Когда от ужина ничего не осталось, все разбрелись по своим комнатам. Яромир ночевал в мансарде и перед тем как уснуть он долго читал в свете небольшого торшера маленькую книгу в потрёпанной мягкой обложке.

Сон поглотил Яромира незаметно. Ему снилась война, словно все битвы, в которых он бывал за множество столетий соединились в одну.

В плотном алом тумане, в ревущей сутолоке обезумевших от ярости воинов Яромир сокрушал всё на своём пути. Враг или друг, ему было не важно, он беспощадно рубил всех. В тесной толпе было не различить ни лиц, ни оружия. Яромир уничтожал всё, что ему попадалось под руку. Вокруг разливались багровые реки, пропитывая землю настолько, что ступая, Яромир чувствовал как кровь смешанная с росой омывает его ступни проникая сквозь калиги. Запах свежей крови дурманил разум и в упоении снова и снова поднимая свой топор Яромир рычал как дикий зверь. В его ушах звучали тяжёлые удары барабана и всё вокруг было похоже на страшный театр, актёры которого убивали друг друга разными способами.

Внезапно время замедлилось. Яромир стал выхватывать отдельные детали взглядом. Появились лица, некоторые были даже знакомыми. Его боевые товарищи лежали мёртвые со страшными ранами и увечьями, которые он сам им нанёс. Кровь заливала ему глаза и капала с лезвия боевого топора с короткой рукоятью. Он слышал собственный пульс и дыхание так, как-будто у него заложило уши. Фигуры сражающихся застыли в тумане как статуи, запечатлевая страшный момент убийства. Яромир почувствовал такую боль, глядя на все эти лица и изуродованные тела, которые лежали перед ним. Слёзы навернулись ему на глаза: как же он ненавидел эту войну. Эту вечную войну, которая была привязана к нему, а он был болезненно привязан к ней. Куда бы он ни шёл, она везде следовала за ним.

Красное марево стало рассеиваться. Из него навстречу Яромиру медленно двигалась фигура. Силуэт был высокий и сложный. Мужчина сделал шаг ему навстречу смутно угадывая что-то знакомое. Барабаны в его голове зазвучали громче, он увидел Её. Нечеловечески высокая, белокожая с чёрными как угли глазами, тонкая, словно молодое дерево с крыльями широкого размаха сложенными за спиной. Как прекрасна она была, сколько света она несла с собой касаясь босыми белоснежными ступнями окровавленной земли и не пачкаясь. Яромир увидел, как в растаявшей мгле над её голой проступило тёплое оранжевое солнце. Чем ближе она подходила к нему, тем жарче становился свет. Солнце сжигало его, он чувствовал, как его плоть тлеет под его лучами. Она не подошла к нему близко, но протянула длинную тонкую руку с изящной кистью. На кончиках её пальцев в свете солнца блестели металлические когти. Она словно звала его с собой, но он не мог даже пошевелиться. Он чувствовал, что не достоин касаться её, настолько он был падшим в своих собственных глазах. Однако солнце жгло невыносимо и боль заставила Яромира протянуть окровавленную, в ссадинах руку Ей навстречу и коснуться кончиков её прохладных пальцев. Она улыбнулась ему и в её глазах он увидел лукавый задор.

В следующую секунду Яромир понял, что находится в водоёме. Его температуры он не чувствовал, ощущал только, что есть небольшое сопротивление его движениям. Водоём был совсем маленький и не глубокий, по грудь. Яромир двинулся к берегу, на котором росли высокие белоснежные деревья. Их листья тонкие и длинные свисали над водой. Трава, на которую ступил Яромир тоже была белая и необычайно мягкая. Всё вокруг было белым, когда он вышел из воды, он обернулся и увидел, что ламбина совершенно чёрного непроницаемого цвета. Он опустился над водой и посмотрел на своё отражение: длинные чёрные волосы упали с его плеч в воду, лицо его было совсем другим, с трудом угадывались знакомые черты. Кожа цвета снега, глаза совершенно чёрные как воды этого озера. Затем он увидел свои руки, с металлическими когтями.

Сон оборвался и Яромир проснулся. Возле его кровати было большое окно с широким подоконником. На нём лежала перевёрнутая обложкой вверх раскрытая книга.

Серо–голубые глаза, направленные в окно, на небо были задумчивы, но выражение лица было таким, как будто мужчина смотрит в себя. В доме стояла приятная тишина. Только слышно как тикают часы в гостиной и птицы взволнованно перекрикиваются за окном. Яромир чувствовал, что сейчас, в данный момент времени, начинается что-то кардинально новое в его существовании. Предчувствуя это, он старался не торопиться, чтобы не спугнуть это ощущение, давно забытое им.

Мужчина сел в постели и потянулся к одежде, сложенной на стуле. Выходя на террасу, он захватил лежащую на печке пачку сигарет и зажигалку. Присев на деревянную ступеньку крыльца он закурил. Ветер стих, деревья стояли на краю опушки чёрные и неподвижные. Весеннее небо пасмурное с просветами было спокойно и облака уже никуда не спешили. Опушка, лес, река, небольшое поле за ней. Вид успокаивал его встревоженное после сна сознание.

«Может задержаться здесь ещё на пару дней…» промелькнула мысль у Яромира. В семье ему всегда были рады, даже несмотря на то, что он мог появиться раз в столетие. Он знал: из поколения в поколение передаётся история о родиче, который не стареет и не умирает. Никто не знал, почему так. Но все точно знали, что он живёт на свете уже очень давно и повидал даже крещение Руси. К нему обращались за советом, за помощью, и он всегда был желанным гостем у своих.

Сигарета тлела медленно, а мыслей в голове становилось всё больше. Краем уха Яромир зацепил как Сара в доме поворачивается на софе с одного бока на другой и поправляет подушку под головой.

«Нужно собираться», – твёрдо решил мужчина и затушив окурок пошёл в гараж.

По совету старика Яромир решил посмотреть, что там в шкафу, и был в очередной раз приятно удивлён.

На вешалке в закрытом полиэтиленовом чехле висела коричневая кожаная куртка, а рядом с ней сумка–планшет. В углу скромненько стояли высокие кожаные, тяжелые ботинки.

«Надеюсь, он не задавался вопросом: как я так ушёл зимой, без куртки и босой», – с внутренним смешком подумал Яромир и стал одеваться. С удивлением он заметил, что куртка стала ему чуть мала. А вот ботинки порадовали своим состоянием. Чувствовалось, что за ними ухаживали в его отсутствие.

Уложив вещи в два кожаных кофра, закреплённых по бокам заднего колеса мотоцикла, Яромир осознал, что он так и не попробовал проехаться на нём.

«Будем импровизировать», – подумал он. Он выкатил мотоцикл из гаража, разложил подножку и поставил его на грунтовой дороге перед домом. Глядя на него, Яромир достал пачку сигарет. На ней была крупная надпись «мучительная смерть». Учитывая, что мужчина стоял перед мотоциклом, которому было уже порядка 40 лет и он собирался на нём куда-то ехать, эта надпись на пачке его насмешила.

Прикурив сигарету и оставив её в уголке рта, Яромир повернул ключ зажигания и сел на мотоцикл. Новое сидение ему нравилось гораздо больше чем прежнее. Он убрал подножку и медленно тронулся. Немного проехался, не удержался и рухнул в небольшом повороте привалив мотоцикл на землю.

Он тихо выругался и у него из угла рта вывалилась сигарета. «Надо было вчера проехаться, зря старика послушал».

Леса, поля, болота проносились мимо Яромира с большой скоростью, но он замечал детали, хоть особо и не крутил головой в шлеме. Новым шлемом, кстати, он остался совершенно не доволен, сокрушался по поводу того, что у него маленький обзор. Однако вспомнив, как ему однажды выбило челюсть во время падения, смиренно надел его по рекомендации старика.

Одна единственная мысль тревожила разум. «Я её нашёл». Думая об этом, он испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, это была радость, с другой, совершенно не свойственная ему тревога.

Он искал её, искал в своей голове, среди миллионов голосов, сквозь километры и широты. Проходил через языковые барьеры и часовые пояса, используя ресурсы своего разума по максимуму. И нашёл.

Айно проснулась рано утром и чувствовала, что подняться ей будет тяжело. Поэтому она просто лежала и смотрела в окно не шевелясь. На часах было около 8 утра. Внезапно тишину нарушил звонок телефона. Айно быстро схватила его, она посмотрела на дисплей и снова увидела одинокую надпись «входящий вызов».