Терпеливо подождав, пока Баббет и Альберт отдалятся на приличное от него расстояние, Энтони взглянул на адрес отправителя и улыбнулся: это было письмо от Шарлотты Сэлтон. Не веря своему счастью, он приложил бумагу к своим губам, а затем вдохнул нежный, едва слышный аромат роз. В нетерпении узнать, что написала ему возлюбленная, Энтони раскрыл письмо и, медленно направившись к дому, принялся читать его. Ему не мешал даже холодный, достаточно сильный ветер, дующий в этот серый день середины октября.

Одну сторону первого листа Шарлотта исписала о том, что ее родители все еще были в Дании, и когда они вернутся, было неизвестно. Также она коротко передала новые сплетни, гуляющие среди лондонской знати, и на этом новости из столицы закончились: остальные страницы письма были наполнены беспокойством девушки за Вивиан, которую, по ее словам, она не видела уже долго, и которая постоянно находит оправдания, чтобы не встречаться с ней.

«Как странно… Ведь Вивиан и Шарлотта были так дружны! Неужели моя кузина так занята, что не может найти даже свободного часа, чтобы навестить свою одинокую подругу? И Шарлотта ищет у меня ответы насчет странного поведения Вивиан! Все это очень подозрительно» – нахмурился молодой Крэнфорд.

«Вы, должно быть, тоже знаете, какие слухи ходят в городе насчет ее супруга. Говорят, до женитьбы на Вивиан, он вел весьма и весьма разгульный образ жизни… Я боюсь даже думать об этом, но предполагаю, что, возможно, извечная занятость моей дорогой подруги вызвана его поведением?» – писала мисс Сэлтон.

«Нет, здесь ты ошибаешься, моя дорогая Шарлотта. Уверен: Вивиан все еще не пришла в себя после заключения такого удачного для нее брака. А, может, она просто напросто ждет ребенка? – улыбнулся Энтони, уверенный в добропорядочности своего лучшего друга. – Да, Джереми любит весело развлечься, но даже, когда напивается до смерти, он и мыши не обидит… Но думаю, мне все же пора вернуться в Лондон: Китти идет на поправку, а моя любовь к Шарлотте возрастает с каждым днем, и я не буду спокоен до тех пор, пока она не станет моей законной женой»

Приняв твердое решение вернуться в Лондон, Энтони осторожно объявил о своем намерении больной племяннице. На это Китти лишь улыбнулась и сказала, что ее сестра Виктория поделилась с ней его секретом насчет мисс Сэлтон. Но Энтони не обиделся на болтушку Викторию: несмотря на свою серьезность, она была ребенком. Да и разве ему было чего стыдиться?

Единственным человеком, который оказался категорически против его отъезда, была леди Крэнфорд: если Ричард и Агнес приняли это спокойно и с пониманием, его мать весь вечер упрекала его в эгоизме и, в который раз, повторяла, что на днях в Деври должна была приехать младшая сестра Агнес, Александра.

– Эта девушка приезжает только затем, чтобы познакомиться с тобой! – восклицала леди Крэнфорд, расхаживая по покоям сына, в котором две горничные собирали в дорогу его вещи.

– Я не звал ее, матушка. Это сделали вы, вот вы и находите оправдания моему отсутствию, – равнодушно бросил Энтони. – Я уезжаю завтра же утром и забираю одну из наших карет.

– Моих карет, дорогой мой, – с нажимом на первое слово, мрачно сказала графиня, и эта фраза заставила молодого человека разочарованно улыбнуться.

– Ваших карет, мэм, – холодно повторил он. – Не беспокойтесь, я сейчас же попрошу Ричарда выделить мне одну из его карет, а обе ваши останутся с вами.

– Ну, за что ты так наказываешь меня? «Мэм»! Не матушка! Энтони, ты разбиваешь мне сердце! – Леди Крэнфорд театрально возвела руки к небу и покачала головой. – И чем же ты будешь заниматься в Лондоне?

– Жить своей жизнью и своим домом, – отчеканил ей в ответ сын. – А теперь попрошу вас покинуть мою комнату.

– Я не сойду с этого места до тех пор, пока ты не скажешь, что отказываешься от этой нелепой идеи возвратиться в Лондон! – решительно заявила леди Крэнфорд и скрестила руки на груди.

– Как пожелаете, мэм, – насмешливо усмехнулся Энтони и покинул свои покои, чтобы найти брата и попросить дать ему карету, лошадей и кучера, которые могли бы доставить его в столицу.

– Ну, хорошо! Бери мою карету! Только перестань называть меня «мэм»! – тут же услышал он голос матери за своей спиной.

– Благодарю, мэм. Обойдусь, – коротко бросил Энтони и больше не обращал внимания на причитания и жалобы, брошенные ему в спину.

К счастью, Ричард не стал упорствовать и без каких–либо вопросов и условий дал брату то, о чем тот его попросил.

Следующим утром, горячо простившись с племянниками, братом и его супругой, Энтони отбыл в Лондон.

Леди Крэнфорд не вышла попрощаться с сыном, но с мокрыми от слез разочарования глазами наблюдала за тем, как карета уносит его из поместья.

«Неблагодарный! Сколько страданий я перенесла, и все для вас, моих дорогих мальчиков! Мне пришлось исправить твою ошибку, но, конечно, ты не знаешь об этом, мой Энтони. И никогда не узнаешь! Ты считаешь меня плохой матерью? Что ж, это твое право, но это не заставит меня не беспокоиться о тебе!» – с горечью подумала она.

В этот раз дорога заняла у Энтони всего две недели, так как молодые резвые лошади, одолженные Ричардом, легко несли достаточно легкий, новейшей модели экипаж с тонкими колесами. До Гринхолла он добрался поздно ночью, и ему пришлось около четверти часа ожидать, когда кто-нибудь из слуг откроет ему входные двери. Приказав не разгружать свои чемоданы, так как на днях Энтони собирался наконец–то найти апартаменты и выехать из отчего дома, молодой человек поднялся в свои покои, скинул с себя дорожный костюм и с удовольствием забрался в свою собственную кровать, под свое собственное теплое одеяло. Проспав беспробудным сном до полудня следующего дня, Энтони вызвал своего камердинера, который помог ему одеться в элегантный прогулочный костюм, затем наскоро откушал ланч и, полный нетерпения и радости увидеть Шарлотту, приказал подать ему коня.

Конь, увидев хозяина, встретил его веселым ржанием.

– Ждать вас к ужину, мистер Крэнфорд? – учтиво осведомился дворецкий мистер Браун, провожающий Энтони.

– Не думаю, – отозвался молодой человек и, несмотря на свой теплый длинный плащ, нарочно созданный для холодной ветряной ноябрьской погоды, ловко забрался на лоснящуюся спину своего коня. – Но мне нужна ваша помощь, мистер Браун. Не имеется ли в вашем окружении человека, который помог бы мне подыскать уютные просторные апартаменты?

– Мой брат Вильям может помочь вам в этом, сэр, – ответил мистер Браун: на его лице не проскользнула ни одна эмоция удивления. Он знал, что любопытствовать насчет дел господ было ему не к лицу.

– Прекрасно! Передайте ему, что я жду его в Гринхолле сегодня вечером после девяти часов. Хорошего дня, мистер Браун! – Энтони пустил коня легкой рысцой.

– И вам хорошего дня, сэр! – громко сказал ему вслед дворецкий.

«Как же приятно вернуться в этот город! Не думал, что буду так тосковать по Лондону!» – думал Энтони, с наслаждением наблюдая за загруженными экипажами улицами и извечно снующимся по своим делам пешеходами.

Находясь в обширных, полных свободы и богатой растительности владениях брата, молодой Крэнфорд чувствовал себя как дома, но, лишь вернувшись в родной город, в котором он был рожден и прожил всю свою жизни, Энтони мог быть счастливым. Счастливым по–настоящему, ведь именно здесь обитала прекрасная сладкоголосая мисс Сэлтон, к которой он сейчас направлялся.

Но, по дороге решив, что заявляться к Шарлотте так внезапно, без предупреждения, было бы грубостью с его стороны, Энтони направил коня к Уингтон-холлу, чтобы увидеть кузину и лучшего друга, а также повторно, но уже лично, поздравить их с заключением брака.

Подъехав к особняку Уингтонов, Энтони спешился, отдал коня подскочившему к нему конюху, взмыл вверх по высокой каменной лестнице и решительно постучал в украшенную узорами дверь. Не прошло и минуты, как дверь была открыта, и, войдя в дом, Энтони встретил в холле дворецкого.

– Добрый день, мистер Крэнфорд, – вежливо поприветствовал дворецкий гостя.