как он оценивает нас всех, взвешивая свои шансы. Они не в его пользу. Они никогда не бывают в чью-то пользу. Никто не сможет пройти через ББА, пока мы все не согласимся это сделать. А за уход приходится платить цену.

Которую большинство не может себе позволить.

— Прошу, пожалуйста… отпустите меня. — Он сглотнул, когда остальные посветили на него своими фонарями. — Я никому не скажу…

Их смех усиливается. Я подхожу к нему, и он смотрит на меня. Его залитое слезами лицо вызывает у меня тошноту. — У каждого поступка есть последствия, — начинаю я. — Ты можешь отрицать это сколько угодно, но мы все знаем, почему ты здесь. И мы считаем, что пришло время тебе заплатить.

— А как насчет твоих последствий, Коул? — Джефф кричит на меня, и я напрягаюсь. — А? Ты убил трех своих лучших друзей, и я не помню, чтобы тебе приходилось расплачиваться! — огрызается он.

Я плачу каждый день.

Дик делает шаг к Джеффу, но я кладу руку ему на грудь, чтобы остановить его.

— Все в порядке, Дик. Дай человеку выговориться. В конце концов, это его последние слова.

— Ты не Бог, мать твою! — кричит он, ударяя кулаками по мокрой земле. Ранее моросящий дождь теперь льет все сильнее, пропитывая нас всех. Я улыбаюсь. Найди эту борьбу, Джефф. Она тебе понадобится. — Вы, ребята, не можете так поступать с людьми.

Я оглядываю темное, заброшенное кладбище, где мертвые покоятся, а потом забываются.

Справа не видно скалы, но слышно, как океан бьется о зазубренные скалы внизу.

В этой воде течет кровь.

— А кто нас остановит? — спрашиваю я просто.

— Коул! — Он выкрикивает мое имя. Я наклоняю голову в сторону. — Я знал твою мать… Она бы очень стыдилась того, кем ты стал.

Медленная улыбка расплывается по моему лицу, когда воздух вокруг нас сгущается, как туман. Мои друзья делают шаг назад от нас, зная, что мне понадобится немного больше места.

— О Боже…

— Не поминай имя Господа напрасно, — говорю я.

— А ты не убивай людей, — огрызается он.

— Я собираюсь дать тебе шанс, — говорю я ему. — Шанс завоевать свою свободу. — Мы оба знаем, что это ложь. Он не сможет победить меня. Никто не сможет.

Его глаза переходят с меня на моих четырех друзей, которые все еще окружают нас. Их фонарики, светящие на него, позволяют мне видеть.

— Это какая-то больная шутка? — требует он.

— Вовсе нет, — говорю я, подтягиваясь сзади и хватаясь за заднюю часть своей черной футболки. Я срываю ее через голову и бросаю на землю в стороне от нас. Теперь, без рубашки, я готов к драке. Затем я достаю фонарик из заднего кармана джинсов и бросаю его туда же.

— Надеюсь, ты не упадешь в обморок при виде крови. — Я уже чувствую запах меди, и мой рот начинает наполняться водой (?). Черт, слишком давно я не дрался как следует. Я покрутил плечом, пытаясь снять напряжение.

— Ты прямо как твой отец, — кричит он. — Берешь, блядь все, что попадается тебе под руку.

Я слышу что-то позади себя. Слабый звук ломающихся веток. Но я не оборачиваюсь. Пока не оборачиваюсь. — Вставай и дерись со мной, — приказываю я.

Он качает головой.

— Он не хочет играть, — говорит Шейн с усмешкой.

— Я позволю тебе нанести первый удар. Более чем справедливо. — Не могу не улыбнуться.

Снова слышу этот звук позади меня, и он ближе. Специально быстро взглянул, и он сделал дешевый удар, как я и знал.

Он вскакивает на ноги и наносит удар по моему лицу. В ответ бью его кулаком в челюсть. Его голова откидывается в сторону, и я бью другим кулаком ему в нос. Его руки поднимаются, чтобы закрыть его, и он отшатывается назад. Я скрежещу зубами, когда костяшки пальцев треснули, когда я ударил его в рот. Его зубы разрывают мою кожу, как нож масло.

Мне это нравится!

Он падает на Дика, и тот удерживает его, пока я наношу удары снова и снова. Мой кулак попадает ему в живот, лицо и голову. Моя кожа продолжает трескаться. Кровь течет по кулакам, делая их скользкими. Дик устает держать его и толкает ко мне. Я замахиваюсь, наношу последний удар, и он падает на землю.

Я стою над ним, тяжело дыша, пот покрывает тело, когда дождь прекращается. Руки опущены по бокам, чувствую, как с них капает кровь, как из включенным крана — моя вперемешку с его.

Джефф начинает кашлять.

— Рискну дать тебе встать, — рычу я.

— Что… что это… такое? — Джефф задыхается, подбирая слова. — Еще один из твоих рисков? — Он кашляет. — Вы, ребята… и ваши больные… гребаные выходки…

— Нет! — Огрызаюсь я. — Это ты платишь за жизнь, которую забрал. — Мой голос становится громче, сжимаю кулаки, желая ударить его еще, плечо болит, но я не обращаю на это внимания.

— Когда ты получишь то, что заслуживаешь? — грубо шепчет он. — А, Коул? Какова твоя цена…?

Опускаюсь на колени, хватаю его. Мои сжатые кулаки поднимаются, а затем опускаются на его уже окровавленное лицо. Кричу от разочарования, когда он просто лежит и терпит. Хочу почувствовать жжение от удара. Хочу почувствовать, как лопается кожа. Мне нужно это почувствовать. Мне нужна боль. Я заслуживаю ее, в конце концов. Он прав. Я убил своих друзей.

Сжимаю в кулак его рубашку, отрывая хромую голову от земли, мои ноги все еще лежат на его бедрах. Его глаза темно-синие, лицо разбито, окровавлено. Наколаняюсь к его лицу, рыча.

— Дай мне то, что я заслуживаю! Почему бы тебе не поднять свою жалкую задницу и не ударить меня? — Мой голос повышается. — Почему бы тебе не быть гребаным мужиком и не сразиться со мной?

Он не реагирует. Его голова откидывается назад, так что я толкаю его вниз, в результате чего он ударяется головой о землю.

Дик хлопает меня по спине.

— Иди, пройдись, Коул. Дальше мы сами.

Встаю и отхожу от них на шаг, пока они поднимают его с земли.

Сжимаю руки в кулаки, наслаждаясь ощущением разбитых костяшек. Ветер усиливается, отчего кровь, покрывающая мое тело, стынет от холода.

Черт, как же я люблю драки!

Мой отец говорит, что я родился бойцом. Он говорил, что если человек не умеет пользоваться своими руками, то на что он годен? Разница лишь в том, что мой отец платит за использование чужих рук.

Позади нас хрустнула ветка дерева, и мы все обернулись посмотреть. Четыре фонарика пляшут в темноте.

— Ребята, вы что-то слышали? — спрашивает Дик.

— Я думал, что слышал. Но я ничего не вижу, — отвечает ему Шейн.