* * * Вы, белила-румяна мои, Дорогие, новокупленные,
На меду-вине развоженные, На бело лицо положенные,
Разгоритесь зарецветом на щеках, Алым маком на девических устах,
Чтоб пригоже меня, краше не было, Супротивницам-подруженькам назло.
Уж я выйду на широкую гульбу Про свою людям поведаю судьбу:
"Вы не зарьтесь на жар-полымя румян, Не глядите на парчовый сарафан.
Скоро девушку в полон заполонит Во пустыне тихозвонный, белый скит".
Скатной ягоде не скрыться при пути От любови девке сердце не спасти. [1909] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
АЛЕКСАНДРУ БЛОКУ
1
Верить ли песням твоим Птицам морского рассвета,Будто туманом глухим Водная зыбь не одета?
Вышли из хижины мы, Смотрим в морозные дали: Духи метели и тьмы Взморье снегами сковали.
Тщетно тоскующий взгляд Скал испытует граниты,В них лишь родимый фрегат Грудью зияет разбитой.
Долго ль обветренный флаг Будет трепаться так жалко?.. Есть у нас зимний очаг, Матери мерная прялка.
В снежности синих ночей Будем под прялки жужжанье Слушать пролет журавлей, Моря глухое дыханье.
Радость незримо придет, И над вечерними нами Тонкой рукою зажжет Зорь незакатное пламя.
2
Я болен сладостным недугом Осенней, рдяною тоской. Нерасторжимым полукругом Сомкнулось небо надо мной.
Она везде, неуловима, Трепещет, дышит и живет: В рыбачьей песне, в свитках дыма, В жужжанье ос и блеске вод.
В шуршанье трав - ее походка, В нагорном эхо - всплески рук, И казе 1000 матная решетка Лишь символ смерти и разлук.
Ее ли косы смоляные, Как ветер смех, мгновенный взгляд... О, кто Ты: Женщина? Россия? В годину черную собрат!
Поведай: тайное сомненье Какою казнью искупить, Чтоб на единое мгновенье Твой лик прекрасный уловить? 1910 Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * В морозной мгле, как око сычье, Луна-дозорщица глядит; Какое светлое величье В природе мертвенной сквозит.
Как будто в поле, мглой объятом, Для правых подвигов и сил, Под сребротканым, снежным платом, Прекрасный витязь опочил.
О, кто ты, родина? Старуха? Иль властноокая жена? Для песнотворческого духа Ты полнозвучна и ясна.
Твои черты январь-волшебник Туманит вьюгой снеговой, И схимник-бор читает требник, Как над умершею тобой.
Но ты вовек неуязвима, Для смерти яростных зубов, Как мать, как женщина, любима Семьей отверженных сынов.
На их любовь в плену угрюмом, На воли пламенный недуг, Ты отвечаешь бора шумом, Мерцаньем звезд да свистом вьюг.
О, изреки: какие боли, Ярмо какое изнести, Чтоб в тайниках твоих раздолий Открылись торные пути?
Чтоб, неизбывная доселе, Родная сгинула тоска, И легкозвоннее метели, Слетала песня с языка? [1911] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * Я был прекрасен и крылат В богоотеческом жилище, И райских кринов аромат Мне был усладою и пищей.
Блаженной родины лишен И человеком ставший ныне, Люблю я сосен перезвон Молитвословящий пустыне.
Лишь одного недостает Душе в подветренной юдоли,Чтоб нив просторы, лоно вод Не оглашались стоном боли,
Чтоб не стремил на брата брат Враждою вспыхнувшие взгляды, И ширь полей, как вертоград, Цвела для мира и отрады.
И чтоб похитить человек Венец Создателя не тщился, За то, отверженный навек, Я песнокрылия лишился. [1911] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * Есть на свете край обширный, Где растут сосна да ель, Неисследный и пустынный,Русской скорби колыбель.
В этом крае тьмы и горя Есть забытая тюрьма, Как скала на глади моря, Неподвижна и нема.
За оградою высокой Из гранитных серых плит, Пташкой пленной, одинокой В башне девушка сидит.
Злой кручиною объята, Все томится, воли ждет, От рассвета до заката, День за днем, за годом год.
Но крепки дверей запоры, Недоступно-страшен свод, Сказки дикого простора В каземат не донесет.
Только ветер перепевный Шепчет ей издалека: "Не томись, моя царевна, Радость светлая близка.
За чертой зари туманной, В ослепительной броне, Мчится витязь долгожданный На вспененном скакуне". [1911] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * За лебединой белой долей, И по-лебяжьему светла, От васильковых меж и поля Ты в город каменный пришла.
Гуляешь ночью до рассвета, А днем усталая сидишь И перья смятого берета Иглой неловкою чинишь.
Такая хрупко-испитая Рассветным кажешься ты днем, Непостижимая, святая,Небес отмечена перстом.
Наедине, при встрече краткой, Давая совести отчет, Тебя вплетаю я украдкой В видений пестрый хоровод.
Панель... Толпа... И вот картина, Необычайная чета: В слезах лобзает Магдалина Стопы пречистые Христа.
Как ты, раскаяньем объята, Янтарь рассыпала волос,И взором любящего брата Глядит на грешницу Христос. [1911] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * Весна отсияла... Как сладостно больно, Душой отрезвяся, любовь схоронить. Ковыльное поле дремуче-раздольно, И рдяна заката огнистая нить.
И серые избы с часовней убогой, Понурые ели, бурьяны и льны Суровым безвес 1000 тьем, печалию строгой "Навеки", "Прощаю",- как сердце, полны.
О матерь-отчизна, какими тропами Бездольному сыну укажешь пойти: Разбойную ль удаль померить с врагами, Иль робкой былинкой кивать при пути?
Былинка поблекнет, и удаль обманет, Умчится, как буря, надежды губя,Пусть ветром нагорным душа моя станет Пророческой сказкой баюкать тебя.
Баюкать безмолвье и бури лелеять, В степи непогожей шуметь ковылем, На спящие села прохладою веять, И в окна стучаться дозорным крылом. [1911] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
* * * О, ризы вечера, багряно-золотые, Как ярое вино, пьяните вы меня! Отраднее душе развалины седые Туманов - вестников рассветного огня.
Горите же мрачней, закатные завесы! Идет Посланец Сил, чтоб сумрак одолеть; Пусть в безднах темноты ликуют ночи бесы, Отгулом вторит им орудий злая медь.
Звончее топоры поют перед рассветом, От эшафота тень черней - перед зарей... Одежды вечера пьянят багряным цветом, А саваны утра покоят белизной. [1912] Николай Клюев. Избранное. Москва: Советская Россия 1981.
