– Вдруг поблизости его дружки бродят? – произнесла она.

– Будем надеяться, что нет, – вполголоса ответил Гилас. – Нам и без того неприятностей хватает. Кто он такой? Явно не египтянин, это даже я вижу. Ты когда-нибудь встречала людей с такой темной кожей?

Пирра кивнула.

– Они иногда приплывают на Кефтиу торговать. Это люди пустыни, их земля рядом с египетской. Только про них говорят, что храбрости им не занимать, – прибавила Пирра – громко, чтобы мальчишка слышал. – А бурдюки у путников одни трусы воруют.

Как девочка и рассчитывала, ее слова задели мальчишку. Тот едва не испепелил ее взглядом.

Подойдя вплотную к Гиласу, Пирра понизила голос до шепота:

– Что будем с ним делать? Не можем же мы бросить его связанным! Но отпускать его тоже нельзя…

Гилас приблизился к мальчишке и поглядел на него сверху вниз.

– Ты один? – строго спросил он.

Воришка отвернулся, стиснул кулаки, и на руках заиграли мышцы.

Спину мальчишки крест-накрест пересекают шрамы, только они совсем не похожи на ровные бугристые линии на его щеках. Подобные отметины остаются только от побоев. Уж Гиласу ли не знать? У него самого такие есть.

Тут Гиласа осенило. Присев на корточки, он посмотрел мальчишке в глаза.

– Тебя захватили в рабство, – произнес Гилас.

На угрюмом коричневом лице не дрогнул ни один мускул.

– Я тоже когда-то был рабом, – продолжил Гилас. Вытянув руку, он показал мальчишке татуировку-зигзаг на предплечье. – Вот знак моих врагов. Далеко на севере есть земля Акия, и в тех краях они могущественный клан. Люди прозвали их Вороны.

Веки мальчишки дрогнули. Неужели это слово ему знакомо? Или он узнал татуировку?

– Да, Вороны, – повторил Гилас. – Два лета назад я пас коз на пике Ликас. Это в Акии. Вороны напали на нашу стоянку и убили мою собаку. Моя сестра пропала. Мне тогда было двенадцать, а ей девять. А потом оказалось, что мой лучший друг Теламон – Ворон.

Гилас сглотнул ком в горле. Он сам не ожидал, что так разоткровенничается.

– Вороны поймали меня и заставили им служить, – продолжил Гилас. – Отправили работать в свои шахты. Но я спасся. – Мальчик помолчал, давая пленнику время обдумать его слова. – Ты, наверное, тоже сбежал.

Пленник упрямо не показывал своих чувств, но Гилас видел: он слушает.

– Как тебя зовут? – спросил Гилас.

Повисло долгое молчание.

– Кем, – почти прорычал мальчишка. – Это имя дали мне они. – Его тон был исполнен глубокого презрения. – Оно значит «черный». И я не трус!

Парень говорил на ломаном акийском.

– А как тебя зовут по-настоящему? – спросила Пирра.

Кем поглядел на нее с удивлением, будто говоря: «Нашли дурака, так я вам и сказал!»

– Значит, будешь Кемом, – произнес Гилас. – Куда ты идешь?

Мальчишка снова медлил с ответом.

– В мою страну. Вы ее называете Уауат, а египтяне – Краем Черных Чужеземцев.

– А твои люди как ее зовут? – спросил Гилас.

Кем выпалил что-то неразборчивое.

– Давно ты в бегах? – спросил Гилас.

Кем пожал плечами:

– Дней пять-шесть.

– Далеко твоя страна? – спросила Пирра.

– Она к югу от Египта, – ответил Кем. – Надо долго-долго идти вверх по Реке.

Гилас и Пирра переглянулись.

– По Великой Реке? – уточнила девочка. – Той, которую египтяне зовут Итеру-аа?

Кем уставился на нее как на дурочку.

– По какой же еще? В мире только одна Река!

Пирра оскорбилась, но тут вмешался Гилас:

– Значит, нам по пути. Мы тоже идем к Реке.

– И что с того? – буркнул Кем.

– Мы ищем друга, – продолжил Гилас. – Египтянина по имени Усерреф. Нам очень нужна одна вещь, и она у него.

– Но мы понятия не имеем, где Усерреф, – прибавила Пирра. – Знаем только, что место, откуда он родом, называется Па-Собек, а еще у него есть брат Небетку, он писарь.

Кем недоверчиво фыркнул:

– И больше ничего не знаете? Хорошие же вы друзья!

Пирра сердито зыркнула на него:

– В детстве Усеррефа продали в рабство, он очень сильно тосковал по родным, и ему тяжело было о них говорить! А вообще-то, тебя наши дела не касаются!

– Спокойно, Пирра, – предостерег Гилас и снова обратился к Кему: – Приведешь нас в Па-Собек?

– Очень надо мне с вами возиться! – бросил Кем.

– Откажешься – бросим тебя здесь связанным. От жажды помрешь, – пригрозил Гилас.

Темные глаза Кема уставились на Гиласа оценивающе: мальчишка пытался понять, серьезно акиец говорит или просто пугает его.

– Я знаю пустыню, а вы нет. Без меня вам далеко не уйти.

Гилас медленно кивнул:

– Что правда, то правда. Но тут ведь вот какое дело, Кем, – мы тебе нужны не меньше, чем ты нам.

Мальчишка снова фыркнул:

– Это еще почему?

Вместо ответа Гилас подозвал Разбойницу. Молодая львица приблизилась к мальчику и потерлась о него. Тут она широко зевнула, обнажая огромные клыки. Гилас положил руку на ее массивную золотистую голову и снова посмотрел на Кема. Тот старался не подавать вида, однако во взгляде мальчишки читалось благоговение.

Наконец Гилас дружелюбно произнес:

– А вот почему. Если не поможешь нам добраться до Па-Собек, моя львица Разбойница очень-очень сильно проголодается.

Их взгляды встретились. Кем опять стал соображать, правдивы ли угрозы Гиласа. А потом мальчишка вдруг запрокинул голову и рассмеялся:

– Ну раз так, поможем друг другу! Идет?

– Где ты выучил акийский? – спросил Гилас, стирая змеиный жир с подбородка.

Кем показал три пальца:

– Три года я вкалывал на соляных рудниках. Там я подружился с парнем из ваших краев. Мы сбежали вместе, но он утонул в озере.

Кем говорил ровным тоном. Если и грустил, то не показывал вида.

– Соболезную, – произнес Гилас.

Пирра в разговоре не участвовала.

Не нравится ей этот Кем! Ведет себя так, будто она глупая девчонка, на которую внимания обращать не стоит.

– Первый раз слышу, чтобы соль из-под земли добывали, – подозрительным тоном заметила она.

– Это тебе не морская соль, – сердито возразил Кем. – Она особенная, священная, египтяне ее называют «хесмен». Они ее для всего подряд используют: и для стирки, и для лечения, и даже мертвецов посыпают, чтобы те жили вечно. – Кем вытащил кусочек мяса, застрявший между его крупными белыми зубами. – Но таким, как мой друг, хесмен не полагается. Его тело бросили на съедение шакалам.

– Да уж, мало приятного, – произнес Гилас.

Кем харкнул и сплюнул.

– Египтяне всех остальных за людей не считают. Если ты из Уауат или других иноземных краев, ты для них и не человек вовсе.

Тут Пирра не выдержала.

– Усерреф тоже египтянин! – вспылила она. – Но он совсем не такой!

– Думаешь? – ухмыльнулся Кем.

– Уверена!

– Точно? Кто он тебе, этот Усерреф? Не он ли тебя шрамом наградил?

– А про мой шрам даже заикаться не смей! – вскричала Пирра.

– Прекратите оба! – вмешался Гилас.

Почувствовав, что Пирра расстроена, Эхо подлетела к девочке и села к ней на плечо. Потом подошла Разбойница и привалилась к ее боку, недобро поглядывая на Кема.

Похоже, львице тоже не нравится этот чужой мальчишка, затесавшийся к ним в компанию.

Кем перевел взгляд с Разбойницы на Гиласа, потом на Пирру. Он снова невесело рассмеялся:

– Я сначала решил, что вы боги. Ты со львом, она с ястребом.

– С соколом, – холодно поправила его Пирра. – Вижу, тебе это не помешало украсть наш бурдюк с водой.

– Нет, но иначе я бы вас ради него убил.

Пирра открыла было рот, собираясь ответить, но тут вмешался Гилас:

– Далеко идти до Великой Реки, Кем?

Темнокожий мальчик пожал плечами.

– Будете меня слушаться – дня за три-четыре доберемся. – Кем ухмыльнулся. – Этих… как их по-вашему… опасностей в пустыне не счесть. Леопарды, скорпионы… Трусишкам здесь не место, – добавил он, покосившись в сторону Пирры.