* * *

Вечером того же дня

— Елена, это Бирюков Мирон, гражданский муж Нины, — прокашлявшись, представляюсь Нининой подруге, выйдя во двор для конспирации. — Я так понимаю, что вы замуж выходите?

— Ох, сколько информации сразу, подождите, — лопочет девушка на том конце связи, и я сразу представляю милую рыжую хохотушку, которую помню с новогодней ночи. — А не тот ли это Михаил, которого Нина в сугробе нашла? Олигарх. Вы еще с ее мужем бывшим подрались, потом вместе пили, а потом исчезли…

— Елена, когда вы так говорите, я себя негодяем представляю. Разве вам Нина не рассказала… — напрягаюсь.

— Да ладно! Я же шучу! Вашу историю я знаю от и до! — радует меня Елена.

Или не радует, сам не понял. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

— Раз вы так хорошо осведомлены, не могли бы вы мне помочь…

— А с чего бы мне вам помогать?

— С того, что ваша подруга очень хочет выйти замуж, но переживает, что не справится с организацией торжества сама, ведь у нее ребенок, занята под завязку. Няня, конечно, помогает, да и ее мама порой приезжает, а мои родители живут в другом городе…

— Ладно-ладно, я поняла, — нетерпеливо перебивает меня Елена, — чем надо помочь?

Нина

Спустя неделю

— Нина! Караул! — верещит в трубку Лена. — Вава, ты щас умрешь… Якин бросил свою мымру…

— Лен, господи, ты пугаешь, — прикладываю руку к груди, сердце в груди так и лупит. Лена напугала своим звонком и истошным воплем.

— Да я шучу, — смеется в трубку, — но на самом деле всё серьезно. Какая-то путаница произошла в ЗАГСе. Наша свадьба с Губиным перенесена на сегодня! Я в ужасе и шоке! А когда я в ужасе и шоке, я шучу по-тупому. Ты меня знаешь

— Ох, Лен, сегодня? Как сегодня? — падаю на стул, укачивая Илюшку. — И что делать?

— Что делать, что делать… Снимать штаны и бегать! Руки в ноги — и бегом в ЗАГС, моя дорогая. Ты же, как-никак, свидетель.

— Ой, Лен, я не могу, у меня ребенок…

— Какое не могу? У ребенка есть отец. Звоним отцу, няне, тете Клаве, кому угодно, ничего с твоим мальцом не случится.

— Ну а платье? Нарядиться? Прическа?

— Ты волшебна, как фея, моя дорогая! Но, чтобы ты не переживала, тут у меня в специальной комнатке полный набор визажистов и стилистов вместе с парикмахерами. И шампанское тоже, на минуточку!

— Я не пью, — вздыхаю, пытаясь осмыслить, что мне делать.

— Пригубишь! — приказным тоном завершает разговор Лена.

— Мирон, — звоню я ему на работу, — ты не поверишь, что случилось. Мне срочно надо уехать, а няня должна прийти только вечером. Какая-то петрушка с регистрацией брака у Лены. Помнишь, я же свидетелем буду. Придется явиться.

— А ты попробуй позвонить няне, вдруг она придет. Если надо, я с работы метнусь, — совершенно не удивившись, что странно, говорит Бирюков, я даже на трубку смотрю, будто она мне ответ даст, почему он так спокоен, и возвращаюсь к разговору.

— Ты не злишься?

— Я? На что мне злиться? Надо — так надо. Ты когда родила, мы о чем договорились? Что ты не будешь рабыней пеленок и подгузников. Если у твоей подруги ЧП, мы тебе организуем помощь.

— Ты же знаешь, что я тебя люблю? — с умилением спрашиваю у него, гормоны еще действуют, и я готова расплакаться.

— То есть и замуж выйдешь?

— Мирон!

— А что «Мирон»? Я же самый лучший.

— Ты самый лучший, а я не в форме, давай немного повременим…

— Давай, — Мирон со вздохом кладет трубку, а я начинаю как сумасшедшая носиться по дому, пытаясь организовать такое поспешное участие в свадьбе подруги…

* * *

— Мама? Папа? — удивленно смотрю на своих родителей, стоящих возле ЗАГСа, когда выхожу из такси, прилетев сюда быстрее пули. Ребенка оставила с няней. Молоко сцедила. Даже успела принять скоростной пятиминутный душ, и вот я стою и ничего не понимаю.

— Доченька, привет, Лена тебя ждет в комнатке справа, — поясняет мама со счастливой улыбкой.

— Вас Лена пригласила? Ну ладно, — выдыхаю я, решив, что подруга просто проявила любезность. Но, когда захожу внутрь небольшого помещения, не вижу ее в свадебное платье, но вижу его — платье моей мечты!

Белое, атласное, с длинным подолом, с мелким жемчугом, натянутое на манекен. Я же его выбрала в каталоге для своей гипотетической, когда-нибудь-в-другой-жизни-свадьбы, а тут оно висит и манит меня к себе…

— Лен… — осторожно переступаю порог, и ко мне сразу устремляются все мои подруги с хитрыми улыбками и этим настораживают.

— Нин, — первой начинает Лена, — тут, короче, дело такое. Ничего в ЗАГСе не перепутали. Это не я замуж выхожу, а ты.

— Что?

— Твой Мирон такой зайка! — умиляются девчонки. — Подговорил Лену, сказал, что только так тебя под венец затащить может. Платье ты показывала, родственников и друзей мы пригласили.

— А где он сам? — не зная, что я чувствую, спрашиваю у них.

— Счастливый жених ждет в другой комнате с друзьями.

— Но как же вы это всё провернули? Как вы согласились? А еще подруги, называется… — вроде как обижаюсь, а у самой слезы льются. Такой поразительный сюрприз, я никак не ожидала, вот вообще никак, даже в голову такое не могло прийти.

— Держись за него, Нин, — советует Лена, беря меня за руку и подводя к платью мечты. — Не за платье, за Мирона своего. А фамилию можешь оставить, — шепчет на ухо, смеясь.

Ну да, было дело. Одним из пунктов нежелания выходить замуж была необходимость смены фамилии на Бирюкову…

Но, когда работница ЗАГСа спрашивает меня, согласна ли я, я безоговорочно говорю:

— Да!

Раньше я считала слова для брачующихся жутко банальными. Пафосными и лишенными всякого смысла. Но сейчас, когда я стою рядом с Бирюковым в красивом костюме и белоснежной рубашке, когда он смотрит на меня влюбленными глазами и надевает кольцо на палец, а потом целует, я понимаю, что для каждой влюбленной пары они являются особенными.

Слезы текут из глаз. Мирон вытирает их пальцами.

Мой мужчина. Мой найденный в снегу Санта. Самый лучший на свете.

Мой муж.