– Последнем пророчестве Фелициты. Возможно. Но я ничего не могу сделать. Мы не выбираем, когда и в кого влюбиться.

В пророчестве Фелициты не говорилось о любви, только о невесте, но Сайрус у нас романтик и считает, что чувства важны. В противном случае он уже праздновал бы третью годовщину брака с принцессой Верданта.

– Ты даже не пытаешься, – насмешливо произношу я.

Сайрус лишь качает головой.

– Я не даю людям ложных надежд на то, что предсказание может и не сбыться. Вот и все.

С этими словами он поворачивается к дверям спальни.

Я иду за ним по пятам прочь из комнаты в коридор, где снуют придворные. Они смотрят на принца горящими глазами, полными вопросов. Сайрус одаривает их ослепительной улыбкой, которая тут же исчезает, как только он начинает спешно спускаться по лестнице, игнорируя всех. Его сопровождает пара стражей, но мне удается к нему подобраться.

– У тебя хотя бы есть план на случай, если ты посеешь панику среди своего народа? – произношу я полушепотом.

– С тобой я это обсуждать не буду, – говорит он сквозь зубы.

– Почему? – спрашиваю я с той же насмешкой, положив руку себе на грудь.

– Ты в течение многих лет использовала любую возможность, чтобы подорвать доверие народа ко мне.

– У тебя и этих лет не было бы, не спаси я тебе жизнь.

Сайрус бросает на меня свирепый взгляд. Он ненавидит вспоминать день нашей встречи. Я же, наоборот, обожаю напоминать ему о нем.

Как только Сайрус спускается на первый этаж, он резко сворачивает, чтобы избежать встречи с толпой в атриуме, спешащей в нашу сторону. Ковер заглушает его быстрые шаги, пока он пытается оторваться от меня и всех остальных, но я не отстаю, отчего синяя шелковая мантия развевается позади меня.

– Дело не только в предсказании, – говорю я ему вслед. Многие герцоги не особо рады его коронации. Они считают Сайруса «излишне честным». – Совет будет использовать страх народа против тебя. И запросто назовут непригодным для трона. Какая часть фразы «ты проклят» тебе непонятна?

Его губы сжимаются в тонкую линию. Он знает – я права.

– Совету следует заниматься своими делами, а не тратить время на последние слова умирающей Провидицы, не имеющие никакой конкретики. Завтра может случиться землетрясение или наводнение, или звезда свалится с неба на землю, только что-то никто от этого в панике не бегает.

– В этом есть доля здравого смысла, но у большинства людей на него такая же аллергия, как у меня – на пыльцу фей. Принцесса…

Он так неожиданно разворачивается, что я чуть в него не врезаюсь. Полы его плаща касаются моих ног.

– Ты даже не хочешь видеть меня своим королем. С какой стати я должен прислушиваться к твоим советам?

Я сглатываю ком в горле. Он будет королем. Несмотря на истерию. Несмотря на домыслы Совета. В конце концов, Сайрус всегда получает то, чего хочет.

– Мы можем продолжать тратить время на нашу вражду или провести его с пользой и научиться работать вместе. Необязательно любить друг друга, чтобы действовать разумно.

– Что, если я не желаю работать с тобой?

– Однажды тебе придется. Я твоя Провидица.

– Я всегда могу это изменить.

Мой смех – скорее привычка, но его взгляд пронзает холодом. Мы всегда об этом спорили, и все же Сайрус не сможет избавиться от меня. У него кишка тонка, чтобы совершить что-то настолько немыслимое как отстранение действующей Провидицы. Не тогда, когда нас в мире осталось так мало.

Я облизываю губы.

– Как бы тебе ни хотелось избавиться от меня, ты знаешь, что нуждаешься во мне.

Возможно, звучит самонадеянно, но только так и надо блефовать.

Уголки губ Сайруса ползут вверх, и это единственный признак того, что он хотя бы немного наслаждается нашей беседой.

– А так ли это?

Он вновь отворачивается. Я же остаюсь стоять на месте, наблюдая, как он удаляется по коридору в сторону позолоченных дверей Зала Совета. Слуга открывает их для него с поклоном, и Сайрус скрывается в комнате.

Большая часть из четырнадцати герцогов, состоящих в Совете, либо их представители прибыли неделю назад к собранию, что проводится два раза в год. Но эти собрания не несут никакого толка, потому что их участники лишь расточают высокомерие и спорят о налогах и распределении Драконьей стражи по их драгоценным владениям. Эвиния – самое большое и процветающее из трех государств Солнечного континента, опережающее республику Балика на юге и королевство Вердант за Фейским лесом и восточными горами. И этот статус порождает сочетание амбиций и самодовольства в нашем правящем сословии. Мы также крайне горды тем, что в нашем государстве самые справедливые законы и возможность подняться даже для нищего.

В общем, весьма благоприятные условия для раздувания чувства собственной важности.

Сегодня слишком жарко, чтобы подслушивание того стоило. И, в любом случае, все самое интересное скоро найдет путь за пределы этих стен. Секреты распространяются по Солнечной столице, как прыгающие блохи. А если в каком-то вопросе потребуется помощь Провидицы, уверена, что король Эмилиус сам позовет меня.

После того, как Сайрус входит в Зал Совета, я отправляюсь ждать результатов собрания на этаж выше, в библиотеку. Я много вечеров провожу в окружении древних книг. Они единственное, что может помочь мне разгадать все то, что я вижу в своих снах. Я никогда не уезжала дальше испещренных реками холмов столицы. Долг держит меня здесь, и я стараюсь быть всегда в пределах доступа. Я и так слышу достаточно критики в свою сторону, чтобы добавлять к этому списку еще и лень.

Я листаю путевые заметки одного известного Юэйского путешественника с Лунного континента, когда слышу, как дверь с грохотом открылась, а потом раздались крики. Не прошло и часа. Отложив книгу, я следую за растущей толпой к источнику шума в главном дворе, где спорят лорд Расмут из Седьмого доминиона и лорд Игнацио из Тринадцатого.

Последний топает настолько громко, что птицы испуганно разлетаются.

– К черту эффективность! – кричит Игнацио. – Принц все еще проклят! Я не стану поддерживать его коронацию до тех пор, пока он не найдет себе невесту! И, если мне будет позволена дерзость сказать это в слух, не поддержу его даже тогда!

Несмотря на то, что мой рост невысок, я выделяюсь в толпе своей толстой черной косой и сияющей при движениях мантией. Взгляды близстоящих начинают обращаться ко мне в поисках ответов, чего я хотела бы избежать.

Я тяжело вздыхаю, когда дама рядом со мной, укрытая шалью, три раза кивает головой в мою сторону, пытаясь заставить кого-нибудь взять на себя инициативу и задать мне вопрос. После четвертой попытки она сдается, и сама обращается ко мне, начав с поклона:

– Всевидящая госпожа, разве в скором времени не должна состояться свадьба? Вы же сказали…

– Что Его Высочество найдет истинную любовь до окончания путешествия, – заканчиваю я, делая акцент на последнем слове. – Не в конце его поездки. Очевидно, что путь его еще не окончен.

Вот почему точные слова так важны.

Я придумываю себе оправдание и покидаю толпу, имитируя приступ головной боли. Проталкиваясь обратно во дворец, вижу, как последствия моего ответа отражаются шоком на лицах людей и перешептыванием. Новости распространятся по городу еще до наступления темноты.

Недалеко раздаются эхом громкие шаги Сайруса, кричащие о том, что сейчас Его Высочество не намерен отвечать ни на какие вопросы. Полы его плаща развеваются, когда он направляется мимо меня в то крыло, где находится кабинет его отца.

Не удержаться, чтобы не окликнуть его:

– Не люблю повторять эту избитую фразу: «Я же говорила, принцесса». Хотя, подожди, все-таки люблю. Я же говорила!

Он даже не останавливается, чтобы бросить на меня сердитый взгляд.

Попытка Сайруса взбунтоваться причиняет неудобства нам обоим, но больше ему, чем мне. Королю Эмилиусу знакомы настроения своего сына. Несмотря на улыбки, что принц расточает на публике, Сайрус спорит со своим отцом куда чаще, чем со мной, и, насколько мне известно, не одержал ни одной победы. А все потому, что, сколько себя помню, король Эмилиус еще ни разу не менял своих взглядов и решений.