Мы спустились по широкой лестнице обратно на первый этаж здания, затем прошли через какую-то дверь и долго шли по какому-то длинному, вытянутому коридору. Стены этого места были окрашены ужасной, но теперь уже желтого цвета, краской. Сквозь широкие окна, расположенные с правой стороны коридора, лучи яркого солнца, падая на противоположную стену, отражались от нее, делая путь через это место похожим на дорогу в лучший мир. Воспитательница, широко шагая, быстро и молча шла впереди меня, а я плелся позади нее, стараясь особо не смотреть по сторонам. Я до ужаса боялся того, что на своем пути я встречу кого-нибудь из других служащих этого места, и тогда этот человек заглянет в мои глаза, а затем злобно скажет: «Ага, да ведь это же он, я узнаю тебя тварь». Услышав это, я конечно же не выдержу и буду вынужден с позором сбежать из этого места, закрыв свое лицо руками, а все приютские дети со свистом и криками будут гнать меня до самой ограды. Вот поэтому, я шел, наклонив свою голову как можно ниже, смотря только себе под ноги. По пути мне к счастью почти никто не встретился, разве что местная пожилая уборщица, которая куда-то тащила большое, тяжелое ведро с водой. На меня она даже внимания не обратила, только что-то сердито бормотала себе под нос. Наконец, я и женщина-воспитатель дошли до конца коридора. Здесь мы оказались в небольшом прямоугольное помещении, похожим на тамбур, с квадратным окном по левую сторону и черной, железной дверью в центре, которая по-видимому вела в другой корпус приюта. Дальше этой двери меня не пустили. Воспитатель неожиданно остановилась перед ней и резко повернулась ко мне. При этом ее лицо все так же выражало показное безразличие. Громко и как бы с вызовом она произнесла:
– Так, еще раз напомните мне, как вас лучше ему представить?
– Просто скажите ему, что я знал его отца, – ответил ей я.
– Хорошо, – согласилась она и добавила, – Я сейчас привезу вам мальчика, но если он откажется от встречи или будет кричать и сопротивляться, то дальше я ничем н смогу помочь, разбирайтесь сами с отделом опеки. По всем правилам я обязана буду вернуть его обратно, а вам придется уйти.
Женщина-воспитатель ушла, плотно закрыв за собой черную, железную дверь, а я снова остался один на один со своими мыслями и со своим страхом. «Она сказала что привезет его. Что она имела ввиду? – взволнованно думал я, – Он что вообще не двигается? Или может быть он парализован? Или у него что-то случилось с головой и теперь он превратился в «овощ?». Подобные догадки можно было строить бесконечно. Но от них мне становилось только хуже, поэтому ничего не оставалось как ждать что же будет дальше и действовать по ситуации. Стрелка на моих часах пересекла отметку 10 утра, а мне уже казалось, что прошла почти половина дня. Сказывалась накопившаяся усталость, поэтому больше всего в тот момент я хотел куда-нибудь присесть, хотя бы даже на пол, прислониться к стене и сразу же уснуть. Весь прошлый вечер я не находил себе места, а ночью так и не смог уснуть, поэтому так и пролежал на кровати с открытыми глазами до самого утра, пока будильник в моем телефоне не начал противно пиликать, извещая начало нового дня. Почему-то именно в тот самый момент ты понимаешь, что сильнее всего тебе нужен сон, но уже нужно вставать, поэтому я быстро встал со своей кровати и пошел в душ, где подставив свою голову под струи холодной воды, в очередной раз дал себе обещание что вечером следующего дня или когда-нибудь потом точно высплюсь. После душа я быстро оделся, затем подождал пока приедет заказанный заранее микроавтобус и после пары часов тряски по колдобинам наконец оказался в этом приюте. Теперь я жду встречи, и пытаюсь бороться со своим страхом. Моя жизнь уже никогда не будет прежней. Измениться ли все в лучшую сторону или станет хуже я не знаю. В целом у меня все еще оставался шанс повернуть назад и сбежать из этого места. Возможно на это как раз и рассчитывала женщина-воспитатель.
Прошло не так много времени, думаю минут 10 не больше. Внезапно, черная, тяжелая дверь широко открылась и я увидел что женщина- воспитатель вернулась, но не одна, перед собой она катила старое инвалидное кресло, в котором сидел молодой парень лет 14-15. Он был очень худой, бледный, одетый во все темное – черные брюки и серый свитер. Его тонкие, слабые ноги, словно протезы, неуклюже стояли на подножках инвалидной коляски. Я пристально посмотрел на него и понял, что не могу точно сказать тот ли это кто мне нужен или нет. «Что если эта странная женщина воспитатель прикатила мне сюда какого-то другого ребенка, чтобы проверить меня?» – думал я. Хуже всего было то, что я толком не знал как должен выглядеть тот кого я ищу. Что совсем неудивительно, ведь я видел только его детские фотографии, сделанные много лет назад. За это время лицо любого человека сильно меняется, не говоря уже о ребенке. Если этот парень в инвалидном кресле именно тот кто мне нужен, то его лицо сейчас почти неузнаваемо, оно стало более вытянутым, нос и скулы стали острее, исчезли многие детские черты, а глаза словно еле тлеющие угольки выражали отрешенность и безразличие, словно этому парню совсем нет никакого дела до окружающего мира. Заглянув в них, я понял что наверное все мои самые худшие опасения сбываются. Парень уже давно потерян для мира и в этом приюте ему просто поддерживают жизнь, из гуманных соображений. Да так бывает в жизни, меня постигла неудача, причем в самый последний момент, когда цель была уже так близка. «Что же теперь мне делать? Уходить? А может быть он так себя ведет, потому что просто боится гнева воспитателя?» – напряженно думал я. «Вот это и нужно проверить первым делом», – решил я и своим взглядом попытался подать парню в инвалидном кресле условный знак, как бы говоря ему: «Привет, не бойся, я друг, просто посмотри на меня». Но все было тщетно – парень в кресле ни на что не реагировал. Так мы и стояли друг напротив друга, не произнося ни слова. Время шло, я уже сдался и стыдливо отвел глаза в сторону, не зная что делать дальше. Мне стало понятно, что ничего не получится, поэтому теперь я тупо ждал, когда воспитателю все это надоест и она сама решит закончить эту нелепую сцену, тем самым избавив меня от необходимости что-то говорить. Вот-вот должен зазвучать ее грубый тяжелый голос, и на этом все закончится. Но внезапно, я заметил, что глаза странного парня в инвалидной коляске, словно узнав старого знакомого, ожили и уставились на меня. Через открытое окно, я слышал крики детей, играющих во дворе приюта, но они вдруг сразу же стихли, а все остальное вокруг меня расплылось и исчезло. Теперь я видел только глаза этого парня и поэтому замер боясь упустить момент, когда он что-либо скажет или сделает. Мы смотрели друг на друга, не отводя взгляда. Это было похоже на дуэль жертвы и хищника. Но сегодня все будет иначе, жертва не умрет, а будет спасена из клетки и останется жить. «Значит он не овощ, он реагирует на людей, он все понимает» – радостно подумал я, смотря в глаза этому парню.
Теперь можно было приступить к знакомству. Этот процесс должен был решить исход моего дела. Женщина-воспитатель тоже заметила изменение в поведении парня и поэтому сказала ему:
– Иван поздоровайся, это Илья А., он приехал за тобой.
«Иван, услышав его имя радостно подумал я, – значит все верно, это именно тот кто мне нужен».
В ответ на слова воспитателя от Ивана не последовало никакой реакции, он все так же неподвижно сидел, смотря на меня, но не произнося ни слова. Нахмурившись, воспитатель повернулась ко мне и сказала:
– Давайте, теперь вы, поговорите с ним, – а затем тихо добавила, словно обращаясь не ко мне, – Если и у вас ничего не выйдет, то извините.
– Можете дать нам время, поговорить наедине? – взмолился я.
– Даю вам минуту, – великодушно согласилась воспитатель, и, сделав пару шагов в сторону, отвернулась в окну, держа свои руки за спиной.
А я присел на корточки перед Иваном и немного наклонился вперед, чтобы быть примерно наравне по высоте с ним, а затем снова пристально посмотрел в его глаза и начал говорить с ним таким тоном будто бы знаю его всю жизнь:
