Возвращаясь из дальних набегов, скинув с плеч громаду рюкзаков и остатки одежды, усталые, мы падали в море. Оно нежно охватывало нас и несло прочь от берега, туда где волны взмывают вверх, бегут к берегу и яростно шипя обрушиваются вниз. Ветер поет свои песни, никто не слышит слов, но мы знаем о чем они. Белоснежные хлопья облаков летят вдаль, унося суету, тревоги и переживания.
Еще в Анапе мы влюбились в сказочный подводный мир. "Кустить"- так, по имени знаменитого Жак ив Кусто мы окрестили свои занятия подводным плаванием. Вооружившись ластами, и комплектами трубок-масок мы плывем в неизведанное. В широкой расщелине между камнями мерцает зеленый свет, уходя в глубь моря. Вот он особый мир с косматыми водорослями, с искрящимися водоворотами между камней, с голубым сиянием воды, усыпанной блестками рыбешек. У берега начинались невидимые подводные тропы, которые пересекали нагромождения камней, огибали подводные скалы. Они шли вдаль и исчезали в сине-зеленой дымке больших глубин.
Я нырнул. Макс и Сима последовали за мной. Набегающая волна расступилась и за стенкой маски я увидел поросшие бурыми водорослями камни. Тихо. Слышен лишь шум собственного дыхания в трубке, да шорох гальки перекатываемой волной у берега. Хаотическим нагромождением вправо уходила каменная гряда. Между камнями виднелись сумрачные расщелины и гроты. На всем этом плясали солнечные "зайчики", и казалось что на дне переливается покрывало сотканное из света. Мы парим над волшебным царством Посейдона. Возле каменной гряды дно резко уходило в зеленую глубину. Там между округлыми камнями светлели участки песка. Подводные глыбы становились все выше и причудливей. Одна из них походила на нос сказочного корабля. Были даже матросы - небольшие рыбы губаны и морские собачки. Был и капитан пучеглазый краб темно-вишневого цвета. При нашем приближении словно прозвучал сигнал тревоги и команда бросилась в трюмы - каменные щели. На палубе остался один храбрый капитан. Он только попятился, а потом привстал на ножках и поднял клешню. Стоило отплыть, как на корабле дружная команда высыпала на палубу.
Макс и Сима плыли рядом. Макс коснулся моего плеча и показал рукой в сторону. В толще воды плыла огромная медуза. Словно резная чаша, сделанная из окрашенного в нежные цвета хрусталя, а свисающие из под куполов щупальца как тончайшие кружева. Не бойтесь, белый мраморный купол можно потрогать рукой, опасны лишь коварные щупальца.
Вдоволь наплававшись в море выходим на берег. Распластанные на туристических ковриках мы неподвижно замираем. Каждый квадратный сантиметр тела открыт теплу и свету. Сима берет двумя пальцами крохотный камешек размером примерно с семечку и аккуратно запускает его в шоколадную спину лежащей неподалеку Светы. Попадание в правую лопатку было проигнорировано, и Сима начинает неторопливо готовиться к следующей атаке. Игра увлекает его, но не настолько чтобы встать для розыска подходящих снарядов, и он ограничил зону поиска радиусом вытянутой руки, которой стал слепо загребать песок и гальку. Сява открыл глаза и лицо его стало медленно приобретать осмысленное выражение с явным оттенком если не злости, то совершенно отчетливого недовольства, причем как мне показалось, оно было вызвано не тем, что обидели даму, а скорее той суетой, что вносила шевелящееся рука Симы в гармонию скульптурной группы, которую являли собой четыре наших неподвижных тела. Всепоглощающая лень затопила все окружающее простанство.
В лагере на камушках сидит Старый. Иногда на него находило странное желание - поработать, и уж если не приготовить ужин, то хоть как то помочь мужикам. Вот и сейчас он направился нарубить дров и развести в лагере костер. Решившись открыть новое месторождение сухой древесины он перешел через глубокое ущелье и направился к деревьям. Деревья в последствии оказались, правда, представителями какого-то невероятного вида (или подвидакак там в ботанике), которые гнулись, но не ломались, да и не особенно-то рубились, а если и рубились, то вовсе не горели, а только смрадно дымили, шипели и извивались,как гады. Старшно матерясь, он вступил в бой в чудовищными кустами, которые окружили его со всех сторон. В конце концов ему удалось навыдергивать и навывинчивать из земли немного чего-то среднего между осокой и железным деревом, но эти ботанические выродки так изранили его тело, что даже ругаться не осталось сил. Он обреченно сидел на колючей траве, которая умудрялась дать себя почувствовать даже через штаны и увертывался от вонючего дыма, которым агонизировали южные растения.
Увидев нас, поднимающихся к лагерю, сверкающих счастливой улыбкой, загорелых и хорошо отдохнувших, Старик встал и вдруг как-то застенчиво заулыбался. Все ясно,- Старичок изжарившись на солнце выпил всю оставшуюся пресную воду. "По-моему, у нас проблемы в водой",- только и сказал он.
Вспоминая всех ни в чем ни повинных родственников Старого, я и Макс уходим к роднику. В лагере Сява и Сима, они то уж наведут там порядок, лишь бы Старик не устраивал больше своих проделок. Вечер приносит прохладу, шагать по горным тропкам легче, ноги сами несут нас вперед. Странное дело, еще вчера здесь стоял большой многоярусный лагерь (помните?), а сегодня нет и палатки. Какое-то жутковатое ощущение идти по следам совсем недавно исчезнувшей цивилизации. Быстро вернувшись сразу начинаем приготовление к вечерней трапезе. Сява готовит ужин. Что это будет - секрет, но знаю точно,вкусно безумно. Я беру фотоаппарат и спускаюсь к морю.
На плоских камнях гремя кружками и тарелками сидит Света. Взвалив на свои хрупкие плечи эту тяжелую ношу, она заботливо перемывает каждую посудину. Вот такое вот у нас разделение труда. Наконец все собрались за каменным столом. Утолив голод и выкурив пару хороших сигарет мы вкушаем дары Диониса. Произносится пламенный тост и вот огонь уже бежит по жилам согревая тело и настраивая душу. На каменных плитах стола горит свеча. Желтые блики пламени играют на лицах друзей. Старый добрый портвейн опять заполняет наши кружки.
Наступает ночь. Сияние бесчисленных звезд освещает контуры высоких скал. Они похожи на очертания огромных людей, которые лежат на линии горизонта. Отчетливо видны профили гигантов, их руки сложенные на груди. Наверное они сладко спят уже несколько миллионов лет, а может быть пали в межгалактической битве и обрели на нашей планете последнее пристанище. Горящая нить костров растянулась по побережью. Вдали электрические огни бьют в черное небо - это ночной Кыр Пыр, жизнь бурлит там всегда. Мы сидим в своих каменных креслах, под ногами шуршат pinkee, их присутствие уже никого не пугает. Если бы они могли, то наверное выпили с нами кружку-другую доброго портвейна.
